Глава 9. Тео оставил ей в Харп-Хаузе «рейндж ровер»

Тео оставил ей в Харп-Хаузе «рейндж ровер». Ехать на нем по предательским дорогам в город встречать недельный рейс с припасами было куда приятнее, чем на «КИА», однако Энни чувствовала себя не в своей тарелке после утреннего пробуждения, когда обнаружила спящего рядом Тео. Она припарковала машину у пристани и приободрилась, подумав, что на ужин у нее будет настоящий салат.

 

На пристани томились ожиданием несколько дюжин людей, в большинстве своем женщины. Несоразмерное число пожилых жителей подтверждало то, что сказала Барбара: молодые семьи покидали остров.

 

Энни отыскала глазами Барбару и помахала ей.

 

Лиза, закутанная в большую не по размеру куртку, наверно принадлежавшую ее мужу, разговаривала с Джуди Кестер, чьи кричащие ярко-рыжие волосы, как и ее смех, поднимали настроение. Глядя на державшуюся вместе женскую компанию по «банко», Энни отчаянно заскучала по своим собственным подругам.

 

С таким видом, словно только что проглотила лимон, мимо спешила Мари Камерон.

 

- Как вы там справляетесь? – спросила она с таким унылым видом, словно Энни пребывала на последней стадии смертельной болезни.

 

- Прекрасно. Без проблем. – Она никому не обмолвилась ни словечком про ночной взлом.

 

Мари наклонилась ближе. От нее пахло гвоздикой и нафталином.

 

- Смотрите в оба за Тео. Я знаю, что говорю, и всякий, у кого есть глаза, видит, куда дует ветер. Риган никогда бы не взяла яхту в ту погоду, только не по доброй воле.

 

К счастью, к пирсу пристало судно для ловли омаров, переоборудованное для еженедельной доставки продуктов, и Энни не пришлось отвечать. На катере стояли пластиковые контейнеры, наполненные пакетами с продуктами, бобинами с электрическим кабелем, кровельной черепицей, да вдобавок сиял белый унитаз. Островитяне привычно встали в цепочку, разгрузили судно, потом загрузили его в той же манере почтой, ящиками и пустыми контейнерами от предыдущего рейса.

 

Когда с разгрузкой покончили, все направились к парковочной стоянке. На каждом пластиковом контейнере была прикреплена белая бирка с именем адресата, написанным черным фломастером. Энни без труда отыскала три контейнера, помеченные «Харп-Хауз». Они были так плотно упакованы, что она с трудом доволокла их до машины.

 

- Всегда здорово, когда привозят продукты, - крикнула Барбара от задних дверей своего фургона.

 

- Я первым делом съем яблоко, - откликнулась Энни, запихивая последний контейнер во внедорожник.

 

Она вернулась за своим скудным заказом к примерно дюжине оставшихся контейнеров, ожидающих хозяев. Проверила адреса на каждом, но не смогла найти свой. Проверила снова. «Нортон… Кармин… Гибсон… Альварес»… Ни «Хьюитт», ни «Коттедж Лунного странника».

 

Когда Энни пошла по третьему разу, то уловила, как пахнуло сзади цветочными духами Барбары.

 

- Что-то не так?

 

- Моих продуктов здесь нет, - растерянно ответила Энни. – Только для Харп-Хауза. Кто-то, должно быть, забрал по ошибке мой заказ.

 

- Больше похоже, что новенькая девушка в продуктовом магазине что-то напутала снова, - предположила Барбара. – В прошлом месяце она забыла половину моего заказа.

 

Хорошее настроение Энни испортилось. Сначала взломали коттедж, теперь это. Она здесь две недели. У нее ни хлеба, ни молока, ничего не осталось, кроме пары банок консервов, ну и немного риса. Как она собирается пережить неделю до следующего судна, когда даже в этот рейс не смогли доставить ее заказ?

 

- На таком холоде продукты в машине могут и постоять полчаса, - сказала Барбара. – Пойдем в дом, я угощу тебя чашечкой кофе. Можешь оттуда позвонить в лавку.

 

- А не можете угостить меня яблоком? – спросила расстроенная Энни.

 

- Конечно, - улыбнулась Барбара.

 

В кухне пахло беконом и духами хозяйки дома. Она дала Энни яблоко и начала раскладывать свои продукты. Энни позвонила девушке-клерку на материке, которая отвечала за заказы, и объяснила, что случилось, на что та ответила скорее с досадой, чем извиняясь:

 

- Я получила сообщение, что вы отозвали заказ.

 

- Но я не отзывала.

 

- Тогда, наверно, у вас завелись недоброжелатели.

 

Барбара поставила две кружки с цветочным рисунком на стол. Энни повесила трубку.

 

- Кто-то отменил мой заказ.

