Глава 22. Дружное «ах» пронеслось по кружку вязальщиц

Дружное «ах» пронеслось по кружку вязальщиц. Луиза наклонилась вперед, словно пытаясь уловить смысл слов своим слабым слухом. Джуди расстроено простонала, Барбара неподвижно застыла, Наоми выставила подбородок, а Тильди сцепила на коленях руки. Быстрее всех опомнилась Мари. Она сжала губы и сузила глаза:

 

- Понятия не имеем, о чем ты говоришь.

 

- Правда? – Энни вошла в комнату, не заботясь, что оставляет следы на ковре. – Только я почему-то не верю.

 

Барбара потянулась за корзинкой для вязания и села, откинувшись на спинку.

 

- Думаю, тебе лучше уехать. Ты явно расстроена всем, что случилось, однако нет причин…

 

Энни прервала ее:

 

- Расстроена – не то слово.

 

- В самом деле, Энни, - запыхтела в негодовании Тильди.

 

Энни повернулась к Барбаре, которая рылась в корзинке.

 

– Вы состоите в попечительском совете острова. А так же шестеро других. Они в курсе, что вы натворили?

 

- Мы ничего не сделали, - сказала Наоми своим капитанским тоном.

 

Мари схватилась за свою сумку с вязанием.

 

- Ты не имеешь права врываться в дом и сыпать такими обвинениями. Уходи.

 

- Именно этого вы и хотели с самого начала, - заметила Энни. – Заставить меня убраться. А ты, Барбара! Притворялась подругой, когда вы все хотели от меня избавиться.

 

Спицы Барбары замелькали быстрее.

 

- Я не притворялась. Ты мне очень нравишься.

 

- Как же, конечно. – Энни ступила в комнату несколько шагов, чтобы они поняли: она никуда не собирается уходить, и оценивающим взглядом обвела кружок, выискивая слабое звено. И нашла его. – А что насчет твоих внуков, Джуди? Зная, что ты сделала, как ты взглянешь в лицо маленькому мальчику, которому, не помня зла, помог появиться на свет Тео?

 

- Джуди, не обращай на нее внимания.

 

В приказе Тильди звучала нотка отчаяния.

 

Энни сосредоточилась на Джуди, женщине с ярко-рыжими волосами, прослывшей солнечным характером и добрым нравом.

 

- А как же остальные ваши внуки? Вы что, думаете, они никогда не узнают? Вы подали пример. Вы их научите, что цель оправдывает средства, и неважно, кто пострадает по ходу дела?

 

Джуди привыкла смеяться, а не перечить. Она уронила лицо в ладони и начала плакать, серебряные крестики в ушах болтались, задевая щеки.

 

Энни смутно отметила, что открылась входная дверь, но продолжила:

 

- Вы верующая женщина, Джуди. Каким образом вы примирили свою веру с тем, как поступили со мной? – Она обвела взглядом всю компанию: – Вы все?

 

Тильди вертела обручальное кольцо на пальце.

 

- Не знаю, что ты имеешь в виду… - мямлила запинаясь она. – Но… ты ошибаешься.

 

- Мы все знаем, что я не ошибаюсь. – Энни ощутила за спиной присутствие Тео. Она его не видела, но знала, что вошел он.

 

- Ты ничего не докажешь. - Вызов Мари звучал фальшиво.

 

- Заткнись, Мари, - с неожиданной горячностью сказала Джуди. – Все зашло далеко. Слишком далеко.

 

- Джуди... - в голосе Наоми слышалась теплая нотка.

 

В то же время капитанша скрестила руки на груди, ухватившись за локти, словно ей было больно.

 

Впервые заговорила Луиза. В восемьдесят три года спина ее согнулась от старости, но голову Луиза держала высоко.

 

- Это была моя идея. Все придумала я. И все сделала. Они пытаются защитить меня.

 

- Как благородно, - растягивая слова, сказала Энни.

 

Тео встал рядом с ней. Неряшливый и небритый, но с той толикой элегантности, что притягивает внимание всех.

 

 

- Вы не громили коттедж своими руками, миссис Нельсон, - заговорил он. – И уж простите меня, но вам не попасть даже в стенку амбара.

