Глава 23. К облегчению Энни, Ливия не вернулась к игре в молчанку – наоборот, радостно продемонстрировала собственноручно сделанную пластилиновую черепашку.

К облегчению Энни, Ливия не вернулась к игре в молчанку – наоборот, радостно продемонстрировала собственноручно сделанную пластилиновую черепашку.

 

- Не знаю, что ей сказать, - прошептала Джейси, пока дочь отвлеклась. – Я ее мать, но понятия не имею, как с ней заговорить.

 

- Сейчас принесу Негодницу, - предложила Энни, радуясь возможности отвлечься от собственных болезненных мыслей.

 

И от души понадеялась, что Негодница сумеет задать тон такому нужному Джейси разговору. Кукла высунулась между ними из-под кухонного стола и обратилась к Джейси:

 

- Ты, наверное, красивая мама Ливии. Кажется, мы не знакомы. Я Негодница, также известная как Женевьева Аделаида Жозефина Браун.

 

- Э… привет, - слегка смущенно поздоровалась та.

 

- Позволь, расскажу немного о себе. – Негодница перечислила все свои исключительные таланты, мол, она и певица, и танцовщица, и актриса, и художница, и гонщица. – А еще я ловлю светлячков - вот та-а-ак распахиваю рот.

 

И показала, как именно. Ливия захихикала, а Джейси немного успокоилась. Негодница еще поболтала, а затем отбросила рыжие кудряшки и заявила:

 

- Я обожаю бесплатные секреты – так можно говорить о плохих вещах. Например о той, что случилась с тобой, Ливия, и твоей мамочкой. Вот только… твоя мамочка не знает, что такое бесплатный секрет.

 

Как Энни и надеялась, Ливия ринулась объяснять:

 

- Бесплатный секлет – когда лассказываешь, а на тебя нельзя селдиться.

 

Негодница склонилась к Джейси и преувеличенно громко прошептала:

 

- Мы с Ливией очень хотели бы, чтобы ты сказала нам свой бесплатный секрет. Хотим послушать о той жуткой, ужасной, страшной ночи, когда ты выстрелила в отца Ливии и он умер. Так как это бесплатный секрет, никто не обидится.

 

Джейси отвернулась.

 

- Все холошо, мамочка, - успокоила ее Ливия, словно взрослая. – Бесплатные секлеты – это совсем не стлашно.

 

Джейси с полными слез глазами сжала дочь в объятиях.

 

- Ох, Лив…

 

Затем собралась с духом и поначалу нерешительно, а потом все более уверенно рассказала, что Нед Грейсон беспробудно пил. Используя понятные четырехлетнему ребенку слова, поведала, как пьяный муж закатывал скандалы.

 

 

Ливия внимательно слушала. Джейси, опасаясь, какой эффект произведут ее слова, то и дело останавливалась и спрашивала, все ли понятно дочке, однако, похоже, та скорее слушала с интересом, чем пугалась. Когда Джейси договорила, малышка забралась к ней на колени, поцеловала и попросила поесть.

 

- Только сперва вы должны дать слово, что будете говорить друг с другом об этом каждый раз, как понадобится, - предупредила Негодница. – Обещаете?

 

- Обещаю, - торжественно ответила Ливия.

 

Кукла боднула в лицо Джейси, и та рассмеялась:

 

- Я тоже обещаю.

 

- Отлично! – воскликнула Негодница. – Тогда дело сделано.

 

После ланча, когда Ливия захотела покататься на крыльце на самокате, Энни вышла вместе с Джейси и устроилась рядом на верхней ступеньке.

 

- Следовало с самого начала с ней поговорить, - заметила Джейси. Самокат подпрыгивал на стыках плит, а малышка старалась удержать равновесие. – Но она была такой маленькой. Я надеялась, Ливия все забудет. Так глупо. А вот ты сразу поняла, что ей нужно.

 

- Не сразу. Сперва я много читала. И со стороны лучше видится.

 

- Не особо хорошее оправдание, но спасибо.

 

- Это мне надо говорить вам спасибо, - возразила Энни. – Благодаря Ливии я теперь знаю, чему хочу посвятить жизнь. – Джейси вопросительно склонила голову набок, и Энни поведала то, что еще никому не говорила: - Хочу выучиться на специалиста по игровой терапии, лечить пострадавших детей с помощью кукол.