 

- Ты уверена? Эта девица вечно все путает. – Барбара извлекла из шкафчика жестяную банку. – И все-таки… Такое здесь случается сплошь и рядом. Если кто-то затаит злобу, то позвонит. – Она открыла крышку и выставила покоившееся в вощеной бумаге хрустящее сахарное печенье.

 

Энни села, но аппетит у нее пропал, даже яблока не хотелось. Барбара взяла печенье. Одну бровь она подвела криво, и вид у нее был немного дурацким, однако в ее прямом взгляде ничего ненормального не было. – Хотелось бы сказать, что все уладится, но кто его знает?

 

Не то, что хотела услышать Энни.

 

- Ни у кого нет причины таить на меня злобу.

 

«Кроме, может быть, Тео».

 

- А для вражды и особых причин не надо. Я люблю свой остров, но он не для всех. – Она подала коробку с печеньем Энни, потрясла, приглашая угоститься, но та отрицательно покачала головой. Барбара захлопнула крышку. – Я, наверно, лезу не в свое дело, но ты почти возраста Лизы и явно тут несчастлива. Мне не хотелось бы увидеть, как ты уезжаешь, но у тебя на острове нет семьи, да и так бедствовать ни к чему.

 

 

Забота Барбары много значила для Энни, и она боролась со страстным желанием рассказать по секрету о сорока шести днях, что придется здесь прожить, и о долгах, с которыми не расплатиться, о подозрениях насчет Тео и страха за свое будущее, однако ничем из этого не стала делиться.

 

- Спасибо, Барбара. Все уладится.

 

По пути в Харп-Хауз она размышляла, насколько заставили ее поумнеть долги и возраст. Больше никаких попыток жить куклами и странноватой работой. Никаких беспокойств, что работа с девяти до пяти помешает ходить на прослушивания. Она найдет что-нибудь с регулярной зарплатой и с хорошеньким жирным пенсионным счетом.

 

«Ты это возненавидишь», - предупредила Негодница.

 

«Не больше, чем ненавижу прозябать в бедности», - возразила Энни.

 

Даже Негодница не смогла с этим спорить.

Остаток дня Энни провела в Харп-Хаузе. Отправившись выбросить мусор, она обнаружила нечто странное перед пнем возле укрытия Ливии.

 

В основании пня перед дуплом между узловатыми корнями стояли два ряда воткнутых в землю палочек. Сверху наподобие крыши лежало полдюжины полосок коры. Вчера этого сооружения не было, видимо, Ливия сегодня тайком выскальзывала из дому. Энни хотелось, чтобы Джейси поговорила о немоте дочки. Это дите представляло собой сплошную тайну.

 

Днем «рэйндж ровер» исчез, поэтому у Энни осталось вдосталь времени до темноты, чтобы пешком добраться обратно до коттеджа. Однако поскольку она битком набила пластиковую сумку и в придачу рюкзак продуктами из Харп-Хауза, то приходилось постоянно останавливаться и передыхать. Даже издалека был виден припаркованный у коттеджа «рэйндж ровер». Так нечестно. К этому времени, когда она возвращалась домой, Тео уже полагалось уйти. Вступать с ним в драку – последнее, что ей хотелось, но если она сейчас не сможет ему противостоять, ее втопчут в грязь.

 

Энни вошла в коттедж через парадную дверь и обнаружила, что Тео лежит на розовом диване, задрав ноги на подлокотник и надев на руку Лео.

 

 

- Мне нравится твой парень. - Тео опустил ноги на пол.

 

- Еще бы, - откликнулась Энни.

 

Два сапога пара.

 

- Как тебя зовут, парнище? – обратился Тео к кукле.

 

- Его зовут Боб, - ответила Энни. – А теперь наступает вторая смена, то есть моя, а тебе пора отправляться к себе домой.

 

Лео на руке Тео показал в сторону продуктовых сумок.

 

- Там что-нибудь интересное?

 

- Ага.

 

Энни избавилась от куртки и прошла в кухню. Совершенно четко осознавая, что увела его продукты, она поставила рюкзак на пол, а сумку на кухонную стойку. Тео увязался за ней по пятам, Лео все еще торчал на его руке, что Энни основательно нервировало.

 

- Положи на место Боба. И отныне и навсегда оставь моих кукол в покое. Они очень ценные, и никто, кроме меня, не смеет их брать. А тебе сегодня полагается работать, а не совать нос в мой хлам.

 

- Я и работал. – Он заглянул в пластиковую сумку. – Я укокошил сбежавшую из дому девчонку-тинейджера и бомжа. Их разорвала волчья стая. А поскольку сцена произошла в цивилизованном Гайд-парке, то я собою весьма доволен.

