Глава 12. Энни припарковала «рейндж-ровер» в гараже Харп-Хауза

Энни припарковала «рейндж-ровер» в гараже Харп-Хауза. Размышления о рисунке Ливии, к счастью, отвлекали от переживаний о возможной беременности. Было в картинке что-то тревожащее. Энни подумывала показать рисунок Джейси, вдруг та сумеет его расшифровать, но уговор есть уговор, даже если заключаешь его с четырехлетним ребенком.

 

Энни закрыла гараж и побрела по подъездной дорожке. Она добралась сюда раньше Тео и, посмотрев вниз, увидела его одинокую фигуру на пляже. Он стоял перед бескрайним океаном, как обычно без шапки, и лишь черная замшевая куртка защищала его от ветра. Наклонившись, Тео долго разглядывал какую-то оставленную приливом лужу, наконец выпрямился и посмотрел на воду. О чем он думал? Замышлял какую-то гадость? Вспоминал почившую жену? Или прикидывал, как избавиться от неподходящей женщины, которую он мог нечаянно обрюхатить?

 

Тео не собирался ее убивать. Энни была в этом уверена. Но он мог навредить ей кучей других способов. Уяснив, что склонна идеализировать мужчин вроде Тео, Энни наказала себе держаться начеку. Прошлой ночью у нее был секс с выдуманным образом. Выдуманным образом из книжных романов.

 

* * *

 

 

Энни вымыла посуду за Джейси и Ливией и навела порядок на кухне. За все время подруга так и не появилась, и Энни отправилась на ее поиски.

 

Джейси с дочерью жили в старых комнатах экономки в противоположном от башни крыле дома. Энни прошла по коридору в глубине Харп-Хауза до самого конца и постучала в закрытую дверь:

 

- Джейси?

 

Ответа не последовало. Энни постучала еще раз и уже собралась повернуть ручку, как дверь открылась и на пороге показалась Ливия. Она чудесно выглядела в самодельной бумажной короне, надвинутой так низко, что торчали уши.

 

- Привет, Лив. Красивая корона.

 

Малышку интересовало лишь, тут ли Негодница. Не обнаружив куклы на руке Энни, Ливия явно разочаровалась.

 

- Негодница решила вздремнуть, - пояснила Энни. – Но наверняка она захочет навестить тебя попозже. Мама дома?

 

Ливия распахнула дверь во всю ширь, впуская гостью внутрь.

 

Комната экономки напоминала по форме букву Г, позволяя устроить как спальную зону, так и гостиную, которую до перелома Джейси превратила в спальню Ливии. Ее же собственный угол выглядел аскетично: кровать, стул, комод с зеркалом, лампа – все из старой обстановки дома. Спальня же Ливии была более красочной, с ярко-розовым книжным шкафом, детскими столом и стульчиком, розово-зеленым ковром и кроваткой, укрытой стеганым одеялом с мультяшными девочками.

 

Джейси стояла у окна и смотрела вдаль. Привязанный к костылю бегемот висел мордой вниз. Джейси медленно отвернулась от окна. Джинсы и вишневый свитер облегали изгибы ее тела.

 

- Я… прибиралась.

 

Поглядев на разбросанные игрушки Ливии и полдюжины зверушек, торчавших из смятых простыней неубранной постели, Энни не поверила подруге.

 

- Я испугалась, что ты заболела.

 

- Нет, я в порядке.

 

Энни вдруг поняла, что знает Джейси не лучше, чем когда появилась здесь неполные три недели назад. Возникло ощущение, будто она смотрит на немного размытую фотографию.

 

Джейси оперлась на здоровую ногу:

 

- Тео вчера не ночевал дома.

 

Энни бросило в жар от чувства вины. Теперь ясно, почему Джейси пряталась. Пусть Энни и не верила, будто Тео испытывает к домоправительнице какой-то интерес, все равно почувствовала себя так, будто нарушила девчачий кодекс. Придется рассказать подруге хотя бы часть правды, но не тогда, когда вокруг крутится Ливия и впитывает каждое слово.

 

- Негоднице очень понравилась твоя картина, Лив. Может, нарисуешь нам еще одну, чтоб повесить ее на кухне? А мы с твоей мамочкой пока поболтаем.