 

 

- Энни, это же замечательно! Идеальная работа для тебя.

 

- Думаешь? Я пообщалась с некоторыми такими специалистами по телефону, и вроде все складывается.

 

Это занятие подходило Энни гораздо лучше актерского ремесла. Ей придется вернуться к учебе, чего не удавалось так долго, но благодаря хорошим академическим характеристикам и опыту работы с детьми можно попытаться получить стипендию. Если нет – Энни собиралась взять займ. Так или иначе, она намеревалась добиться цели.

 

- Я так тобой восхищаюсь, - сказала Джейси с задумчивым взглядом. – Я закрылась так же глухо, как Ливия, - жалела себя, мечтала о Тео вместо того, чтобы заняться собственной жизнью. - Энни понимала ее как никто. - Не приедь ты сюда… - Джейси тряхнула головой, словно разгоняя чары. – Я не только о Ливии, но о том, как ты сумела управлять своей жизнью. Хочу начать с чистого листа и наконец готова что-то для этого сделать.

 

«И мне это знакомо».

 

- Как поступишь с коттеджем? – спросила Джейси.

 

Энни не хотелось рассказывать о том, что натворили местные бабушки, или признаваться, что влюбилась в Тео.

 

- Собираюсь съехать прямо сейчас. А на следующей неделе переправлюсь на машине на пароме. – Она заколебалась. – Наши отношения с Тео стали… слишком сложными. Я решила их прекратить.

 

- Ох, Энни, как жаль. – Сочувствие Джейси было совершенно искренним. Она и правда просто фантазировала о Тео и вовсе не собиралась воплощать мечту в жизнь. – Я надеялась, ты задержишься. Ты знаешь, как я буду по тебе скучать.

 

Энни сжала ее в объятиях:

 

- Я тоже буду скучать.

 

Джейси мужественно перенесла заявление подруги, что той нужно где-то перекантоваться, пока не придет паром.

 

- Не могу без конца сталкиваться с Тео в коттедже. Мне… надо какое-то отдельное жилье.

 

Энни собиралась поговорить на эту тему с Барбарой. Вообще могла попросить хоть золотого единорога, бабули бы небо с землей свели, но нашли, – что угодно, лишь бы купить ее молчание.

 

Однако, как выяснилось, обращаться к Барбаре не пришлось. Один звонок – и Джейси нашла Энни жилье.

 

* * *

 

Рыбацкое судно Чилдерсов, «Талисман удачи», временно стояло на якоре в доке. Владелец ждал, когда тот же паром, что заберет Энни на следующей неделе, привезет нужную деталь для сломавшегося мотора. Чилдерсы на совесть заботились о судне, но там все равно пахло наживкой, канатами и дизельным топливом. Ну да неважно. Зато имелась кухонька с микроволновкой и даже небольшой душ. Печка все-таки немного прогревала сухую каюту, а главное – нет Тео. На случай, если вчерашнего разговора оказалось недостаточно, Энни оставила в коттедже записку.

 

«Дорогой Тео,

 

Через несколько дней я переезжаю в город, чтобы, помимо прочего, свыкнуться с печальнейшей (хнык-хнык) мыслью, что больше сногсшибательного секса с тобой мне не видать. Уверена, если сильно постараешься, то сможешь меня найти, но мне надо разобраться со своими делами, потому прошу: оставь меня в покое. Будь хорошим мальчиком, ладно? Перегринских ведьм беру на себя, так что не трогай их.

 

Э.»

 

Получилось как раз так беззаботно, как она и хотела. Никаких сентиментальностей, ничего, что могло бы навести Тео на мысль, как долго Энни придется приходить в себя, и ни малейшего намека на то, как сильно она в него влюбилась.

 

А потом из города можно послать последнее «прощай»: «Ты не поверишь, но я встретила потрясающего мужчину, ля-ля-ля…»

 

Занавес. Никакого «бис!»

 

Из-за внутреннего раздрая, назойливого скрипа канатов о швартовые и непривычного покачивания лодки на волнах Энни плохо спала. Жаль, что не захватила с собой кукол, а оставила их на сохранение в Харп-Хаузе под присмотром Джейси. С ними было бы спокойнее.