 

- Отдай мне его! – Энни забрала у него Лео. Запечатлеть в мозгу красочно нарисованные Тео сцены нападения волчьей стаи - вот уж последнее, что ей нужно.

 

Перво-наперво я разорвал ей горло…

 

Энни отнесла Лео в гостиную, потом вернулась на кухню. Видение куклы в компании с Тео взывало к ответным мерам.

 

- Сегодня в доме странные вещи происходили, когда я поднялась наверх, то услышала… Ладно, не буду рассказывать. Не хочу тебя расстраивать.

 

- С каких это пор?

 

- Хорошо… Я была в конце коридора, справа у двери башни, и почувствовала, как с другой стороны тянет холодом. – Энни по натуре всегда была правдивой и не могла представить, как ей удается так беззастенчиво врать. – Будто кто-то оставил открытым окно, только в десять раз холоднее. – Она без труда изобразила легкую дрожь. – Не понимаю, как ты можешь жить в таком месте.

 

Тео в этот момент вытащил картонную упаковку с полудюжиной яиц.

 

- Полагаю, одни ладят с привидениями лучше, чем другие. - Энни мельком взглянула на него, но, сдается, Тео больше занимало содержимое сумки с продуктами, чем преследователи из потустороннего мира. - Интересно, что у нас с тобой такие одинаковые вкусы.

 

Он поймет все, как только поговорит с Джейси, поэтому с таким же успехом можно сказать ему все самой.

 

- Кто-то аннулировал мой заказ. Я все возмещу, когда груз появится на следующей неделе.

 

- Так это моя еда?

 

- Самая малость. Взаймы.

 

Энни начала вытаскивать продукты, которые запихнула в рюкзак.

 

Тео схватил ближайший сверток.

 

- Ты утащила мой бекон?

 

- У тебя две упаковки. Ты бы не заметил, что одна пропала.

 

- Поверить не могу, ты умыкнула мой бекон.

 

- Я хотела бы стащить твои пончики или замороженную пиццу, но не смогла. И знаешь почему? Потому что ты не заказал ни то, ни другое. Что ты за мужик?

 

- Мужик, который любит настоящую еду. – Он отодвинул ее с дороги, поэтому смог увидеть, что прячется в рюкзаке, и вытащил маленькую порцию пармезана – Энни отрезала кусочек от большого клина, который был в заказе. – Великолепно. – Перебросив кусок из одной руки в другую, Тео положил его на стойку и начал открывать шкафчики.

 

- Эй, что ты делаешь?

 

Он вытащил кастрюлю.

 

- Собираюсь готовить себе ужин. Из моих продуктов. И если ты меня не будешь злить, то угощу тебя. Или не угощу.

 

- Нет! Топай домой. Если помнишь, коттедж сейчас в моем распоряжении.

 

- Ты права. - И начал бросать свертки обратно в пластиковый пакет. – Я заберу все с собой.

 

Проклятье. Как только кашель стал проходить, аппетит Энни начал возвращаться, а она почти не ела весь день.

 

- Отлично, - пришлось неохотно смириться. – Готовь. Я поем. А потом ты уберешься.

 

Он уже обшаривал нижние шкафы в поисках другой кастрюли.

 

Энни унесла Лео в студию, потом пошла к себе в спальню. Тео ее не любил – явно не хотел, чтобы она болталась в окрестности, тогда почему он так поступает?

 

Она переобулась в пушистые тапочки с обезьянками, расправив, разложила одежду на кровати. Находиться рядом с мужчиной, которого боишься больше, чем нужно, не хотелось. А еще хуже, с мужчиной, которому какая-то часть души все еще желала верить, несмотря на все говорившие против него факты. Словно Энни снова пятнадцать лет – вот на что это похоже.

 

В воздухе разлился запах жареного бекона с тонким ароматом лука. В животе заурчало.

 

«Вот черт».

 

Энни пошла назад в кухню.

 

Восхитительные запахи шли от железной сковороды. В кастрюле варились спагетти, а Тео разбивал несколько ее драгоценных яиц в большую желтую миску. На стойке стояли два бокала в компании пыльной бутылки из шкафа над раковиной.

 

- Где штопор? – спросил новоявленный шеф-повар.

 

Энни так редко пила хорошее вино, что и не подумала открыть одну из бутылок, которые хранились у Мэрайи. Теперь соблазн был непреодолим. Энни порылась в ящике со всякой всячиной и вручила Тео штопор.

 

- Что готовишь?

 

- Одно из моих фирменных блюд.

 

- Человечью печенку с бобами и прекрасным кьянти?

 

Он вздернул бровь.

 

- Ты очаровательна.

 

Нет, Энни не позволит так легко ее проигнорировать.

 

- Ты должен помнить, что у меня куча причин ждать от тебя какой-нибудь гадости.

 

Он одним поворотом штопора вытащил пробку.

