Глава 16. Что-то явно было не так. Дверь коттеджа болталась на петлях, а Ганнибал сидел на столбике недалеко от старых ловушек для омаров

Что-то явно было не так. Дверь коттеджа болталась на петлях, а Ганнибал сидел на столбике недалеко от старых ловушек для омаров, проглянувших из-под тающего снега. Энни выскочила из «субурбана» и пролетела через двор к двери, слишком рассерженная, чтобы думать об осторожности. Пусть лучше взломщик окажется в доме, чтобы она могла разорвать его на куски.

 

Картины криво висели на стенах, книги валялись по полу. А самое жуткое – незваный гость оставил на стене послание, выведенное ярко-красной краской: «Я приду за тобой».

 

- Черта с два!

 

Энни промчалась по дому. Кухня и студия выглядели нетронутыми, куклы не пострадали, вещи Тео тоже, зато взломщик выдвинул ящики в ее спальне и вывернул на пол их содержимое.

 

Вторжение в личную жизнь разозлило. Знать, что кто-то свободно вламывается в дом, когда вздумается, шарит в вещах, пишет гадости на стене… Это уже слишком. Либо кто-то из семейства Харпов задумал выжить ее из коттеджа, либо кто-то из местных прознал про наследство Мэрайи и решил избавиться от Энни, чтобы разобрать дом по кирпичикам, пока не отыщет искомое.

 

Пусть Эллиотт и обладал паршивым вкусом на жен, но поступать неэтично не в его стиле. Синтия Харп – дело другое. У нее имелись деньги, мотивы и связи среди местных. То, что она жила на юге Франции, не означало, будто Синтия не могла это все организовать. Но стала бы она так утруждаться ради крохотного коттеджа, если уже обладала Харп-Хаузом? Что до наследства Мэрайи… Выжив Энни из дома, взломщик или взломщица смогли бы сидеть там сколько вздумается, не опасаясь встречи с хозяйкой.

 

Энни проторчала тут вечность, так и не поняв, что же ей искать, разве что не отдирала половицы и не проделывала дыры в стенах. Может, этим незнакомец и хотел заняться? Кто бы ни стоял за бесчинствами, он либо не знал о наследстве до приезда Энни, либо все еще искал его.

 

Ганнибал спрятался под кроватью, а Энни обошла сдернутые с матраса простыни и вернулась обратно в гостиную.

 

«Я приду за тобой».

 

Краска была все еще липкой. Кто-то хотел напугать Энни и преуспел бы, не разозлись она так.

 

Была и еще одна версия. Энни не хотела ее рассматривать, но больше не могла игнорировать – не теперь, когда все еще слышала свист пролетавшей мимо пули. Может, дело вовсе не в наследстве? Может, кто-то просто ее ненавидит?

 

 

* * *

 

Найдя в кладовке банку с остатками краски, Энни замазала мерзкое послание и поехала в Харп-Хауз. Она почти скучала по прогулкам пешком. Три недели назад Энни взбиралась на холм, как на Эверест, но теперь кашель наконец исчез, и физических нагрузок не хватало.

 

Когда Энни вышла из машины, Ливия в одних носочках выскочила из дома и побежала навстречу, широко улыбаясь.

 

- Ливия! Ты куда босиком? – позвала дочь Джейси. – А ну вернись, шалопайка.

 

Энни погладила малышку по щеке и привела обратно в дом. Джейси неловко отвернулась к раковине.

 

- Звонила Лиза. Сказала, мол, видела, как вы с Тео ехали по городу сегодня утром.

 

 

Энни увильнула от невысказанного вопроса подруги.

 

- Какая-то женщина остановила его и попросила помочь ее отцу. Кажется, Джесси. Похоже, теперь все в курсе, что Тео фельдшер.

 

Джейси открыла кран и налила Ливии попить.

 

- Джесси Чилдерс. На острове не было врача с тех пор, как уехала Дженни Шеффер.

 

- Да, я слышала.