 

Ночью одеяла сползли, и поутру Энни проснулась дрожа от холода. Встала с койки, сунула ноги в кроссовки, завернулась в алый шерстяной балахон Мэрайи, вскарабкалась в рубку и вышла на палубу.

 

Оранжевые и лавандовые полоски разукрасили небо над серо-жемчужным морем. Волны плескались о корпус судна, а ветер подхватил полы халата, пытаясь превратить их в крылья. Энни заметила на корме какой-то предмет, которого вчера не было. Желтую пластиковую корзину для пикника. Убирая волосы с лица, Энни отправилась на разведку.

 

Внутри обнаружились бутылка апельсинового сока, два яйца вкрутую, кусок еще теплого кофейного пирога с корицей и старомодный красный термос. Явная взятка. Бабули пытались купить молчание едой.

 

Энни открутила крышку термоса, и в воздух поднялось облачко пара. Свежий кофе оказался крепким и восхитительным. Попивая его, Энни вдруг с тоской вспомнила Ганнибала: привыкла, что кот трется о нее, пока она пьет утренний кофе. Привыкла, что Тео…

 

«Прекрати!»

 

Энни стояла на палубе, глядя, как рыбаки в оранжевых и желтых жилетах выходят на работу. Росшие под опорами дока водоросли развевались в воде, точно волосы русалки. Две гаги проплыли к пристани. Небо светлело до хрустально-голубого оттенка, и остров, на который Энни так обижалась, становился прекрасным.

«Талисман удачи» стоял на якоре в ремонтном доке, но Тео сразу заметил Энни, примостившуюся на самом краю палубы. Она, закутавшись в свой алый балахон, глядела в открытое море, точно вдова капитана, по-прежнему ожидающая погибшего мужа. Тео вчера целый день ее не беспокоил, хватит уже.

 

Энни могла остаться в Харп-Хаузе. Да, строго говоря, и в коттедже тоже – островные ведьмы жили в милях отсюда. Но нет. Все благие поступки Энни вели в ад. Она могла поступить как угодно, но переехала на рыбацкое судно Чилдерсов, чтобы скрыться от него!

 

Тео рванул вниз по причалу. Какая-то безумная часть его души наслаждалась гневом. Впервые в жизни Тео до чертиков злился на женщину и знал, что она, рыдая, не рухнет грудой на землю. Конечно, он радовался, что между ними все не стало запутанным, но это скорее инстинктивная реакция, чем реальное положение дел. Что бы ни утверждала Энни, их отношения себя не исчерпали. Такая близость не может просто исчезнуть. Энни сказала, мол, речь не идет о великой любви – так что с того? Понятно, она хочет создать семью – еще один плюс в ее пользу, – но при чем тут их связь? Рано или поздно придется расстаться, но раз уж Энни не собиралась найти отца своих будущих детей на острове – к чему рвать отношения сейчас, когда они так много значат для обоих?

 

«А может, только для меня?»

 

Тео всегда держался настороже, но только не с Энни. Никогда не знал, что она скажет или сделает, - лишь понимал, что столкнулся не с хрупкой женщиной, а с упрямой, и не надо следить за своими словами или изображать того, кем не являешься. С ней он словно… обрел себя.

 

Энни не надела шапку, и ее кудри как обычно пружинками торчали во все стороны. Тео решил «включить придурка».

 

- Наслаждаешься новым домом?

 

Она его не слышала и подпрыгнула от неожиданности. Хорошо. А потом нахмурилась, явно не радуясь встрече, и Тео стало так больно, что захотелось причинить боль ей. В ответ.

 

- Как тебе на рыбацкой посудине? – спросил он с нарочитой издевкой. – Готов поспорить, чертовски удобно.

 

- Тут красивый вид.

 

«Черта с два ты меня вот так отошьешь!»

 

- Все на острове в курсе, что ты живешь на судне. Похоже, сдала коттедж тем бабулькам без боя. Держу пари, они до синяков отбили ладони, давая друг дружке «пять».

 

Энни задрала свой маленький нос.