 

- Это было давным-давно, Энни. Я тебе уже говорил. Я был паршивцем.

 

- Врешь и не краснеешь… Ты все еще паршивец.

 

- Ты ничего не знаешь, какой я сейчас.

 

Он наполнил ей бокал кроваво-красным вином.

 

- Ты живешь в доме с привидениями. Пугаешь маленьких детей. Гоняешь своего коня в самую пургу. Ты…

 

 

Тео немного резко поставил бутылку.

 

- Год назад в этом месяце я потерял жену. Что, черт возьми, ты ждешь? Веселых колпачков и громких пищалок?

 

Энни почувствовала укол совести.

 

- Извини.

 

Он повел плечом, отметая сочувствие.

 

- Я не мучаю Танцора. Чем хуже погода, тем больше он ее любит.

 

Она вспомнила, как Тео стоял, подставив голую грудь ветру и снегу.

 

- Как и ты?

 

- Да, - сухо подтвердил он. – В точности как я.

 

Закрывая тему, Тео схватил сыр и терку для него, которую где-то откопал.

 

Энни отпила глоток вина. Это было полнотелое драгоценное каберне с фруктовым вкусом. Тео явно не хотел продолжать разговор, что только придало ей решимости гнуть свою линию.

 

- Расскажи мне о новой книге.

 

Протикало несколько секунд.

 

- Не люблю говорить о книге, пока ее пишу. На это только уходят силы, которые нужны странице.

 

Подобному испытанию подвергаются актеры, которые сталкиваются с тем, что вынуждены день за днем играть одни и те же роли. Энни смотрела, как он трет сыр в вытянутую стеклянную чашу.

 

- Много народу терпеть не могут «Курорт».

 

Замечание прозвучало столь грубо, что ей стало почти стыдно.

 

Тео схватил кастрюлю с кипящими спагетти и опрокинул на дуршлаг в раковине.

 

- Ты его читала?

 

- Руки не доходили. – Энни не по душе было казаться такой резкой, однако хотелось, чтобы он не думал, что она та робкая мышка, какой была в пятнадцать лет. - Как умерла твоя жена?

 

Не теряя ни секунды, Тео переместил горячую пасту в миску со взбитыми яйцами.

 

- Депрессия. Самоубийство.

 

От его слов Энни затошнило. И захотелось узнать куда больше.

 

«Как она убила себя? Ты видел, что происходит? Не был ли ты причиной?»

 

Последний вопрос интересовал больше всего. Но ей не хватало духу спросить.

 

Тео добавил бекон и лук к пасте и перемешал все парой вилок. Энни вытащила столовые приборы и салфетки, отнесла на стол у эркера в гостиной и, захватив бокалы с вином, заняла свое место. Тео появился из кухни с полными тарелками и нахмурился при виде пестро раскрашенного русалочьего стула.

 

- Трудно поверить, что твоя мать была экспертом по искусству.

 

- Он не хуже дюжины других творений в коттедже. – Энни втянула ароматы лука, бекона и тертого пармезана. – Пахнет умопомрачительно.

 

Тео поставил перед ней тарелку и сел напротив.

 

- Спагетти алла карбонара.

 

 

Должно быть, от голода у нее произошло размягчение мозгов, потому что она сделала глупейшую вещь. Подняла машинально бокал.

 

- За шеф-повара.

 

Который пристально взглянул ей в глаза, но свой бокал не поднял. Энни быстро поставила свой на стол, но Тео не отводил взгляд, и она ощутила странный укол, словно нечто большее, чем сквозняк, просочилось сквозь эркерное окно и взбаламутило воздух между ними. Ей хватило доли секунды, чтобы осознать, что в точности происходило.

 

Некоторых женщин тянет к непостоянным мужчинам, иногда из-за неврозов, порой, если женщина романтична, из-за наивной фантазии, что обладает особой женственностью, во власти которой приручить одного из повес. В романах такая фантазия неотразима. А в реальной жизни полнейшая мура.

 

Конечно же, Энни ощутила сексуальный призыв всей этой опасной мужественности. За последнее время ее тело претерпело многое, и такое пробуждение означало лишь, что она выздоравливает. В других отношениях ее реакция - всего лишь напоминание, что Тео все еще несет в себе разрушающую для нее притягательность.

 

Энни сосредоточилась на еде, накручивая на вилку пасту и запихивая подцепленную массу в рот. Лучшее блюдо, которое она когда-либо пробовала. Сочное, тянущееся, ароматное от чабера и лука и чуть с дымком от бекона. Совершенно гармоничное.

 

- Когда ты выучился готовить?

 

- Когда начал писать. Открыл, что готовка - великолепный способ распутать множество проблем, засевших в голове.

 

- В смысле - нет ничего более вдохновляющего, чем мясницкий нож?