 

- Мы ничего не разбили, - всхлипывала Джуди. – Мы действовали осторожно.

 

- Джуди!

 

- Ой, это не мы! - обороняясь, спохватилась Джуди.

 

Они проиграли и знали это. Энни видела – это написано на их лицах. Совесть Джуди их доконала или, может, собственная, но Наоми опустила голову, Барбара уронила вязание, Луиза осела на диване, а Тильди зажала ладонью рот. Лишь Мари держалась вызывающе, только вряд ли бы это ее спасло.

 

- Правда вышла наружу, - заметила Энни. – А чья была идея повесить мою куклу?

 

Энни до сих пор преследовал вид Пышки, болтавшейся в петле под потолком. Кукла она или нет, Пышка была частью своей хозяйки.

 

Джуди посмотрела на Тильди, которая терла щеку.

 

- Я видела это в кино, - слабо промолвила Тильди. – Твоя кукла ведь не пострадала.

 

Рука Тео, касавшаяся Энни, напряглась.

 

- И самый главный вопрос. Кто из вас стрелял в меня?

 

Когда все промолчали, Тео вперил холодный взгляд в женщину в качалке:

 

- Барбара, почему бы тебе не ответить на этот вопрос?

 

Барбара сжала подлокотники кресла.

 

- Конечно я стреляла. Думаете, я дала бы кому-нибудь еще попытаться? – Она жалобно глядела на Энни. – Тебе нечего было опасаться. Я один из лучших стрелков на Северо-Востоке. Завоёвывала медали.

 

- Жаль, что Энни от этого не легче, - едко откликнулся Тео.

 

Джуди полезла в карман за платком.

 

- Мы знали, что поступаем нехорошо. С самого начала знали.

 

Мари фыркнула, словно не согласилась, что поступки их так уж неправедны, однако Тильди сползла на краешек стула.

 

- Мы не можем так и дальше терять свои семьи. Наших детей и внуков.

 

- Я не могу потерять сына. – Луиза сжала искривленными пальцами трость. – Он все, что у меня осталось, и если Джиллиан заставит его уехать…

 

- Я знаю, что вы не можете понять, да вот дело не только в наших семьях, - сказала Наоми. – На кону будущее Перегрина, то, как нам выжить.

 

Тео был неумолим.

 

- Объясните-ка нам вот что. Скажите прямо, почему украсть коттедж Энни так важно, что порядочные женщины ради этого готовы пойти на преступление.

 

- Потому что им нужна новая школа, - ответила Энни.

 

Тео выругался вполголоса.

 

Джуди хлюпала в платок, Барбара смотрела в сторону. В разговор вступила капитанша:

 

- У нас нет средств построить новую школу с нуля. А без нее мы потеряем оставшиеся молодые семьи. Мы не можем позволить, чтобы это случилось.

 

Барбара с трудом приходила в себя.

 

- Молодые мамочки сами не свои с тех пор, как сгорела школа. Этот трейлер – ужас что такое. Лиза только и говорит, что об отъезде.

 

- Вместе с внучками, - добавила Энни.

 

Грозный вид Мари поблек.

 

- Когда-нибудь ты узнаешь, каково это.

 

Взгляд Барбары молил о понимании.

 

- Нам нужен коттедж. Такого места здесь больше нет.

 

- Мы ведь не с бухты-барахты, - говорила Тильди с отчаянным энтузиазмом, стремясь передать его Энни. – Коттедж - особый дом из-за своего расположения. А летом мы можем легко превращать его снова в жилье.

 

- Приличных домов, чтобы сдавать на лето, таких, чтобы удовлетворить спрос, нет, - сказала Наоми. – А деньги за аренду дадут доход, которого у нас никогда не было, чтобы содержать школу зимой.

 

Луиза кивнула:

 

- И поддерживать состояние дороги, чтобы сюда нетрудно было добираться.

 

Энни не могла иметь доход от сдачи коттеджа в аренду, потому что подписанное Мэрайей соглашение это запрещало. Ничего удивительного, что Эллиотт был более снисходителен к жителям острова, чем к ее матери.