 

- Если пришел орать на меня, то убирайся. Хотя если пришел за чем другим, то все равно убирайся. Сказала же: у меня дела, и я не хочу отвлекаться на твою… - она пренебрежительно махнула рукой, - …до смешного роскошную внешность. Ты хоть когда-нибудь выглядишь так, словно не сошел с журнальной обложки?

 

Тео понятия не имел, о чем она, только сознавал, что звучит это оскорбительно. И боролся с желанием запустить руки ей в волосы.

 

- Как продвигаются поиски любви всей твоей жизни? – И снова хмыкнул.

 

- Не понимаю, о чем ты.

 

Тео хотелось подхватить Энни на руки и отнести в коттедж, где ей место. Где им обоим место.

 

- Причина, по которой ты меня бросила, помнишь? Чтобы спокойно искать себе мужа. Чилдерс - холостяк. Ну и что, что ему семьдесят? Зато какое у него судно! Что ты ему не позвонишь?

 

Энни вздохнула, словно он просто утомлял ее своими выходками.

 

- О, Тео… перестань вести себя как придурок.

 

Он бы и хотел, да не мог остановиться.

 

- Кажется, наши представления о дружбе различаются. В моей жизни друзья не собирают вещи и не сваливают в один день.

 

Энни спрятали руки в балахон.

 

- Друзья, которые совершают ошибку и спят вместе, сваливают.

 

Никакая это не ошибка. По крайней мере, не для него. Тео зацепился пальцем за карман джинсов.

 

- Ты все усложняешь.

 

Энни посмотрела куда-то в море, потом снова на него:

 

- Я пытаюсь расстаться красиво…

 

- Так прекрати! – крикнул Тео. – Объясни уже, без прикрас, почему решила уйти. Я хочу услышать правду. Давай. Не стесняйся.

 

 

Она и не стала, а поступила так, как ему следовало ожидать, – действительно сказала правду.

 

- Тео, ты хороший человек, но… я хочу влюбиться, а с тобой такое невозможно.

 

«Почему нет?»

 

На какую-то ужасную секунду ему показалось, что он ляпнул это вслух.

 

Энни смотрела на него твердо, уверенно, затем коснулась его руки с нежностью, от которой захотелось стиснуть зубы.

 

- У тебя слишком большой багаж за плечами.

 

Не стоило выводить ее на откровенность.

 

«Мне следовало знать… я ведь знал».

 

Тео заставил себя коротко кивнуть.

 

- Ясно.

 

Это он и хотел услышать. Правду.

 

Тео оставил Энни на причале. Вернулся домой, оседлал Танцора и помчал во весь опор. А потом еще долго возился с конем в стойле: вытирал, чистил, вычесывал колючки и отчищал копыта. Так долго душа Тео была словно скована льдом, но Энни все изменила. Стала его любовницей, поддержкой, мозгоправом. Заставила по-новому взглянуть на свою неспособность подарить Кенли счастье. На поведение Риган, которая покончила с собой, чтобы его освободить. Каким-то образом Энни удалось пробить бреши в окружавшей Тео тьме.

 

Его руки застыли на холке Танцора. Тео задумался, проигрывая в голове события последних шести недель. И очнулся, только услышав голос Ливии:

 

- Тео!

 

Он вышел из стойла. Малышка вывернулась из рук матери, побежала к нему и врезалась в ноги. Тео почувствовал неудержимое желание подхватить ее и обнять. Так и сделал.

 

Вот только Ливия на это не купилась. Упершись ладошками в грудь Тео, она оттолкнулась и укоризненно посмотрела на него:

 

- Домик фей не поменялся!

 

Наконец-то, хоть одна ошибка, которую можно исправить.

 

- Потому что сперва я хочу показать тебе одно сокровище.

 

- Сокловище?

 

Тео говорил, не думая, но точно понимал, что должен сделать.

 

- Пляжные драгоценности.

 

- Длагоценности? – изумленно выдохнула Ливия.

 

- Постой здесь.

 

Он поднялся в свою старую спальню. Огромная банка с коллекцией пляжных стеклышек Риган хранилась в глубине шкафа. Тео засунул банку туда давным-давно, потому что, как и многое в доме, она вызывала болезненные воспоминания. Когда он вытащил стеклышки и понес вниз, впервые за день мрачное настроение чуть отступило. Милая щедрая сторона натуры Риган одобрила бы передачу ее пляжных сокровищ Ливии, подарок одной девочки другой.