 

Тео вскинул целую бровь, глядя на нее.

 

Энни почувствовала, что чересчур придирается, поэтому смягчилась.

 

- Возможно, это лучшая кормежка, которую я пробовала.

 

- Только в сравнении с тем, что устраиваете вы с Джейси.

 

- Да ничего плохого в нашей кормежке нет.

 

Прозвучало совсем не убедительно.

 

- Но и ничего хорошего. Лучшее, что можно сказать, - она пригодна к употреблению.

 

- Я за пригодность. Пригодность – вещь полезная.

 

Энни вилкой погналась за кусочком бекона.

 

- Почему же ты сам себе не готовишь в таком случае?

 

- Слишком хлопотно.

 

Не совсем удовлетворительный ответ, поскольку Тео, похоже, с удовольствием предавался кулинарному искусству, однако она не собиралась выказывать интерес, чтобы копать поглубже.

 

Тео откинулся на спинку стула. В отличие от Энни, он не поглощал с жадностью свою порцию, а наслаждался процессом.

 

- Почему ты не заказала себе продукты?

 

- Я заказала, - еще раз напомнила она. – Похоже, кто-то отменил мой заказ.

 

Тео покачивал бокалом.

 

- Вот чего я точно не пойму. Ты здесь и двух недель еще не пробыла. Как же умудрилась так быстро кого-то разозлить?

 

Она бы отдала что угодно, чтобы знать, осведомлен он или нет, что у нее, может быть, здесь спрятано что-то очень ценное.

 

- Понятия не имею, - сказала Энни, накручивая пасту на вилку.

 

- Ты что-то не договариваешь.

 

Энни промокнула рот.

 

- Есть много вещей, которые я тебе не говорю.

 

- У тебя ведь есть версия?

 

- Да, но, к сожалению, не могу доказать, что ты стоишь за этим несчастьем.

 

- Прекрати нести ерунду, - резко сказал он. – Ты знаешь, что не я разгромил здесь все. Однако начинаю верить, что, по всей вероятности, у тебя есть соображения, кто это сделал.

 

- Нет. Клянусь.

 

По крайней мере, тут не соврала.

 

- Тогда почему это случилось? Несмотря на компанию, с которой ты водишься, ты не дурочка набитая. Думаю, у тебя есть подозрения.

 

- Возможно. И нет, я не поделюсь ими.

 

Он рассматривал ее с замкнутым выражением, которое невозможно было прочесть.

 

- Ты и вправду не доверяешь мне?

 

На такой смехотворный вопрос она даже не удосужилась ответить, хотя не смогла удержаться, чтобы не закатить глаза. Тео не нашел в этом ничего забавного.

 

- Я не смогу помочь, если ты не будешь со мной откровенна, - произнес он тоном, который у кого другого сошел бы за секундную покорность.

 

Ни за что он из нее ничего не вытянет. Потребовалось бы большее, чем сказочный ужин и великолепное вино, чтобы почистить банк памяти.

 

- Скажи, что происходит, - настаивал Тео. – Почему кто-то тебя преследует? Что они хотят?

 

Энни прижала ладонь к груди и произнесла протяжно:

 

- Ключ к моему сердцу.

 

На щеке Тео дернулся мускул.

 

- Тогда храни свои секреты. Мне все равно.

 

- А с чего бы быть по-другому?

 

Они закончили ужин в молчании. Энни унесла тарелки и бокалы в кухню. Шкафчик над раковиной все еще стоял нараспашку, демонстрируя ряд бутылок.

 

Мать всегда держала под рукой хорошее вино, спасибо подаркам, которые приносили знакомые. Редкие марочные вина. Предмет поиска коллекционеров. Кто знает, что она здесь хранила? Может быть…

 

Вино! Энни ухватилась за край раковины. А что, если ее наследство – эти бутылки вина? Она была так сосредоточена на предметах искусства, что не подумала ничего другого. Редкие вина продаются по бешеным ценам на аукционе. Она слышала, что одна бутылка может стоить двадцать или тридцать тысяч долларов. Что, если они с Тео только что употребили часть ее наследства?

 

Вино подступило к горлу. Энни услышала, как позади нее в кухню входит Тео.

 

- Ты должен сейчас уйти, - запинаясь, сказала она. – Я признательна за ужин, но я серьезно говорю. Ты должен выметаться отсюда.

 

- Прекрасно.

 

Он поставил тарелку в раковину, выказывая эмоций по поводу того, что его вышвыривают из дома, не больше, чем от чего-то другого.

 

Как только Тео ушел, Энни схватила ноутбук, списала информацию с каждой этикетки, потом бережно уложила бутылки в коробку. Нашла маркер, написала крупными буквами «старые вещи на выброс» сверху и засунула коробку в глубину шкафа. Если еще раз взломают коттедж, она не облегчит вору работу, кто бы он ни был.