 

Умоляющие ноты сменились командным тоном Наоми:

 

 

- Мы должны были так поступить. Ради великого блага.

 

- Конечно же, не ради блага Энни, - заметил Тео. Откинув полы куртки, он подбоченился. – Знаете, она ведь собирается обратиться в полицию.

 

- Я вам говорила, что это может случиться. Все время твердила, что мы закончим дни в тюрьме.

 

- А мы будем все отрицать, - объявила Мари. – Доказательств-то нет.

 

- Не выдавай нас полиции, Энни, - стала умолять Тильди. – Это нас погубит. Я потеряю свой магазин.

 

- Вам давным-давно следовало об этом подумать, - сказал Тео.

 

- Если это выйдет наружу… - начала Луиза.

 

- Когда это выйдет наружу, - поправил Тео. – Вы в ловушке! Вы хоть это понимаете?

 

Мари сидела прямо, как всегда, но в глазах стояли слезы. Женщины вжались в свои кресла, держась за руки, уткнувшись в носовые платки. Они понимали, что проиграли.

 

Барбара состарилась на глазах.

 

- Мы все исправим. Пожалуйста, Энни, не говори никому. Мы все сделаем. Все сделаем, чтобы ты сохранила коттедж. Обещай, что никому не скажешь.

 

- Она ничего не будет обещать, - вмешался Тео.

 

Резко распахнулась дверь, и влетели две рыжие девчушки. Пролетев через всю комнату, они кинулись в объятия бабушки.

 

- Бабулечка, мистер Миллер заболел, его вырвало. Это было так противно!

 

- И никто его не заменил! – прозвенел голосочек младшенькой. – Поэтому мы пришли домой, но мамочка поехала навестить Джейси, и мы пришли сюда.

 

Барбара прижала и обняла внучек, Энни увидела, как слезы побежали по ее напудренным щекам. Тео тоже заметил. Он хмуро стрельнул взглядом в Энни и взял ее за руку:

 

- Пошли отсюда.

Машина Тео блокировала «субурбан» на подъездной дорожке.

 

- Как ты догадалась? – спросил Тео.

 

 

- Женская интуиция. Как только ты рассказал о соглашении, я поняла, что это могут быть только они.

 

- Ты понимаешь, что они у тебя в руках? Ты теперь вернешь коттедж.

 

- Посмотрим, - вздохнула Энни.

 

Тео не уловил энтузиазма в ее голосе.

 

- Энни, не делай этого.

 

- Чего?

 

- Того, о чем думаешь.

 

- Откуда тебе знать, о чем я думаю?

 

- Я тебя знаю. Ты собираешься сдаться.

 

- Не то чтобы сдаться. – Она застегнула пуховик. – Больше похоже на то, что пора двигаться дальше. Остров… Он не для меня.

 

«Точнее, ты не для меня. Я хочу все – все то, что ты не готов мне дать».

 

- Да остров тебе подходит идеально, - возразил Тео. – Ты не просто выжила этой зимой. Ты буйно расцвела.

 

В некотором смысле - правда. Энни подумала о Дневнике мечтательницы, и как, только появившись здесь, вся больная и сломленная, она увидела в нем некий символ поражения – ощутимое напоминание обо всем, что не завершила. Однако виды на будущее изменились без ее ведома. Может, театральная карьера, о которой мечталось, и не состоялась, но благодаря Энни маленькая немая девочка обрела голос, а это уже что-то да значит.

 

- Поедем со мной на ферму, - предложил Тео. – Хочу проверить новую крышу.

 

Энни вспомнила, что случилось, когда они в последний раз посещали ферму, и в голове заговорили не куклы, а собственный инстинкт самосохранения.

 

- Солнце садится, - сказала Энни. – Давай лучше погуляем.

 

Тео не стал возражать. Они спустились по ухабистой дорожке к шоссе. С рассвета лодки в бухте вышли в море, и пустые бакены покачивались на волнах, как детские игрушки в ванне. Энни тянула время.

 

- Как женщина, которой ты помогал?