 

Спускаясь по ступенькам, по которым сестра бегала сто раз за день, Тео ощутил, как что-то мимолетно его коснулось. Что-то теплое и невидимое. Застыв, где стоял, он закрыл глаза, прижимая к себе холодную банку, и словно наяву увидел Риган.

 

Она ему улыбалась. Словно говорила: «Будь счастлив».

 

* * *

 

Джейси оставила дочь с Тео, и они вдвоем отправились украшать стеклышками домик фей. А за делом разговаривали, хотя больше щебетала Ливия. Словно все слова, которые копились у нее в голове, рвались наружу. Просто удивительно, насколько наблюдательной была малышка и как много понимала.

 

- Я сказала тебе свой бесплатный секлет. – Ливия вдавила последнее стеклышко в новую покрытую мхом крышу домика. – Тепель твоя очеледь.

 

* * *

 

К сумеркам Тео вернулся в башню, словно одинокий принц, ждущий, когда же принцесса его вызволит.

 

«У тебя слишком большой багаж за плечами».

 

Он пытался писать, но вместо этого сидел, уставившись в пустоту, и думал об Энни. Бродить извилистыми закоулками извращенного ума Квентина Пирса не хотелось, и Тео больше не мог отрицать правду. Какой бы странствующий вурдалак ни выпил его воображение, он забрал с собой и писательскую карьеру Тео.

 

 

Он закрыл файл и откинулся на стуле. Взгляд упал на украденный у Энни рисунок. Прилежный паренек со взъерошенными волосами и веснушчатым носом.

 

Тео снова потянулся к клавиатуре, открыл новый файл… какое-то время просто сидел, а потом начал набирать текст. Слова лились потоком, слова, что слишком долго томились внутри Тео.

 

«Смельчак Стриж жил в большой квартире, выходившей окнами на Центральный парк. Смельчак мучился от аллергии, и если в воздухе было слишком много пыльцы, а он забывал ингалятор, то начинал хрипеть, и тогда Френ, приглядывавший за ним, пока родители на работе, уводил мальчишку из парка. Стриж и так чувствовал себя каким-то чудиком. Он был самым маленьким в седьмом классе. Ну почему у него еще и аллергия?

 

Френ говорил, мол, лучше ум, чем сила, но Стриж ему не верил. Сильным быть намного круче.

 

 

Однажды, когда Френ в очередной раз прогнал Стрижа из парка, произошло нечто странное. Он пошел к себе в комнату поиграть в любимую компьютерную игру, но стоило коснуться игрового контроллера, как электрический разряд прошил руку, грудь, ноги, а потом все погрузилось во тьму…»

 

Тео писал до глубокой ночи.

 

* * *

 

Каждое утро по пробуждению Энни находила на палубе «Талисмана Удачи» очередную взятку. Маффины, яичную запеканку и домашнюю гранолу вряд ли можно считать чем-то серьезным, однако что есть, то есть. Все это были вызванные чувством вины, умоляющие о молчании и – в случае со свежевыжатым апельсиновым соком, - настоящие жертвы.

 

Не все они относились к съедобным. Сперва появилась бутылка ароматного лосьона для рук, затем свитер на молнии с ценником из магазина Тильды. Временами Энни успевала увидеть дарителя – Наоми принесла чашку густой похлебки, миссис Нельсон лосьон. Даже Мари оставила противень лимонных квадратиков.

 

Пользуясь тем, что сотовый телефон хорошо ловил сигнал, Энни начала связываться с прежними клиентами, за чьими собаками приглядывала. Поговорила с бывшим начальником в «Кофе, Кофе» о возможности вернуться на работу и пожить в дальней комнате, пока не выйдет сиделкой. И все равно оставалось слишком много свободного времени, а горечь все не уходила.

 

Тео злился на нее и больше не вернется. Боль от потери кружила стервятником и никак не улетала прочь.

 

«Но больно только мне», - напоминала себе Энни.

