Seventeen

Беглец.

Глава семнадцатая.

Царство владыки.

Я бегу.

Это единственное, что я могу сделать.

Мне все равно, к чему это приведет.

Я сгибаюсь, поворачиваю и ползу по вентиляционной шахте, с плеском несусь вдоль труб канализации, просто пытаясь удрать как можно дальше.

Убеждаю себя, что это ради безопасности остальных, что во мне есть что-то неконтролируемое.

Хотя знаю, что на самом деле я спасаю свою шкуру.

Когда остальные выяснят что произошло, они точно меня убьют.

Возможно я это заслужил, но не собираюсь ждать, когда это произойдет.

Я наслаждался каждым мгновением. Каждым касанием, каждым криком, каждым визгом, каждой каплей крови и желчи.

Это было подобно симфонии ощущений.

Я дрожу, и пока подныриваю под витки кабеля и втискиваюсь между фильтрационными резервуарами, в моем разуме появляются картинки.

Хочется утопиться в болоте индустриальных отходов подулья.

Часами я бегу, в одном и том же направлении, не обращаю внимание на писк крыс и порхание тварей над головой в темноте.

Тут и там я пробегаю мимо освещенных секций, моргающие светосферы отбрасывают болезненный желты свет на пересечение туннелей или входы в канализацию.

Уже давно я отбросил свой рюкзак, вместе ним нельзя было протиснуться в люк обслуживания.

Я взял только батончики рациона, которым смог пристроить в подсумки на поясе, и золотые монеты, взятые из запасов Инквизиции в кузне Инфернус.

Мой стремительный бег ведет меня то вверх, то вниз, через колодцы и водостоки, покрытые водорослями, по шатающимся веревочным мосткам из дерева, мимо костров, и прочь от неясного гомона голосов.

Останавливаюсь, пока ползу по вентиляционной шахте.

Она оканчивается решеткой, и через ячейки я вижу впереди ярко освещенное открытое пространство.

Похоже какой-то внешний двор.

Бросаю взгляд вправо, там огромные ворота из листов стали с тяжелыми заклепками.

Снаружи кучка орков, в руках у них пушки большого калибра, так же там несколько человек в красных фуражках с автоганами и лазганами.

Я с первой попытки нашел фон Страба.

Это явно главный вход в его дворец.

Совершенно не понятно, почему силы Империума не нашли его после месяцев поисков.

Возможно он лучше спрятан, чем кажется.

Но это последнее место, где бы я хотел очутиться, у границ крепости человека, которого меня послали убить.

Но это отлично.

Фон Страб предоставит мне убежище.

Он защитит меня от Полковника и остальных.

Все что мне нужно - предупредить его, показать свои хорошие намерения.

Я не хочу его убивать, не сейчас.

Теперь он мой спаситель.

Пинком вышибаю решетку, та громко лязгает по полу.

Бежит охрана, позади громыхают рычащие и хрюкающие орки.

Откидываю свой лазган и поднимаю руки вверх.

- Ты кто? - спрашивает один из охранников, молодой человек с остроконечной черной бородкой, на его щеке красуется татуировка кинжала. - Ты что здесь делаешь?

- Мне нужно увидеть владыку, - говорю я, опуская руки, - у меня важные известия.

- Можешь рассказать мне, - отвечает охранник.

- Нет, это слишком важно, - отвечаю я, - мне нужно лично встретиться с фон Страбом.

Я не из улья.

- Я вижу, что ты извне, - отвечает мужчина, через плечо глядя на ворота, -

сейчас комендантский час, я не могу никого впустить, особенно незнакомца не из улья.

Я подхожу ближе, в моих глаза решимость.

- Это важно, - говорю я ему, искренне и медленно, -

владыка может погибнуть, если мы сейчас же не пропустите меня.

Теперь ты не можешь меня игнорировать, только не со свидетелями, которые видели и слышали меня.

Мужчина нервно переминается.

Он смотрит на своих компаньонов, но те в ответ только жмут плечами и качают головой.

Орки смотрят озадаченно, возможно они не поняли всего сказанного.

Они смотрят на мужчину, с которым я разговаривал, ожидая приказа забить меня в кровавое месиво.

Кидаю перед ним на землю свой нож.

Мгновение с тоской вспоминаю ощущения, когда острое лезвие полосует белую кожу Лори.

Припоминаю, как я вырезаю изящные красные узоры на полотне ее обнаженного тела.

- Я безоружен, - говорю я, возвращаясь к насущному, - можете обыскать меня.

- Так и сделаю, - отвечает охранник.

- Так значит вы меня пропустите? - спрашиваю я.

- Если владыка разозлится, ты умрешь первым, - с кислой миной вещает тот, - давай, за мной.

Он разворачивается и вся группа охраны шествует к воротам.

Один из них подобрал мой нож и лазган.