 

Малышка не стала возражать, а подбежала к столику и открыла коробку с карандашами. Энни вышла в коридор, Джейси следом. Лгать ей Энни не собиралась, но сказать слишком много было бы жестоко.

 

- Произошло нечто странное, - начала она, не в силах отделаться от приставучего чувства вины. – Не хотела тебя тревожить, но, наверное, стоит рассказать. Когда я вернулась в коттедж ночью в субботу, там все было вверх дном.

 

- То есть?

 

Энни описала то, что обнаружила, а затем поведала и остальное:

 

- Вчера утром по дороге сюда кто-то в меня стрелял.

 

- Стрелял? В тебя?

 

- Пуля прошла совсем близко. Тео нашел меня почти сразу после происшествия. Поэтому он вчера и не вернулся домой. Не хотел бросать меня одну, хотя я и говорила ему, что оставаться необязательно.

 

Джейси прислонилась к стене:

 

- Уверена, это просто несчастный случай. Какой-нибудь придурок палил по птицам.

 

- Я была на открытом пространстве. И явно не похожа на птицу.

 

Но Джейси не слушала.

 

- Держу пари, это Дэнни Кин. Вечно устраивает подобные гадости. Небось вломился в коттедж с парочкой дружков. Я позвоню его матери.

 

Верилось с трудом, что все так просто, но Джейси уже пошла прочь по коридору, управляясь с костылями проворнее, чем по приезду Энни. Которая напомнила себе, что Джейси ни в коем случае не должна узнать о произошедшем в коттедже. Никто не должен знать. Вот только если она и правда беременна…

 

«Хватит! – потребовала Милашка. – Не надо так думать».

 

«Я на тебе женюсь, - подал голос Питер. – Герои всегда так поступают».

 

Он начинал действовать Энни на нервы.

 

* * *

 

Ливия в розовом пальтишке и бумажной короне пришла в библиотеку, таща за собой рюкзак Энни. Не нужно было обладать детективными навыками, чтобы понять, чего она хочет. Энни закрыла ноутбук и пошла за своим пальто.

 

Температура поднялась до нуля, вода капала с водостоков, а снег начал таять, оставаясь только в тени. Добравшись до домика фей, Энни увидела, что там появился камень размером с куриное яйцо, укрытый тонким слоем зимнего моха, – удобное местечко для крохотного обитателя леса. Интересно, Джейси знала, что дочь уже бегала на улицу?

 

- Похоже, феи нашли себе новый стульчик.

 

Ливия покачалась на пятках, рассматривая камень.

 

Энни уже собралась было пожурить малышку, что та бегает одна, но затем передумала. Похоже, Ливия не уходила дальше дерева. И раз Тео теперь закрывает стойло, ничего с ней не случится.

 

Энни уселась на каменный выступ и достала Негодницу.

 

- Бон джорно, Ливия. Это я, Негоднелла. Практикуюсь в итальяно. Это значит в итальянском. А ты знаешь иностранные языки?

 

Ливия покачала головой.

 

- Жаль, - вздохнула Негодница. – Итальянский – это язык пиццы, которую я просто обожаю, и джелато. Это такое мороженое. И криво построенных башен. Увы… - Кукла понурилась. – На Перегрине не достать ни пиццы, ни джелато.

 

Ливия, похоже, тоже огорчилась по этому поводу.

 

- У меня потрясающая идея! – воскликнула Негодница. – Может, вы с Энни сегодня днем сделаете ненастоящие пиццы из английских маффинов?

 

Энни думала, что Ливия станет возражать, но малышка кивнула. Негодница тряхнула головой, взбив рыжие кудряшки.

 

- Рисунок, что ты оставила мне прошлым вечером, - эччеленте. Это «превосходный» по-итальянски.

 

Ливия опустила голову и уставилась на свои ноги, но Негодницу это не смутило.

 

- Я исключительно умна и пришла к заключению – это значит поняла, так вот, я пришла к заключению… что этот рисунок – твой бесплатный секрет, - шепотом договорила кукла.

 

Личико Ливии напряглось от дурных предчувствий.

 

Негодница склонила голову набок и мягко сказала:

 

- Не волнуйся. Я на тебя не сержусь.

 

Ливия наконец взглянула на нее.