 

Она много думала о Нивене Гарре, но больше отторжения, чем уже есть, выдержать не могла. Хотелось связаться с его семьей, и все же Энни решила подождать до отъезда с острова, пока основная горечь от расставания с Тео не схлынет.

 

Пара молодых женщин остановились у судна, интересуясь, почему она съехала из коттеджа. Получается, новость о смене владельца еще не распространилась. Энни пробормотала, мол, хочется быть поближе к городу, и собеседницы удовлетворились этим объяснением.

 

На четвертое утро на палубу вспрыгнула Лиза и сжала Энни в объятиях. А ведь всегда держалась так холодно! Энни не могла понять причину внезапной перемены, пока Лиза не отстранилась и не сказала:

 

- Поверить не могу, что ты заставила Ливию заговорить. Я ее сегодня видела, это настоящее чудо.

 

- Ну я там не одна потрудилась, - возразила Энни, только Лиза снова ее обняла и заявила, мол, жизнь Джейси теперь тоже изменилась.

 

Однако это был не последний гость на сегодня. Энни стирала в рубке белье, когда на палубе раздались шаги.

 

- Энни?

 

Барбара. Энни повесила мокрый лифчик сохнуть на огнетушителе, накинула куртку и вышла на палубу.

 

Барбара стояла на рулевой рубке, держа кусок домашнего сладкого хлеба в пищевой пленке. Некогда пышный белокурый начес опал, а от прежнего яркого макияжа осталась лишь кроваво-красная помада, собравшаяся в складках вокруг рта. Барбара положила гостинец рядом с гидролокатором.

 

- Шесть дней прошло. Ты не звонила в полицию. Ни ты, ни Тео. Ты никому не сказала.

 

- Пока нет, - уточнила Энни.

 

- Мы пытаемся исправить то, что натворили. Хочу, чтобы ты знала. – Слова звучали скорее умоляюще, чем твердо.

 

- Поздравляю.

 

Барбара потянула продолговатую деревянную пуговицу на пальто.

 

- Мы с Наоми в четверг ездили на материк, говорили с адвокатом. Он готовит бумаги на передачу тебе коттеджа в вечное пользование. – Она уставилась куда-то мимо Энни на рыболовецкий домик, не в силах смотреть ей в глаза. – Мы просим лишь никому не рассказывать о нашем поступке.

 

Энни приказала себе не размякать.

 

- У вас нет права что-то у меня просить.

 

- Знаю, но… - Глаза Барбары были красными. – Большинство из нас родилось здесь. Мы годами спорили о том о сем, и не все всех любят, но… люди нас уважают. И мы это очень ценим.

 

- Видимо, не очень, раз готовы были пожертвовать их добрым мнением. А теперь хотите, чтобы мы с Тео молчали, раз уж вы готовы вернуть мне мой коттедж.

 

Барбара побледнела, отчего пятно помады стало выделяться еще ярче.

 

- Нет. Мы в любом случае удостоверимся, что тебе его вернули. Просто просим…

 

- Поступить лучше, чем поступили вы сами.

 

Плечи Барбары поникли.

 

- Именно. Лучше, чем все мы поступили.

 

Энни не могла долго изображать из себя бессердечную девицу. Она приняла решение в тот момент, когда рыжие малышки Лизы вбежали в гостиную и бросились к бабушке.

 

- Давайте отбой своему адвокату, - сказала Энни. – Коттедж ваш.

 

Барбара только ахнула.

 

- Ты же не серьезно.

 

- Серьезно. – Она не могла туда вернуться. Если заберет дом себе, то получится - назло. – Коттедж принадлежит острову. Я – нет. Он ваш. Безвозмездно. Делайте с ним что хотите.

 

- Но…

 

Энни больше не хотела слушать. Просто запахнулась плотнее и спрыгнула на причал.

 

Какой-то мужчина чистил дно лодки. Рыбаки во время прилива заводили судна в Кристмас-Бич, ремонтировали, а потом спускали их обратно на воду с отливом. Такова островная жизнь – зависит от приливов и погоды, рыбы и капризов природы. Энни брела по городу, ощущая себя такой же пустой и оторванной, как одинокая ловушка для омара, свисавшая у закрытого магазинчика Тильды.