Вино обернулось еще одним разочарованием. Энни отследила каждую марку в интернете. Самая дорогая бутылка стоила сотню долларов. Конечно, дорого, но даже все вместе никак не тянуло на наследство. Закрыв крышку ноутбука, Энни услышала, как Джейси зовет у кухонной двери:

 

- Ливия! Тебе нельзя на улицу. Иди сюда сейчас же!

 

Энни вздохнула:

 

- Я схожу за ней.

 

Джейси похромала в коридор.

 

- Придется мне начать ее наказывать.

 

Джейси была слишком мягкосердечной. Кроме прочего, они обе понимали, что неправильно держать ребенка взаперти весь день. Пока Энни надевала пальто и снаряжала Негодницу, то решила, что быть приличным человеком – изрядная заноза в заднице.

 

Ливия нашлась у пня. Она сидела на пятках и что-то пристраивала к воткнутым в землю палочкам. Маленькая дорожка из камушков шла под навесом из палочек ко входу в дупло.

 

Энни наконец поняла, что видит. Ливия строила домик феи. В Мэне их устраивали повсеместно - вручную сотворенные жилища для фантастических существ, возможно, обитавших в лесах. Из палочек, мха, гальки и сосновых шишек – все, что в природе под рукой.

 

Энни села, скрестив ноги, на холодный камень и устроила на колене Негодницу.

 

- Это я, - начала Негодница, - Женевьева Аделаида Джозефина Браун, широко известная как Негодница. Че поделываем?

 

Ливия коснулась дорожки из камешков, словно вот-вот что-то хотела сказать. И когда не прозвучало ни слова, Негодница произнесла:

 

- Похоже, ты строишь домик феи. И я люблю строить. Однажды я сделала алфавит из палочек от мороженого и еще бумажные цветы, и индейку на День благодарения из контура своей руки. Я очень искусная. Но, увы, никогда не строила домик фей.

 

Ливия продолжала упорно таращиться на Негодницу, словно Энни не существовало.

 

- Феи приходили? – спросила Негодница.

 

Губы Ливии начали было складываться, словно она хотела заговорить. Энни затаила дыхание. Девчушка нахмурила брови. Открыла рот, снова закрыла, а потом как будто бы вся поникла. Плечики сгорбились, головка опустилась. Ливия выглядела такой несчастной, что Энни пожалела, что попыталась на нее давить.

 

- Бесплатный секрет! – выкрикнула Негодница.

 

Ливия посмотрела вверх, серые глазки снова ожили.

 

Негодница прихлопнула рот тряпичной ручкой.

 

- Этот плохой. Помни, ты не должна злиться.

 

Ливия торжественно кивнула..

 

- Бесплатный секрет такой… - Негодница понизила голос почти до шепота. – Однажды мне полагалось убрать игрушки, а я не хотела, и тогда решила вместо уборки пойти попутешествовать, хотя Энни мне строго-настрого наказала не ходить на улицу. Но я не послушалась, и она не знала, где я, и очень испугалась. – Негодница сделала паузу, чтобы перевести дух. – А это было плохо, скажу тебе. А ты такая же, как я?

 

Ливия выразительно кивнула.

 

Негодница откинулась на грудь Энни.

 

- Так нечестно. Я уже рассказала два бесплатных секрета, а ты мне ни одного.

 

Энни прямо чувствовала, как Ливию тянет пообщаться – все ее тельце напряглось, страдание запечатлелось в тонких чертах.

 

- Ну и неважно! – объявила Негодница. – А у меня новая песенка. Я уже говорила, что я великолепная певица? Сейчас я тебе спою. Только не подпевай - я же артистка-солистка – но можешь танцевать. И Негодница жизнерадостно пустилась исполнять бодренькую вариацию песни «Girls Just Want to Have Fun (“Девочки только хотят повеселиться”)». Дойдя до первого припева, Энни вскочила на ноги и стала плясать, Негодница подскакивала и кивала у нее на руке. Ливия, не долго думая, присоединилась к веселью. К тому времени, как Негодница спела финальный припев, Ливия и Энни вовсю отплясывали вместе, а Энни даже ни разу не кашлянула.

 

В тот день Энни не видела Тео, однако на следующий, когда она в компании с Джейси упорно атаковала гостиную, он дал о себе знать.

 

- Пришла смс-ка от Тео, - посмотрела на телефон Джейси. – Хочет, чтобы все камины вычистили. Он забыл, что я не могу этого сделать.

 

- Ничего он не забыл, - возразила Энни.

 

Можете быть уверены, Тео отыскал новый способ ее помучить.

 

Джейси бросила на Энни взгляд поверх фиолетового бегемотика, так и привязанного к костылю.