 

- Это же ты там на картине, да? Но я не уверена, кто остальные… - Негодница замялась. – Твоя мама?

 

Ливия кивнула коротко, почти незаметно.

 

Энни чувствовала себя, как человек, который пробирается по темной комнате, выставив руки, чтобы ни на что не наткнуться.

 

- Похоже, на ней какая-то красивая одежда. Это цветок или, может, сердечко? Это ты ей подарила?

 

Ливия яростно затрясла головой. Слезы хлынули у нее из глаз, словно малышка почувствовала себя преданной. Судорожно всхлипнув, она ринулась к дому.

 

Хлопнула кухонная дверь. Энни поморщилась: в колледже на уроках психологии к такому не готовили, и она не разбиралась в поведении детей. Она же не мама…

 

Но может ею стать.

 

В груди заболело. Энни убрала Негодницу и пошла обратно в кухню, но не смогла заставить себя провести еще час в Харп-Хаузе.

 

А когда вышла обратно, яркое зимнее солнце словно посмеивалось над ее мрачным настроением. Ссутулившись, она обошла дом с фасада и встала на вершине утеса. Позади простиралась площадка перед парадным входом, а вниз сбегала гранитная лестница на пляж, вытесанная в скале. Энни стала спускаться.

 

Ступени были скользкими и узкими, пришлось держаться за веревочные перила. И как это жизнь стала такой запутанной? Сейчас коттедж – ее единственное жилище, но когда она снова встанет на ноги…

«Если я встану на ноги…»

Когда она найдет постоянную работу, то не сможет приезжать сюда на два месяца. Рано или поздно коттедж перейдет обратно в руки Харпа.

 

«Но не сегодня, - утешила Милашка. – Сейчас ты здесь, и у тебя есть работенка. Хватит ныть. Выше нос. Надейся на лучшее».

 

«Заткнись, Милашка, - фыркнул Лео. – При всей твоей якобы чувствительности, ты понятия не имеешь, насколько сложной может быть жизнь».

 

Энни моргнула. А это точно сейчас Лео был? Голоса в голове смешались. Ее поддержка – Питер. Лео всегда только лез в драку.

 

Она сунула руки в карманы. Ветер прижимал пальто к телу и трепал выбившиеся из-под шапки волосы. Энни посмотрела на воду и представила, как бы повелевала волнами, течениями, приливами и отливами. Вообразила себя всесильной, хотя никогда еще не чувствовала себя столь беспомощной.

 

И наконец заставила себя обернуться. Оползень завалил вход, но Энни точно знала, где он. В ее сознании пещера всегда была тайным убежищем, словно сирена манящим всякого, кто проходил мимо.

 

«Войди сюда. Возьми с собой еду для пикника и игрушки, мечты и фантазии. Задумайся… попробуй… займись любовью… умри».

 

Порыв ветра едва не сорвал с головы шапку. Энни схватила ее, пока ту не унесло в море, и сунула в карман. Она не собиралась сегодня возвращаться в дом: слишком в большом раздрае пребывали эмоции. Энни перебралась через камни и пошла к коттеджу.

 

Там не обнаружилось ни «рейндж-ровера», ни Тео. Приготовив чашку чая, чтобы согреться, Энни села за стол у окна и, поглаживая Ганнибала, снова задумалась о возможной беременности. Живи она в городе, побежала бы в ближайшую аптеку за тестом. Тут придется его заказывать и ждать, пока паром доставит необходимое.

 

Однако, вспомнив, как местные при разгрузке передавали друг другу ящики с открытыми пакетами из-под овощей, Энни передумала. Она сама тогда заметила тампоны, ликер, подгузники для взрослых…

 

«Мне правда хочется, чтобы весь остров знал, что я заказала себе тест на беременность?»

 

Как же Энни скучала по анонимности большого города.

 

Допив чай, она взяла блокнот с инвентаризационным списком и направилась в студию. Нужно внимательно проверить все коробки. Завернув за угол, Энни застыла на пороге.

 

Пышка свисала с потолка в петле.

 

Пышка. Ее глупая, самодовольная, испорченная кукольная принцесса… Голова бедняжки вывернута под жутким углом, желтые шерстяные локоны, похожие на сосиски, сбились на одну сторону. Тряпичные ножки беспомощно болтались, а один из ярко-розовых кожаных башмачков валялся на полу.