 

 

В кармане ожил мобильный. Звонил торговец из магазина по перепродаже. Энни прислонилась к потрепанной рекламе похлебки и рулетов с омарами и выслушала сообщение, однако новость оказалась такой невероятной, что пришлось просить ее повторить.

 

- Я серьезно, - уверил продавец. – Сумма сумасшедшая, но покупатель какой-то коллекционер, и кресло-русалка как раз ему подходит.

 

- Удивительно! Оно же жуткое.

 

- К счастью, у каждого свои вкусы.

 

И вот так у Энни появилось достаточно денег, чтобы погасить большую часть долгов. Один телефонный звонок помог ей начать с чистого листа.

 

* * *

 

Переезд на материк назначили на следующий день – сорок четвертый день пребывания Энни на острове. Пришлось утром сбегать в Харп-Хауз и упаковать вещи, что оставила у Джейси – кукол, остальную одежду, шарфы Мэрайи. После семи ночей на рыбацком судне Энни была более чем готова вернуться к жизни на суше. Хотелось бы, конечно, чтобы упомянутая жизнь не проходила на койке в подсобке «Кофе, Кофе», но это ненадолго. Один из клиентов хотел нанять Энни посидеть с собакой, пока сам съездит в Европу.

 

Извещение на доске объявлений гласило: сегодня вечером состоится общегородское собрание. Раз проблема с коттеджем скоро будет решена, Энни хотела поприсутствовать, но сперва удостовериться, что Тео там нет, поэтому она подождала, пока собрание не начнется, и только потом зашла.

 

Лиза заметила Энни и жестом пригласила ее занять свободный стул рядом. Семеро островных попечителей сидело за длинным столом в конце комнаты. Барбара выглядела не лучше, чем в последний раз: такой же опавший начес, тот же бледный макияж. Остальные бабули сидели по разным углам комнаты, кто-то рядом друг с другом, кто-то – с мужьями. Ни одна не осмелилась посмотреть Энни в глаза.

 

Собрание открыли. Обсудили бюджет, ремонт пристани, как избавиться от все растущего числа сломанных грузовиков. Поговорили о необычно теплой погоде и обещанном на тот же период шторме. О коттедже – ни слова.

 

Собрание уже шло к завершению, когда Барбара встала:

 

- Прежде чем разойдемся, у меня есть новости.

 

Без густо накрашенных ресниц и нарумяненных щек она казалась меньше. Барбара тяжело оперлась на стол, словно нуждалась в поддержке.

 

- Знаю, вам всем будет приятно услышать, что… - она прочистила горло, - Энни Хьюитт передает Коттедж Лунного странника острову.

 

Комната наполнилась гулом. Стулья заскрипели, все стали оборачиваться, чтобы посмотреть на виновницу переполоха.

 

- Энни, это правда? – спросила Лиза.

 

 

- Ты никогда не говорила, - обратился к Барбаре ее муж из первого ряда.

 

- Букер, мы сами только что узнали, - ответил ему какой-то попечитель с другого конца стола.

 

Барбара дождалась тишины, затем продолжила:

 

- Благодаря щедрости Энни, мы сможем превратить коттедж в новую школу.

 

Снова поднялся шум, теперь еще и с аплодисментами и свистом. Какой-то незнакомый мужчина похлопал Энни по плечу.

 

- А летом можно сдавать коттедж, а доходы направлять в школьный бюджет, - добавила Барбара.

 

Лиза схватила Энни за руку:

 

- О, Энни… дети будут так рады. Совсем другое дело.

 

Вместо того, чтобы успокоиться, Барбара, кажется, поникла.

 

- Мы хотели бы, чтобы наши молодые жители знали, как мы о них заботимся. – Она посмотрела на Лизу. – И на что готовы были пойти, чтобы удержать их на острове. – Барбара уставилась на стол, и Энни забеспокоилась, как бы пожилая дама не расплакалась, но когда та подняла голову, ее глаза были сухими. Барбара кивнула кому-то в зале. Потом еще кому-то. Одна за другой заговорщицы вставали и присоединялись к ней. Энни неловко поерзала на стуле. Губы Барбары дрогнули: - Нам надо кое-что вам всем рассказать.