 

- Это моя работа. Тебе не стоит считать себя обязанной этим заниматься.

 

- Если не стану, то лишу Тео развлечения.

 

Джейси задела книжные полки, опрокинув какой-то том в кожаном переплете.

 

- Понять не могу, почему вы не ладите. Он же тогда был только мальчишкой. И я больше не слышала, чтобы он с тех пор попадал в неприятности.

 

«Потому что Эллиотт наверняка стал их замалчивать», - подумала Энни.

 

– Горбатого могила исправит.

 

Джейси, самая наивная женщина на земле, серьезно рассматривала Энни.

 

- Ничего в нем плохого нет. Будь иначе, он бы меня уволил.

 

Энни проглотила возражения. Она не стала бы обрушивать собственный цинизм на единственную настоящую подругу. Может, именно у Энни изъяны в характере. После всего, через что Джейси прошла в браке, удивительно, как она еще сохраняет оптимизм по отношению к мужскому полу.

 

 

Когда Энни появилась в коттедже, покрытом сажей ночи, ее приветствовал вид Лео, оседлавшего, как ковбой своего коня, спинку дивана. На стуле сидела Милашка, держа на коленях пустую бутылку из-под вина, выпитого два дня назад. Пышка распростерлась на полу перед альбомом с художественным порно, а Питер подкрадывался к ней сзади с явным намерением заглянуть под юбку.

 

Из кухни с посудным полотенцем в руках вышел Тео. Энни перевела взгляд с кукол на него. Тео пожал плечами:

 

- Они скучали.

 

- Это ты скучал. Не хотел писать, вот и нашел повод оттянуть время. Разве я тебе не говорила: оставь моих кукол в покое?

 

- Разве? Что-то не помню.

 

- Я могла бы с тобой поспорить на эту тему, только мне нужно в душ. Так уж вышло, что я вся в каминной саже.

 

Тео заулыбался.

 

Самой что ни на есть честной улыбкой, что совершенно не вязалась с его угрюмым лицом. Энни двинулась в спальню.

 

- Лучше тебе убраться, когда я вернусь.

 

- Ты уверена, что хочешь, чтобы я ушел? – услышала Энни вслед. – Я тут прихватил в городе парочку омаров.

 

Черт его подери! Она хоть и прожорлива, но это не значит, что собирается продаться за кормежку. Во всяком случае, не за заурядную кормежку. Однако омары…

 

Она хлопнула дверью, от чего почувствовала себя какой-то дурочкой.

 

«Да с чего чувствовать-то? - недовольно заметила Негодница. – Я все время хлопаю дверями».

 

Энни скинула грязные джинсы.

 

«Вот и я так думаю».

 

Она приняла душ, вымыв из волос сажу, переоделась в чистые джинсы и один из черных свитеров с высоким воротником из гардероба Мэрайи. Попыталась укротить кудри, завязав в конский хвост, зная, что в таком виде ее кудряшки скоро станут выглядеть как взбесившиеся матрасные пружины. Чуть-чуть подвела глаза, но отказалась наносить даже блеск на губы.

 

В кухне пахло, как в четырехзвездочном ресторане, а Тео заглядывал в шкафчик над раковиной.

 

- Что стряслось с вином, которое здесь стояло?

 

Энни закатала рукава свитера.

 

- Оно запаковано в ящик и ждет отправки по почте. - Стоимость всей партии составляла около четырехсот долларов: не наследство, конечно, но все равно желанно. - Я его продаю. Так уж выходит, что слишком бедна, чтобы пить вино по сотне долларов. Или угощать им незваных гостей.

 

- Я куплю у тебя бутылку. А еще лучше, обменяю на ту кормежку, что ты у меня стянула.

 

- Я ничего не стянула, я же сказала. Возмещу, когда на следующей неделе придет баркас. - И тут же уточнила: - Кроме того, что ты слопал.

 

- Не хочу возмещения, хочу вино.

 

«Предложи ему взамен натурой», - встряла Негодница.

 

«Черт тебя дери, Негодница. Заткнись».

 

Энни окинула взглядом кастрюли на плите.

 

- Даже самая дешевая бутылка стоит больше, чем вся еда, которую я позаимствовала.

 

- Ты забываешь о сегодняшнем омаре.

 

- Да на Перегрине гамбургер дороже стоит, чем омар. Однако попытка отличная.

 

- Прекрасно. Я куплю у тебя бутылку.

 

- Чудненько. Дай только достану мой прайс-лист.

 

Тео пробормотал что-то под нос, когда она отправилась в спальню.

 

- Так какова твоя цена? – крикнула Энни оттуда.

 

- Самому любопытно, - откликнулся он из кухни. – А тебе не достанется. Сам все выпью.

 

Энни вытащила коробку из недр шкафа.