 

Всхлипнув, Энни кинулась через комнату и схватила стул, чтобы вытащить куклу из приколоченной к полотку веревки.

 

Входная дверь с грохотом распахнулась.

 

- Энни!

 

Она развернулась и вылетела из студии.

 

- Ах ты сволочь! Мерзкий, бесчувственный придурок!

 

Тео ворвался в гостиную, как лев на охоте.

 

- Ты что, рехнулась?

 

Нежеланные слезы навернулись на глаза Энни.

 

- Думаешь, это смешно? Ты совсем не изменился.

 

- Почему ты меня не подождала? Хочешь, чтоб в тебя снова выстрелили?

 

- Это угроза? – оскалилась Энни.

 

- Угроза? Ты правда настолько наивна и веришь, будто больше такого случиться не может?

 

- Если произойдет что-то еще, клянусь богом, я тебя убью!

 

Они оба замерли. Энни и представить не могла, что способна на такую ярость, но ее задели за живое. Какой бы эгоисткой ни была Пышка, она все равно оставалась частью Энни, которая являлась ее защитницей.

 

- Если что произойдет? – тихо переспросил Тео.

 

- Поначалу позы, в которые ты ставил кукол, были забавными. Но это жестоко, - указала Энни в сторону студии.

 

- Жестоко? – Он прошел мимо нее, заглянул в спальню, а затем направился в студию. – Сукин сын, - пробормотал Тео.

 

Энни прошла за ним и встала на пороге, глядя, как Харп сдергивает веревку. Он снял петлю с шеи Пышки и отнес куклу хозяйке.

 

- Вызову сюда слесаря как только смогу, - мрачно пообещал Тео и пошел в угол комнаты.

 

Крепче сжав Пышку, Энни проследила за ним взглядом и увидела, что пропустила. Остальные куклы больше не сидели на полке под окном, а валялись в мусорной корзине, свисая из нее со всех сторон.

 

- Нет.

 

Энни подбежала к ним, опустилась у корзины, положила Пышку на колени и вытащила бедняжек одну за другой. Расправила их одежду и волосы. Закончив, Энни посмотрела на Тео, ища хоть что-то необычное в его взгляде или лице, но ничего не находя.

 

Он сжал губы.

 

- Тебе следовало подождать в доме, пока я тебя отвезу. Меня не так уж долго не было. Больше не ходи сюда в одиночку.

 

И быстро вышел из студии.

 

Так вот на что он злился, когда примчался в коттедж.

 

Энни усадила Милашку, Лео и Питера на полку.

 

«Спасибо, - прошептал Питер. – Оказывается, я не такой храбрый, как думал».

 

Еще не готовая расстаться с Пышкой, Энни принесла ее в гостиную, - Тео как раз снимал пальто, - и тихо призналась:

 

- У меня нет денег на слесаря.

 

- У меня есть, - отрезал он. – И я хочу поменять замок. Никто не смеет лазить здесь в мое отсутствие.

 

Он действительно такой эгоист или просто дает ей возможность сохранить лицо?

 

 

Энни надела Пышку на руку. Знакомое прикосновение вычурного платья куклы подействовало успокаивающе. Не задумываясь, Энни подняла руку.

 

- Спасибо, что спас меня, - произнесла Пышка кокетливо и с придыханием.

 

Тео склонил голову набок, но Энни обратилась к кукле:

 

- Больше ничего не хочешь сказать, Пышка?

 

Та оглядела гостя с головы до ног.

 

- Ты такой клевый.

 

- Пышка! – воскликнула Энни. – Где твои манеры?

 

Кукла похлопала длинными ресницами и проворковала:

 

- Ты такой клевый… сэр.

 

- Пышка, довольно! – оборвала ее Энни.

 

Кукла отбросила волосы, явно надувшись:

 

- Ну а что ты от меня хочешь?

 

- Хочу, чтобы ты извинилась, - терпеливо объяснила Энни.

 

- За что мне извиняться? – обиделась Пышка.

 

- Ты прекрасно знаешь.

 

Пышка склонилась к уху Энни и преувеличенно громким шепотом сообщила:

 

- Я лучше спрошу, к какому парикмахеру он ходит. Сама знаешь, чем обернулся мой последний визит в салон.