 

Энни прошла в кабинет Эллиотта, чтобы проверить почту. Пришло приглашение от бывшей подружки по комнате на вечеринку перед рождением ребёнка с вручением подарков будущим родителям, письмо от еще одной подруги и короткий ответ от агента Джеффа Кунса.

 

«Нет, это не его работа».

 

Энни едва не расплакалась. Хоть она и убеждала себя особо не надеяться, но все равно верила, что кресло-русалку сделал Кунс. А теперь выяснилось, что это очередной тупик.

 

На кухне что-то грохнуло, и Энни пошла узнать, в чем дело. Джейси как раз пыталась поднять один из стульев с прямой спинкой.

 

- Ливия, хватит бегать, а то что-нибудь разобьешь.

 

Малышка пнула ножку стула ногой в кроссовке. Джейси с усталым вздохом привалилась к столу:

 

- Она не виновата. Ей некуда девать энергию.

 

- Я с ней погуляю, - вызвалась Энни. – Что скажешь, Лив? Пойдем?

 

Малышка закивала так яростно, что ее лавандовый пластиковый ободок сполз на глаза.

 

Энни решила отвести Лив на пляж. Солнце вышло из-за туч, и прилив закончился. Ливия – островной ребенок. Ей нужно побыть рядом с водой.

 

Они стали спускаться по каменным ступеням. Ливия пыталась вырваться, торопясь поскорее добраться до пляжа, но Энни крепко держала малышку за руку. Однако стоило им одолеть последнюю ступеньку, как Ливия вывернулась и понеслась по песку, словно не в силах поверить, что это огромное пространство все ее.

 

- Сможешь поймать тех чаек? – указала на птиц Энни.

 

Большего для Ливии не потребовалось. Она принялась бегать, утопая короткими ножками в песке. Волосы, выбившиеся из-под розовой шапки с помпоном, развевались за спиной. Малышка носилась вокруг камней, но к волнам не приближалась.

 

Энни нашла плоский валун вдалеке от входа в пещеру и сбросила на него рюкзак. Ливия карабкалась по камням, гонялась за чайками и копалась в песке. А когда наконец выбилась из сил, пришла и уселась рядом. Энни улыбнулась, достала Негодницу и надела ее на руку.

 

Кукла перешла сразу к делу:

 

- Хочешь бесплатный секрет?

 

Ливия кивнула.

 

- Я боюсь. – Затем еще более драматичным голосом: - Просто в ужасе.

 

Малышка наморщила лобик.

 

- Океан такой огромный, - прошептала Негодница, - а я не умею плавать. Страшно.

 

Ливия покачала головой.

 

- Ты думаешь, вода не страшная? – спросила кукла.

 

Ливия явно не боялась волн.

 

- Наверное, разные люди пугаются разного. – Негодница задумчиво постучала по щеке. – Кое-чего бояться полезно, например, плавать в океане без взрослых. А кое-чего бояться не стоит, если оно не существует, – как монстры.

 

Ливия вроде согласилась.

 

Наблюдая за малышкой, Энни прокручивала в голове все, что знала о ее травме.

 

«Не знаю, правильно ли это, но попробовать стоит».

 

- А вот когда видишь, как папа пытается ударить маму, вот это очень, очень страшно, - сказала Негодница.

 

Ливия принялась ковырять пальцем крохотную дырку на джинсах.

 

Энни не была детским психологом и все знания о лечении душевных травм у детей почерпнула из интернета. Ситуация слишком сложная, надо остановиться. Но…

 

Джейси не могла поговорить с дочерью о том, что случилось. Может, Негодница сумеет сделать тему не столь болезненной?

 

- Гораздо страшнее, чем океан, - продолжила кукла. – Если бы я увидела, как мама стреляет в папу, то напугалась бы так, что, наверное, больше не захотела бы говорить.

 

Ливия оставила в покое дырку и с широко раскрытыми глазами повернулась к кукле.