 

- Тогда придется набавить за пробку. Поверь, дешевле поделиться.

 

Она услышала то ли кашель, то ли хриплый смешок.

 

 

К омарам Тео подал картофельное пюре – воздушное, пахнущее ароматным чесноком, вкуснейшее пюре – бесспорное свидетельство, что его предложение приготовить ужин заранее планировалось, поскольку еще утром в коттедже не водилось ни одной картофелины. Так что же побуждало его болтаться здесь? Уж явно не альтруистические мотивы.

 

Схватив какую-то толстовку от сквозняка, дующего от эркерного окна, и принеся с кухни тарелки, Энни села за стол.

 

- Ты и впрямь вычистила все эти камины? – спросил Тео, когда они приступили к еде.

 

- Ага.

 

Что-то случилось у него с уголком рта, пока он наполнял ее бокал и поднимал свой в тосте:

 

- За всех добрых женщин, где бы они ни были.

 

Энни не пустилась с ним в спор - только не тогда, когда ее манили красный омар и горшочек теплого масла, поэтому притворилась, что она одна.

 

Ели они в молчании. Только после того, как исчез последний кусочек – особенно нежное мясо из хвоста – и смахнув с подбородка капельку масла, Энни молчание нарушила:

 

- Ты не иначе как заключил сделку с дьяволом? Заложил душу за мастерство повара.

 

Тео бросил пустую клешню в миску.

 

- Плюс способность разглядеть женщин сквозь одежду.

 

Эти ярко-синие глаза созданы для цинизма, а искорки в радужной оболочке сшибали с ног. Энни скомкала салфетку.

 

- Жаль, умение даром пропадает. Особо здесь не на что пялиться.

 

Он провел пальцем по краю бокала.

 

- Я бы так не сказал.

 

 

Разряд сексуального электричества пронзил ее тело. Кожа загорелась, и на мгновение Энни словно снова стало пятнадцать. Это все вино. Она отодвинула тарелку от края стола.

 

- И то верно. Самая хорошенькая женщина острова прямо под твоей крышей. Я и забыла о Джейси.

 

На секунду он пришел в замешательство – впечатляюще лживое представление с его стороны. Энни посильнее затянула свой «хвост».

 

- Не надо практиковать все эти сексуальные заговоры на ней, Тео. Она потеряла мужа, у нее немой ребенок и, благодаря тебе, работа под угрозой.

 

- Я никогда не собирался увольнять ее. Ты же сама знаешь.

 

В том-то и дело, что она этого не знала и не верила ему. Но потом ее осенило.

 

- Ты ее не уволишь, пока можешь заставлять меня прыгать по щелчку пальцев. Верно?

 

- Поверить не могу, что ты действительно вычистила все эти камины. – По его лениво вздернутой - слегка - брови можно было судить, что ее развели как первоклашку. – Если бы Джейси оставалась в городе, вместо того, чтобы жить в доме, то могла бы приезжать пару раз в неделю, - сказал он. – Я все еще могу это устроить, ты же знаешь.

 

- И где в городе? В чужом доме? Это куда хуже, чем сейчас.

 

- Пока я здесь работаю, проблем не будет. – Он осушил бокал. – И дочь Джейси заговорит, когда будет готова.

 

- Заявляет великий детский психолог.

 

- Кто лучше меня распознает трудного ребенка?

 

Энни распахнула глаза, изображая святую невинность.

 

- Но Ливия не психопатка.

 

«Ты считаешь, только потому что я плохой парень, у меня нет чувств?»

 

Она явно перебрала вина, поскольку голос принадлежал Лео.

 

- Тем летом у меня были кое-какие проблемы. Вот и выставлялся.

 

Его бесчувственность взбесила, и Энни вскочила из-за стола.

 

- Ты пытался меня убить. Если бы Джейси не пришла тем вечером на пляж, я бы утонула.

 

- Думаешь, я этого не знаю? – делая упор на словах, произнес Тео.

 

Ей невыносима была собственная неопределенность по отношению к нему. Так ли уж это отличалось от того, что было с ней в пятнадцать лет? Ведь и тогда ей не хотелось верить, что она в опасности. Пока чуть не утонула.

 

- Расскажи мне о Риган, - попросила Энни.

 

Тео смял салфетку в комок и встал.

 

- Это бессмысленно.

 

Будь на его месте кто-то другой, из сострадания она бы остановилась. Но ей нужно было понять.

 

- Риган хорошо управлялась с парусами, - напомнила Энни. – Зачем ей было брать яхту и выводить в море, если она знала, что надвигается шторм? Зачем ей это делать?

 

Он пересек комнату и взялся за куртку.

 

- Я не обсуждаю Риган. Никогда.

 

И секундой позже исчез за дверью.

 

Энни прикончила остатки вина, прежде че