 

- Только потому, что ты оскорбила мастера, - напомнила ей Энни.

 

- Она думала, будто красивее меня, - вздернула нос Пышка.

 

- Она думала, что красивее меня.

 

- Но тебя-то она точно красивее, - торжествующе заявила Пышка.

 

- Кончай пререкаться и скажи уже, что нужно, - вздохнула Энни.

 

- Ой, ну ладно, - сварливо выдохнула Пышка, а потом еще сварливее продолжила: - Извини, что решила, будто это ты меня подвесил.

 

- Я? – Тео действительно обращался к кукле.

 

- Пойми правильно, - фыркнула Пышка. – У тебя такая репутация… Я все еще не оправилась от того, как ты позволил Питеру заглянуть мне под юбку.

 

- Тебе это понравилось, и ты это знаешь, - упрекнула куклу Энни.

 

Тео тряхнул головой, словно отгоняя морок:

 

- А с чего ты решила, что это был не я?

 

- А это ты? – наконец напрямую спросила его Энни.

 

В этот раз Тео вспомнил, на кого надо смотреть.

 

- Как и сказала твоя подружка, у меня есть определенная репутация.

 

- Я бы скорее не удивилась, если бы пришла домой, а тут Пышка и Милашка занимаются любовью в моей кровати. – Энни сняла куклу с руки. – Но не это зверство.

 

- Ты по-прежнему слишком хорошего мнения о людях. – Тео недовольно скривился. – Месяца не прошло, а ты уже позабыла, кто же злодей в твоей сказке.

 

- Может быть. А может и нет, - ответила Энни.

 

Он посмотрел на нее и пошел из студии:

 

- Мне надо работать.

 

И исчез, не оправдываясь и ничего не отрицая.

 

* * *

 

Вечером уютного ужина на двоих не ожидалось, поэтому Энни сделала себе сэндвич, перенесла несколько коробок из студии в гостиную, уселась на полу по-турецки и открыла первую коробку. Там оказалась куча журналов - от высококлассного глянца до старых черно-белых копий. В некоторых были тематические статьи за авторством Мэрайи или репортажи о ней самой. Энни переписала в блокнот названия всех изданий вместе с датами публикаций. Вряд ли они являлись коллекционными, но нельзя сказать наверняка, пока не узнаешь.

 

Во второй коробке лежали книги. Энни проверила тома на наличие автографов, и не вложено ли что-то важное между страниц, а затем переписала и их. На проверку уйдет уйма времени, а ей еще оставалось две коробки.

 

Пусть Энни чувствовала себя лучше, чем по прибытию на остров, ей все равно требовалось больше сна, чем обычно. Она переоделась в мужскую пижаму Мэрайи и выудила из-под кровати вязаные тапки с мордами обезьян. Но когда попыталась обуть первую, почувствовала…

 

Энни завопила и отдернула ногу.

 

Хлопнула дверь студии. Энни содрогнулась. Тео ворвался в комнату:

 

- Что не так?

 

- Все! – Она осторожно взяла тапок двумя пальцами. – Смотри! – Энни вытряхнула на пол дохлую мышь. – Вот каким надо быть извращенцем, чтоб до такого додуматься! – Она бросила тапок. – Ненавижу это место! Ненавижу этот остров! Ненавижу коттедж! И не воображай, будто я испугалась крохотной мышки, – обрушилась Энни на Тео. – Я в таких крысиных норах жила, что тебе и не снилось. Просто не ожидала обнаружить в своем тапочке такую гадость!

 

Тео сунул руку в карман джинсов.

 

- Ну… может это и не гадость.

 

- По-твоему, такой поступок нормальный? – Она снова сорвалась на крик, но плевать.

 

- Возможно. – Тео потер подбородок. – Если ты кот.

 

- То есть ты пытаешься сказать, что… - Энни посмотрела на Ганнибала.

 

- Считай это признанием в любви, - посоветовал Тео. – Он дарит такое особые подарки только тем, кто ему нравится.

 

Энни развернулась к коту:

 

- Не смей больше так делать, понял? Это отвратительно! - Ганнибал, задрав попу, смачно потянулся, подошел и ткнулся носом в босую ногу Энни. - Этот день когда-нибудь закончится? – простонала та.