 

Энни решила сбавить обороты, и Негодница заговорила своим самым веселым голосом:

 

- Но тогда, в конце концов, мне бы стало очень скучно. Ну как не разговаривать, особенно когда надо сказать что-то важное? Или спеть. Я тебе говорила, какая я великая певица?

 

Ливия энергично закивала.

 

И тут в голову Энни пришла дикая мысль. Конечно, осуществлять ее необязательно, но что, если…

 

Негодница запела, тряся кудряшками из пряжи в такт придуманному на ходу мотиву:

 

Кошмарнейший кошмар произошел со мной,

 

И очень я хочу его забыть.

 

Случается день классный, случается плохой,

 

А тот стал самым жутким, который может быть!

 

Ох… самым-самым жутким, который может быть!

 

Ливия внимательно слушала и вроде не расстроилась, так что Энни продолжила сочинять нелепые стишки:

 

Есть добрые папы, есть папы плохие,

 

Кому как повезет.

 

У Ливии папа был злющим, но все же

 

Не хотелось ей видеть, как смерть его заберет.

 

О боже! Поняв, что натворила, Энни почувствовала, как сердце упало. Устроила тут музыкально-развлекательное шоу! Веселенький мотивчик, жуткие стишки… Она только что извратила трагедию Ливии, сделав из нее какой-то юмористический номер.

 

Малышка, похоже, ждала продолжения, но Энни, в ужасе от самой себя, растеряла весь кураж. Какие бы благие цели она ни преследовала, все равно едва не нанесла серьезный психологический вред этой милой девочке.

 

Негодница повесила нос:

 

- Пожалуй, мне не стоит петь о чем-то столь ужасном.

 

Ливия посмотрела на куклу, затем сползла с валуна и побежала гонять чаек.

 

* * *

 

Энни как раз насыпала Ганнибалу корм на вечер, когда Тео нашел ее в коттедже.

 

 

- Тебе не стоит сидеть тут в одиночку. – Его голос звучал раздраженнее, чем обычно. – Почему воняет краской?

 

- Небольшой косметический ремонт. – Она говорила спокойно, вознамерившись вновь держать Тео на расстоянии. – Как продвигается лечение страждущих?

 

- Не особо хорошо. Зашивать кого-то без наркоза – не самый лучший способ провести время.

 

- Ой, только не рассказывай об этом своим читателям. А то они в тебе разочаруются.

 

Тео мрачно глянул на шутницу.

 

- Если меня здесь нет, ты должна оставаться в Харп-Хаузе.

 

Хороший совет, вот только Энни все сильнее хотелось оказаться в коттедже в следующий визит взломщика. Все эти игры в кошки-мышки ее достали. Пора уж и карты на стол.

 

«Антуанетта, я не желаю растить такую скромницу».

 

И скольким утверждениям матери она верила?

 

«Ты от природы застенчива… Ты от природы неуклюжая… Ты слишком много фантазируешь…»

 

И разумеется: «Конечно, я тебя люблю, Антуанетта. Иначе стала бы я так о тебе волноваться?»

 

Жизнь на этом суровом заснеженном острове вдали от города заставила Энни увидеть себя в новом свете. В свете…

 

- Какого черта?

 

Она обернулась и увидела, как Тео рассматривает свежеокрашенную стену.

 

- Надо пройтись еще раз, - поморщилась Энни.

 

Он ткнул пальцем в кроваво-красные буквы, просвечивавшиеся сквозь белую краску.

 

- Пытаешься пошутить? Это не смешно!

 

- Подумай сам. Я могу либо шутить, либо вопить от страха. Выбирай. – Вообще-то Энни хотелось не кричать, а кому-нибудь врезать.

 

Тео яростно выругался, затем захотел узнать, что именно она обнаружила по возвращению. А когда Энни договорила, объявил:

 

- Решено. Ты переезжаешь в Харп-Хауз. А я еду на материк и иду в полицию.

 

- Не трать время. В меня стреляли, а они и ухом не повели. Взломом их явно не заинтересуешь.

 

Тео достал телефон и только потом вспомнил, что в доме сигнала нет.