 

- Мы ее привезли на материк вовремя. Полечат, и поправится.

 

Под ногами захрустел гравий, когда Тео под локоть переводил Энни через дорогу.

 

- До своего отъезда я собираюсь проследить, чтобы местные жители начали учиться оказанию первой помощи и получили сертификаты. Опасно здесь не иметь медицинской помощи.

 

- Им следовало давным-давно этим заняться.

 

- Никто не хотел брать на себя ответственность, но если они будут учиться дружной компанией, то будут подставлять друг другу плечо. – Он взял ее за руку, чтобы помочь обойти рытвину. Энни высвободилась, как только они очутились на другой стороне, и пока притворялась, что поправляет перчатку, Тео остановился и посмотрел с озабоченным выражением на лице. - Не понимаю. В голове не укладывается, что ты собираешься отказаться от коттеджа и уехать.

 

Как он мог так хорошо ее чувствовать? Как никто друг?ой. Ей предстоит начать снова выгуливать чужих собак, работать в «Кофе, Кофе» и запланировать побольше кукольных представлений. Единственное, что она не будет делать, – ходить на прослушивания. Благодаря Ливии у нее появилась новая цель, которая приобрела форму так мало-помалу, что Энни не поняла, как это случилось.

 

- Мне не за чем оставаться, - сказала она.

 

Мимо проревел какой-то внедорожник без дверцы и с неисправным глушителем.

 

- Разумеется, есть за чем, - возразил Тео. – Коттедж твой. Теперь эти женщины голову ломают, как бы вернуть его тебе в обмен на молчание. Ничего не изменилось.

 

Изменилось все. Она влюбилась в этого мужчину и не сможет и дальше оставаться в коттедже, где будет видеть его каждый день, спать с ним каждую ночь. Ей нужно избавиться от этих пут. И куда пойти? Теперь она здорова и полна сил, как-нибудь разберется.

 

Они пошли к пристани. Впереди, ловя утренний ветерок, на флагштоке между лодочными сараями реял американский флаг. Энни обошла штабель ловушек для омаров и стала взбираться по уклону.

 

- Нельзя отсрочить неизбежное. С самого начала коттедж был лишь перевалочным пунктом. Пора мне вернуться к реальной жизни на Манхэттене.

 

- Ты разорена, - напомнил Тео. – Где ты собираешься жить?

 

Проще всего достать деньги – продать один из рисунков Гарра, но она не стала бы этого делать. Вместо того она позвонит бывшим клиентам, владельцам собак. Они всегда путешествовали. Она уже как-то смотрела за домом. Если повезет, кому-нибудь из них будет нужно, чтобы кто-то посидел с животными, пока хозяева в отъезде. Если не получится, то ее бывший босс в кафе, может, разрешит ей завалиться на ватный матрац в кладовке. Сейчас Энни физически и душевно сильнее, чем пять недель назад, она разберется.

 

- Я получила деньги из комиссионки, - сообщила она, - так что я не совсем без гроша.

 

Они миновали длинную цепь, прикрепленную к гранитному столбу на пристани. Тео наклонился и подобрал камешек.

 

- Я не хочу, чтобы ты уезжала.

 

- Разве?

 

Она сказала это легко, будто он обронил что-то пустяковое, однако вся напряглась, ожидая, что последует дальше.

 

Тео швырнул камешек в воду.

 

- Если тебе придется выехать из коттеджа, когда островная мафия придет в себя, ты можешь жить в Харп-Хаузе. Столько, сколько хочешь. Эллиотт с Синтией не появятся до августа, к тому времени ты уже вернешься, куда тебе надо.

 

Тео лишь проявлял заботу, ничего больше, а Энни надо налаживать жизнь там, где обитала - в городе. Флаг захлопал на ветру. Энни сощурила глаза, глядя на отражавшиеся в воде блики солнца. Ее пребывание на острове этой зимой обернулось временем возрождения. Теперь она смотрела на себя прояснившимся взглядом, осознавала, как жила и как хотела теперь жить.

 

- В городе у тебя шаткое положение, - заметил Тео. – Тебе нужно остаться здесь.

