Схема 2

Путь "изображение объекта - выражение мысли - сборка общих смыслов" представляется совершенно естественным и завершенным циклом замкнутого на себя коллективного мышления в рефлектирующей коммуникации. Пройдя его, методология исчерпала наличный ресурс семинарской коммуникации по переводу проблемы исследования мышления в задачу исследования схем, что и отражено в рассказе о том, как рождалась "Схема мыследеятельности" /8/ и лозунге всестороннего исследования этой схемы, выдвинутой в качестве темы II Методологического Съезда. Исследования мышления в прежнем ключе на этом были завершены.

Их основным общественно значимым результатом стали тезисы о необходимости и возможности полипредметного мышления и полипрофессиональной коммуникации, а внутриметодологическим - представления о распредмечивании и запредмечивании и стимулирование разработок по общей теории деятельности. Сами же схемы стали моментом техники распредмечивания-запредмечивания, обеспечивающим проявление, расчленение и структурную организацию проявляемых в полипредметной коммуникации онтологических оснований.

Итоги этого периода становления схематизации были теоретически оформлены и закреплены уже к 1974 году, когда увидела свет статья Г.П.Щедровицкого "Смысл и значение" /9/. В ней вводится представление о смысле как структуре, которая строится в рефлексии над позицией и действиями понимающего в коммуникации. Тем самым, схематизация (хотя явно о ней в статье не говорится) в той мере, в какой она есть построение "структурок" и организация "смыслов", генетически привязывается к порождению и пониманию текстов, к коммуникации. Исходные же лефевровские идеи схематизации как особой техники моделирования (и созерцания) идеальных объектов перестали иметь самостоятельную значимость. И, возможно, как раз поэтому, отдавая дань уважения Г.П.Щедровицкому, Лефевр упрекает последнего в том, что у него "чисто вербальное мышление, он совершенно не моделен" /6, с.51/.

Утверждение схем в качестве средства коммуникации переводаппкит их осмысление в рамки семиотического предмета, ибо знак и определяется функционально как средство коммуникации. Но если схема - знаковая конструкция, то к ней применима вся мощь семиотических и лингвистических достижений. Поэтому дальнейшая разработка схематизации в ММК неизбежно должна была разворачиваться как проблематика "языка схематизированнных изображений" (ЯСИ). Наступал второй период истории с хематизации. Он связан, главным образом, с деятельностью О.С.Анисимова. В зазоре между 1974 и 1978 годами (в 1978 г. - начало работы методолого- педагогического кружка Анисимова) обратимся еще к одной очень важной стороне первого периода схематизации - социальным последствиям регулярного применения схем, которые стали явными позже (в 80-90 гг.).

1)Устойчивое хождение какой-либо процедуры в закрытом сообществе неизбежно становится социальным регулятором, превращая ее (процедуру) в ритуал, в знак сопричастности. Схема в сообществе все меньше была нужна для обслуживания движения мысли и все больше превращалась всего лишь в обязательное графическое иллюстративное сопровождение монолога.

2) Если сопричастность сообществу связывается со схематизацией, то вроде бы естественно, что воспроизводство и инициация неофитов видятся через овладение этой техникой. Но, как мы видим, техника к моменту озабоченности воспроизводством уже весьма размыта разнофункциональными ориентациями в обслуживании методологической коммуникации, зависит от индивидуальных стилей. "Экспертирование" авторитетами с его имманентной субъективностью становится ведущей процедурой, а реакция на ее результаты - основным фактором социальной динамики.

3) Чем больше схемы обслуживали различные рабочие моменты полипредметной коммуникации, с одной стороны, чем больше они выполняли функции социальных меток и служили поддержанию традиции - с другой, тем менее существенными они становились для собственно внутренней методологической работы. Вдруг выяснилось, что психотехнические приемы "дисквалификации" гораздо "лучше" обеспечивают распредмечивание. Нет ничего удивительного и необычного в том, что в конце концов схемы стали весьма непопулярны, и однажды - говорят - Г.П.Щедровицкий вообще запретил игротехникам на игре пользоваться доской.

2. Эпоха "ЯСИ";

Попытка придать изобразительным средствам характер мыслительных и построить единый язык категориальных схем была предпринята в конце 70-х годов О.С.Анисимовым (см. /10-11/, /12/). Это был язык в полном лингвистическом смысле слова, но это был язык мыслителей, средство методологической коммуникации. Он включал в себя сравнительно компактный набор (при всех вариациях в разное время сохранялся объем порядка 10-15) исходных предметных схем методологии - "азбуки" или методологической парадигмы. Специальные схемы предписывали способ их употребления, основанный на операционализации идей логики восхождения от абстрактного к конкретному и оригинальном "методе работы с текстом" /13/. По мнению Анисимова, любая реальная схема представляет собой синтагму, синтезированную по известным правилам из исходных категориальных схем. Поскольку речь идет об оперировании понятиями и категориями, процесс схематизации представлялся как доступная внешнему контролю демонстрация разворачивания мысли. Понятия должны быть зафиксированы отдельными изображениями (нельзя же мыслить неопределенностями, а кто не может нарисовать...) и затем синтезированы в синтагму - результат серии актов мысли (схема 3 "Акт мысли" и схема 4 "Логика восхождения" /10-11/).