 

- Собирайся. Ты уезжаешь отсюда.

 

- Ценю твою заботу, но я остаюсь здесь. И хочу оружие.

 

 

- Оружие?

 

- Только на время.

 

- Хочешь, чтобы я одолжил тебе ружье?

 

- И показал, как стрелять.

 

- Плохая затея.

 

- Ты бы предпочел, чтобы я столкнулась с тем, кто это сделал, безоружной?

 

- Я бы предпочел, чтоб ты с ним вообще не сталкивалась.

 

- Я никуда не побегу.

 

- Проклятье, Энни. Ты такая же безрассудная, как в пятнадцать.

 

Она уставилась на Тео. Энни никогда не думала о себе, как о безрассудной, но образ ей понравился. Учитывая привычку влюбляться не в тех мужчин, веру в то, что она великая актриса, и решение отвезти Мэрайю в Лондон… И не будем забывать, как она позволила Тео Харпу – предположительно - сделать ей ребенка.

 

«Мэрайя, ты совсем меня не знала».

 

Он выглядел измученным, и не привыкшая к такому Энни решила настоять на своем.

 

- Я хочу ружье, Тео. И хочу научиться из него стрелять.

 

- Слишком опасно. В доме тебе будет лучше.

 

- Не хочу сидеть в Чёрт-Хаузе, хочу остаться здесь.

 

Тео посмотрел долгим суровым взглядом, затем наставил на Энни палец.

 

- Хорошо. Завтра днем потренируемся стрелять. Но лучше тебе серьезно относиться ко всему, что я скажу. – И пошел в студию.

 

Энни приготовила себе сэндвич на обед и вернулась к коробкам, но день выдался долгим, она устала. Почистила зубы, посмотрела на закрытую дверь студии. Как бы Энни ни уверяла себя держаться от Тео подальше, ей хотелось лежать рядом с ним. Хотелось настолько, что она схватила стикеры на кухне, нацарапала записку на верхнем и приклеила его снаружи двери в свою спальню. Затем заперлась и легла спать.

Смельчак Стриж погиб. Тео устроил это. Парень наконец оступился, доктор Квентин Пирс его поймал… и с тех пор Тео больше не написал ни слова.

 

Он закрыл ноутбук и потер глаза. Мозг дымился. На сегодня хватит. Продолжит завтра, на свежую голову. К тому времени узел в груди ослабнет, и можно будет двигаться дальше. Середину книги всегда писать труднее, но теперь, без Стрижа, Тео сумеет выбраться из созданной ситуации и подвести сюжет к следующей главе. Как только перестанет думать об Энни и о том, что произошло на ферме…

 

«Сегодня я лягу с ней, но будить не стану».

 

Он же не какое-то животное, не владеющее собой, пусть именно таким себя и ощущал. Так захватывающе и в новинку заниматься любовью с женщиной, которая не испытывает к тебе заслуженной ненависти. Которая не превращается после в рыдающую истеричку или обвиняет в надуманных грехах.

 

Энни так отличалась ото всех, с кем он встречался.

 

«Интересно, заметил бы я ее, если бы встретил на улице?»

 

Черт, конечно же заметил бы. Обязательно обратил внимание на необычное лицо, походку. Энни всегда шла так, будто собиралась покорить всю землю. Ему нравился ее рост, то, как она смотрела на людей, – так забавно, словно видела их по-настоящему. Нравились ее ноги – определенно. Энни была нестандартной. И следует лучше за ней приглядывать.

 

Сегодня он говорил с Джесси и ее отцом, пытаясь понять, что люди думают об Энни, но ничего подозрительного не услышал. Местные задавались вопросом, зачем она приехала, но с гораздо бо́льшим удовольствием делились историями о Мэрайе. Завтра, когда рыбаки вернутся, Тео собирался позависать с ними. Купит им пива и посмотрит, что сумеет выяснить. А заодно сообщит им ненароком, что Энни теперь вооружена – тревожащая мера, но необходимая.