 

- Где ты мог бы за мной приглядывать? Я так не думаю.

 

Он сунул руки в карманы парки.

 

- В твоих устах это звучит ужасно. Мы друзья. Возможно, ты лучший друг, что у меня был вообще.

 

Она чуть не поморщилась, однако не сердиться же на него за то, что он ее не любит. Это невозможно. Если Тео когда-нибудь снова умудрится влюбиться, то только не в нее. И ни в кого, кто так тесно связан с его прошлым.

 

Ей придется положить конец всему прямо сейчас, и она овладела голосом, насколько могла.

 

- Мы любовники, - сказала Энни. – Это куда сложнее, чем какая-то дружба.

 

Он бросил другой камень в море.

 

- А не должно быть.

 

- Наши отношения всегда имели предельный срок, и наверное, он подошел к концу.

 

Тео выглядел больше раздраженным, чем человеком с разбитым сердцем.

 

- Ты говоришь о нас, как о прокисшем молоке.

 

Ей нужно правильно подобрать слова. Надо освободить себя, однако избегать задеть его чувства вины и ответственности, которые видимы невооруженным взглядом.

 

- Вряд ли скисшее, - возразила Энни. – Ты роскошный парень. Богатый, умный. И сексуальный. Я уже упоминала, что ты богатый? - Он даже не улыбнулся. - Ты меня знаешь, Тео. Я романтик. Если буду торчать здесь долго, то могу потерять от тебя голову. – Она умудрилась беззаботно пожать плечом. – Представляешь, какой ужас.

 

- Ты не можешь влюбиться, - сказал он с убийственной искренностью. – Ты меня слишком хорошо знаешь.

 

Словно то, что он поведал ей о себе, делало его неподходящим для любви.

 

Энни сжала кулаки в карманах. Когда все кончится, она рассыплется на миллион осколков, но еще не время. Она пройдет через это. Должна пройти.

 

- Скажу тебе откровенно. Я хочу семью. Это значит, чем дольше я буду на острове, тем сильнее буду к тебе привязываться и по существу терять время. Мне нужен порядок.

 

- Ты ничего такого мне раньше не говорила.

 

Он казался раздосадованным, может, уязвленным, но точно не выглядел безутешным.

 

Она притворилась смущенной.

 

- А зачем?

 

- Потому что мы многое рассказывали друг другу.

 

- Вот именно. Я просто болтала с тобой. Это совсем не сложно.

 

Он пожал плечами:

 

- Наверно. - Удавка вокруг ее сердца затянулась сильнее. Тео ссутулился, стоя против ветра. - Видимо, я эгоист, раз хочу, чтобы ты осталась.

 

С нее хватило страданий для одного дня.

 

- Я замерзла. И ты был на ногах всю ночь. Тебе нужно поспать.

 

Тео посмотрел вниз на пристань. Потом поднял взгляд на Энни:

 

- Я признателен тебе за все, что ты сделала для меня этой зимой.

 

Его благодарность нанесла еще одну глубокую рану в сердце. Энни повернулась к ветру, чтобы Тео не расслышал в ее голосе дрожь.

 

- Как и я тебе, приятель. – Она расправила плечи. – Мне нужно в туалет. Увидимся.

 

Оставив его у пристани, Энни сморгнула слезы, которые прятала от Тео. Он так легко от нее отказался. Неудивительно. Не в его натуре кривить душой. Он был героем, а настоящие герои не притворяются, не предлагают то, что не могут дать.

 

Энни перешла дорогу и подошла к машине. Нужно покинуть остров прямо сейчас. Сегодня. Сию же минуту. Но она не может. Ей нужна ее «КИА», а большой паром появится только через восемь дней. Восемь дней в коттедже будет появляться Тео, когда ему вздумается. Ей не вынести. Она должна что-то придумать.

 

Пока она ехала к коттеджу, то уговаривала себя, что ее сердце будет продолжать биться, хочет она того или нет. Время лечит – все это знают – и в конце концов и ее вылечит. Энни заставляла себя сосредоточиться на будущем и утешалась сознанием, что правильно поступила.

 

Однако сейчас ей нигде не найти покоя.