 

Тео улыбнулся, взял кота, вынес его в коридор и закрыл дверь, оставшись с Энни наедине.

 

Она схватила с крюка на дверце шкафа халат и уже завязывала пояс, как вдруг вспомнила случай, который пыталась забыть.

 

- Ты подбросил мне в кровать дохлую рыбу.

 

- Да. – Тео прошел к постели, чтобы рассмотреть вставленную в раму фотографию резной деревянной передней спинки кровати в натуральную величину, служившую настоящей спинкой.

 

- Зачем? – спросила Энни под вопли Ганнибала из коридора.

 

- Думал, это смешно. – Тео провел большим пальцем по верху изголовья, изучая его с преувеличенным вниманием.

 

Энни перешагнула через трупик мышки.

 

- Кого ты еще мучил кроме меня?

 

- А разве одной жертвы недостаточно?

 

Энни накрыла мышь перевернутым мусорным ведром, затем запустила кота обратно, чтобы тот успокоился наконец. Не хотелось вот так мило болтать с Тео сегодня вечером, особенно в спальне, но у Энни накопилось слишком много вопросов.

 

- Похоже, ты и правда не любишь Харп-Хауз почти так же сильно, как я. Тогда зачем приехал на остров?

 

Он прошел к окну и посмотрел на пустынный зимний луг.

 

- Мне надо закончить книгу, а делать это лучше там, где меня никто не побеспокоит.

 

Энни не упустила случай поиронизировать.

 

- Ну и как продвигается?

 

От дыхания Тео запотело стекло.

 

- Не лучшим образом.

 

- Ну до конца зимы еще далеко, - заметила Энни. – Все еще можешь снять себе домик на Карибах.

 

- Мне и здесь хорошо.

 

Ничего подобного. Энни уже тошнило от всех связанных с ним тайн, тошнило от того, какой беспомощной она из-за них себя чувствовала.

 

- Почему ты приехал на Перегрин? Только честно. Я хочу понять.

 

Тео обернулся с видом таким же холодным, как изморозь на окне.

 

- С чего вдруг?

 

Его высокомерие в стиле высокородного лорда из замка не смутило Энни, которая издала то, что, как она надеялась, походило на фырканье.

 

- Спиши на мой бесконечный интерес к работе патологического сознания.

 

Тео приподнял бровь, но вроде не слишком оскорбился.

 

- Нет ничего скучнее, чем слушать жалобы на жизнь писателя и владельца большого трастового фонда.

 

- Согласна. Но все же ты потерял жену.

 

- Не я первый, - пожал плечами Тео.

 

Либо он юлил, либо и правда не особо переживал, как Энни всегда о нем думала.

 

- Еще ты потерял близняшку. И мать.

 

- Она ушла, когда мне было пять. Я едва ее помню.

 

- Расскажи мне о жене. Я видела ее фото в интернете. Она была красивой.

 

- Красивой и независимой. Именно такие женщины меня привлекают.

 

Качества мало знакомые Энни.

 

- Еще Кенли была яркой, - продолжил Тео. - Исключительно умной. И амбициозной. Но именно ее привычка яростно отстаивать свои права меня привлекла больше всего.

 

Счет ясен. Кенли Харп 4: 0 Энни Хьюитт. Не то чтобы она завидовала покойной, просто сама отчаянно хотела быть независимой. Ну и исключительная красота вкупе с мегамозгом тоже не повредили бы.

 

Если бы речь шла не о Тео, Энни оставила бы неприятную тему, но их отношения так далеко выходили за рамки нормальных, что можно было спрашивать о чем угодно.

 

- Если она была такой замечательной, почему покончила с собой?

 

Тео помолчал. Отодвинул ногой Ганнибала от мусорной корзины, проверил задвижку на окне. И наконец произнес:

 

- Потому что хотела меня наказать. Я сделал ее несчастной.

 

Его безразличие идеально подходило под тот образ, который жил в сознании Энни, но теперь выглядел фальшивым.

 

- Ты и меня сделал несчастной, однако я на себя руки не накладывала, - тихо заметила она.

 

- Обнадеживающе. Однако, в отличие от Кенли, твоя независимость не фальшивый фасад. - И пока Энни пыталась переварить услышанное, сам пошел в атаку: - Хватит этого дерьма. Снимай одежду.