 

Тео приехал на остров, потому что хотел побыть один, однако теперь оказался замешан во все местные передряги. Больше часа назад он услышал, как Энни пошла в спальню. Наверное, лежит сейчас в этой жуткой пижаме. Или нет.

 

Все благие намерения испарились. Тео отложил ноутбук и вышел из студии. Но увидев записку на двери комнаты Энни, застыл как вкопанный. Там было одно слово.

 

«Нет».

 

* * *

 

Наутро Тео не упомянул записку. Вообще почти ничего не сказал, кроме того, что ему сегодня нужна его машина. Лишь позднее Энни обнаружила, что он ездил к докам за слесарем. Ей было так стыдно сознавать, что заплатить рабочему она не может.

 

Когда Энни вернулась в коттедж, Тео сидел в студии. Тогда она вытащила из шкафа упаковку вина и отнесла ему в машину. А когда вернулась, Тео вошел на кухню.

 

- Что ты положила в машину?

 

- Отличное вино. На здоровье. И спасибо, что позаботился о замках.

 

Но Тео видел ее насквозь.

 

- Я вызвал слесаря для себя. Не желаю, чтобы мой ноутбук украли.

 

Он пытался помочь ей сохранить лицо, отчего Энни лишь почувствовала себя еще более обязанной.

 

- Ага.

 

- Энни, мне не нужно твое вино. Для меня это пустяк.

 

- Для меня нет.

 

- Ладно. Как насчет такого: больше никаких записок на двери, и мы в расчете.

 

- Приятной дегустации. – Она не могла ясно думать, видя Тео перед собой и вдыхая все эти мужские феромоны. Не после того, что произошло на ферме. – Ты принес оружие?

 

Он не стал настаивать.

 

- Да. Бери куртку.

 

Они отправились на болота. Объяснив простейшие правила безопасности, Тео показал, как заряжать автоматический пистолет, что он подобрал Энни, и стрелять из него. Оружие должно было вызвать у нее неприязнь, но ей понравилось. А вот что не понравилось, так это неожиданная вспышка желания от близости Тео. Они едва добрались до коттеджа, как принялись срывать друг с друга одежду.

 

 

* * *

 

- Не желаю это обсуждать, - проворчала Энни позже ночью, когда они лежали в ее кровати.

 

Тео зевнул.

 

- Как по мне, отлично. Даже более чем.

 

- Ты не можешь спать здесь. Придется тебе перебраться в свою кровать.

 

Он попытался притянуть ее к своему обнаженному телу.

 

- Не хочу я спать у себя.

 

Вообще-то, Энни тоже не хотела, чтобы Тео уходил, но какими бы неопределенными ни были некоторые вещи, тут все предельно ясно.

 

- Я хочу секса, а не близости.

 

Тео обхватил ее попку.

 

- Секс и есть близость.

 

Энни вывернулась.

 

- У тебя два варианта. Либо идешь спать к себе, либо лежишь здесь и ближайшие три часа слушаешь в подробностях обо всех моих дерьмовых романах, почему они оказались дерьмовыми и почему все мужики козлы. Предупреждаю: пла́чу я некрасиво.

 

Тео откинул одеяло:

 

- Увидимся утром.

 

- Согласна.

 

* * *

 

Энни получила от Тео то, что хотела - лучший секс в своей жизни, но также установила границы.

 

«Очень благоразумно, - заметила Милашка. – Наконец-то ты усвоила урок».

 

На следующий день Энни снова вывела Ливию погулять. На пляже было слишком ветрено, поэтому они решили ограничиться крыльцом. Энни хотела узнать, не причинила ли она вчера малышке вред, поэтому посадила Негодницу себе на колено. Кукла перешла сразу к делу:

 

- Ты не сердишься на меня за то, что я говорила о твоем папе на пляже?

 

Ливия поджала губы, подумала, затем медленно покачала головой.

 

- Хорошо, - обрадовалась кукла, - а то я боялась, как бы ты не рассердилась.

 

Ливия снова покачала головой, затем забралась на каменную балюстраду, заменившую деревянные стойки перил, и оседлала ее спиной к Энни.

 

Оставить опасную тему или продолжить ее развивать? Надо побольше почитать про немоту и детские травмы. Сейчас же Энни оставалось довериться своим инстинктам.

 

- Если бы мой папа обижал мою маму, я бы решила, что это ужасно. Особенно, если я не могу об этом сказать, - прибавила Негодница.

 

Ливия принялась раскачиваться на балюстраде, как на лошади.

 

- Или спеть. Кажется, я уже говорила, какая несравненная вокалистка. – Негодница принялась петь гаммы. У Энни ушли годы на то, чтобы хорошо исполнять музыку в вокальном регистре каждой куклы. Этот талант выделял ее среди большинства чревовещателей. Наконец Негодница остановилась. – Если захочешь послушать, что было дальше – дай знать.

 

Ливия перестала играть и обернулась. Посмотрела на Энни, затем на куклу.

 

- Да или нет? – прощебетала Негодница. – Я жду твоего мудрого решения.

 

Малышка опустила голову и принялась ковырять остатки розового лака на большом пальце. Определенно «нет». А чего Энни ждала? Неужели правда думала, будто ее неуклюжее вмешательство поможет решить столь глубокую проблему?

 

Ливия развернулась к собеседнице и медленно неуверенно кивнула.

 

Сердце Энни словно пропустило удар.

 

- Очень хорошо, - сказала Негодница. – Я назову свою песню «Баллада о жутком случае из жизни Ливии».

 

Энни потянула время, преувеличенно прочищая горло. Лучшее, на что она могла надеяться – что сумеет вытащить тему на свет. Может, сделает ее не столь запретной. Надо рассказать обо всем Джейси. Кукла негромко запела:

 

Девочкам лучше не видеть плохое,

 

Но жизнь иногда такова…

 

Энни продолжила петь, сочиняя на ходу, как вчера, но на этот раз безо всяких веселых мотивов или криков «Оле́!» Ливия впитывала каждое слово, затем в конце кивнула и снова принялась объезжать балюстраду.

 

Услышав сзади шум, Энни обернулась.

 

По другую сторону крыльца, прислонившись к углу дома, стоял Тео, одетый в парку с поднятым воротом. Даже со своего места Энни видела морщинку, что залегла между его бровями. Он слышал все и осуждал ее поведение.

 

Ливия тоже заметила Тео и замерла. Он пошел к ним, беззвучно ступая по каменному полу.

 

«Да плевать на его осуждение», - решила Энни.

 

По крайней мере она пыталась помочь Ливии. А он что делал? Только пугал ее.

 

Энни выставила вперед руку с куклой.

 

- Стой! Кто идет?

 

Тео замер.

 

- Тео Харп. Я здесь живу.

 

- Это ты так говоришь. Докажи.

 

- Ну… мои инициалы вырезаны на полу беседки.

 

«Вместе с инициалами Риган».

 

Негодница задрала подбородок:

 

- Ты хороший или плохой, мистер Тео Харп?

 

Темная бровь взлетела вверх, но Тео продолжал смотреть на куклу.

 

- Стараюсь быть хорошим, но это не всегда легко.

 

- Ты ешь овощи?

 

- Все, кроме брюквы.

 

Негодница повернулась к Ливии и повторила преувеличено громким шепотом:

 

- Он тоже не любит брюкву. – Затем снова обратилась к Тео: - Ты купаешься в ванне так, чтобы не наплюхать вокруг?

 

- Я принимаю душ. Он мне больше нравится.

 

- Ты бегаешь по улице в носках?

 

- Нет.

 

- Воруешь сладости, когда никто не видит?

 

- Только банки с арахисовой пастой.

 

- Твой конь такой страшный.

 

Тео посмотрел на Ливию:

 

- Именно поэтому детям лучше не ходить в стойло без меня.

 

- Ты кричишь?

 

Он снова повернулся к кукле.

 

- Стараюсь не кричать. Разве что когда «Сиксерс» проигрывают.

 

- Умеешь сам причесываться?

 

- Да.

 

- Грызешь ногти?

 

- Ни в коем случае.

 

Негодница глубоко вздохнула, понурилась и понизила голос:

 

- Ты когда-нибудь бил мамочек?

 

Тео и бровью не повел.

 

- Никогда. Ни разу. Никто не должен бить мамочек.

 

Негодница повернулась к Ливии и склонила голову набок:

 

- Что думаешь? Можно ему остаться?

 

Ливия кивнула – без малейшего колебания, уверенно – и соскользнула с балюстрады.

 

- Можно я теперь поговорю с Энни? – спросил Тео Негодницу.

 

- Думаю, да, - ответила та. – Пойду сочиню новую песню.

 

- Конечно.

 

Энни убрала Негодницу в рюкзак. Она ожидала, что теперь, когда кукла больше не участвовала в разговоре, Ливия уйдет в дом, но та спустилась со ступенек. Энни уже хотела позвать ее обратно, но малышка никуда не пошла, а принялась ковыряться в замерзшей грязи у дома.

 

Тео кивнул в сторону дальнего конца площадки, явно намекая, что им нужно побеседовать наедине. Энни пошла за ним, не спуская глаз с Ливии. Он заговорил тихо, чтобы малышка не услышала:

 

 

- И сколько это уже продолжается?

 

- Они с Негодницей давно подружились, но только пару дней назад я завела речь об отце Ливии. И нет, я не знаю, что делаю. И да, понимаю, что лезу в проблему слишком сложную для непрофессионала. Думаешь, я чокнутая?

 

Тео помолчал.

 

- Она определенно не такая пугливая, как раньше. И похоже, ей нравится общаться с тобой.

 

- Ей нравится общаться с Негодницей.

 

- Так это Негодница начала говорить с ней о том, что она видела? Кукла, а не ты?

 

Энни кивнула.

 

- И Ливия хочет быть с Негодницей? – настаивал Тео.

 

- Похоже на то.

 

Он нахмурился.

 

- Как ты это делаешь? Я взрослый человек и отлично знаю, что говоришь именно ты, но смотрю на куклу.

 

- Я хороша в своем деле. – Энни намеревалась сказать это с сарказмом, но не вышло.

 

- Ты чертовски права. – Тео кивнул в сторону малышки: – Вот что скажу: продолжай. Если ей не понравится, она даст тебе знать.

 

Его поддержка заставила Энни почувствовать себя лучше.

 

Он уже собрался уходить, как Ливия взбежала по ступенькам за ним. Она что-то принесла. Глядя на Тео, малышка разжала кулачок, показывая пару камушков и несколько ракушек, затем привычно упрямо сжала губы и протянула ему свои сокровища. Он улыбнулся, взял их и потрепал Ливию по волосам:

 

- Увидимся позже, малышка. – И пошел вниз по ступеням к пляжу.

 

Как странно. Ливия боялась Тео, так почему дала ему свои игрушки?

 

Камни, раковины…

 

И тут Энни поняла. Ливия дала их ему, потому что именно он построил ей домик фей.

 

 

* * *

 

Становилось все труднее сопоставить Тео из прошлого с тем мужчиной, которого Энни теперь узнавала. Она понимала, что с возрастом люди меняются, но то ненормальное поведение казалось слишком укоренившимся, чтобы психолог запросто его исправил. Тео сказал, что прошел лечение. Оно явно помогло, хотя он отказывался говорить о Риган и продолжал замыкаться в себе, когда разговор затрагивал личные темы. Энни видела, что Тео по-прежнему что-то гложет.

 

Позже, вынося мусор, она посмотрела вниз на коттедж. Увиденное заставило ее замереть. Какая-то машина медленно, почти крадучись подъезжала к коттеджу.

 

Тео сейчас в студии. Иногда он врубал музыку, когда работал.

 

«Он и знать не будет, что у него гость».

 

Энни ринулась в дом, схватила ключи от машины и побежала вниз с холма.