Теперь за воротами я замечаю вышку, построенную сбоку от белой мраморной колонны, которая тянется к потолку.

Жерла трех тяжелых орудий торчат из бойниц, вырезанных в листах металла.

Глава охраны подает сигнал в башню, и я слышу, как отзываются приглушенные голоса.

Вскоре, со скрежетом металла о металл, ворота открываются.

Мужчина хватает меня за руку и ведет внутрь.

Ворота с лазгом закрываются за моей спиной, вижу, как двое бойцов опускают на место толстый железный брусок.

Нас четверо на широкой площади, обрамленной мраморными колоннами и усеянной битыми и рухнувшими столбами и статуями.

На полу треснутая каменная плитка, меж ней растет густой красный мох.

На дальнем конце вверх уходят мраморные ступеньки.

Далее высокие двойные двери, вырезанные из древесины.

На них Имперский орел, ныне обожженный и разрубленный, захватчики древнего кафедрального собора стерли символы Императора.

Вдоль каменной стены стоят безголовые бюсты святых, непристойные рисунки покрывают фрески мгновений великого триумфа из далекого прошлого.

На столбах чадящие факела и в отбрасываемых ими тенях, я вижу движение.

Я слышу хрюканье и грубые, лающие слова.

Еще орки.

Охранник ведет меня вверх по ступенькам и открывает небольшую служебную дверь, проталкивает меня внутрь, после чего заходит следом.

Изнутри кафедральный собор разрушен и осквернен. Гобелены сорваны со стен и сожжены, разноцветные мозаичные окна разбиты.

Факела в подсвечниках окунают все в красные цвета.

Слева к нам подходят еще четыре человека.

На них тоже красные фуражки, и импровизированная униформа, собранная с различных имперских полков.
- Раздевайся, - говорит бородатый.

Снимаю головной шарф, кидаю его на землю, вслед летят лохмотья, взятые у торговцев инструментами.

Пока они роются в одежде, стою обнаженный.

Они находят рационы, затем выгребают из подсумков золотые монеты.

- Ну и что тут у нас? - спрашивает мужчина в белой тунике.

- Дары для преданных солдат Армии Освобождения, - говорю я.

Мгновение они смотрят на меня с подозрением, затем поддаются алчности.

Они пересчитывают монеты и делят меж собой, прячут их по карманам и подсумкам.

- Хорошо, одевайся, - говорит бородатый.

Когда дело сделано, он ведет меня меж скамеек, на которых спят бойцы, везде на замерших телах серые одеяла.

Некоторые с кашлем и хрипом просыпаются, и смотрят, как мы идем по проходу к перевернутому алтарю у дальнего конца зала.

- Сюда, - говорит он, указываю на винтовую лестницу, что уходит вправо.

На полпути ступеньки переходит в металлическую лестницу, та ведет к дыре в крыше.

Потолок увит металлическими и деревянными балками.

В камне и штукатурке трещины - свидетельство огромного веса, который разрушает кафедральный собор.

Вот что значит жить в подулье.

Дома одного поколения становятся сточными ямами и подвалами для следующих.

А затем поверх строят еще один ярус, потом еще один и еще один.

Тысячелетия улей растет, его фундамент - щебень от нижних зданий, он растет до тех пор, пока его могучая башня не взметнется к небесам.

Лестница приводит нас в маленькую, пустую комнату, с единственной дверью.

Идя за охранником, я прохожу через дверь в узкий коридор, уставленный разорванными и измазанными портретами.

В конце галереи мы проходим еще одну дверь и спускаемся по небольшому пролету.

Мы идем еще несколько минут, иногда проходим бездействующее оборудование факторий, иногда возвращаемся к шпилями кафедрального собора.

Лестницы вверх, ступеньки вниз, лабиринт.

Задумываюсь, может быть он преднамеренно выбрал длинный маршрут, чтобы дезориентировать меня.

Если так, то это превосходно сработало, ни малейшей идеи, где я нахожусь.

Он останавливает меня в маленькой комнатушке с толстым красным ковром на полу, запачканным и истоптанным множеством ботинок.

Вдоль стены низенькая кушетка, со столиком перед ней.

На столе хрустальный графин и стакан.

- Садись, - говорит он, указываю на кушетку.

Делаю, как велено.

Он наливает из графина в стакан и протягивает его мне.

- Очень вежливо с вашей стороны, - говорю я, принюхиваясь к жидкости. Она ничем не пахнет.

- Это вода, - объясняет он, - владыка настаивает, чтобы посетителей напоили перед входом.

- Весьма любезно, - отвечаю я, не прикасаясь к воде.

Она может быть отравленной или в нее могли что-нибудь подсыпать.

Охранник видит мой недоверчивый взгляд, раздраженно вздыхает, выхватывает из моих рук стакан и делает глоток.

- В ней ничего нет, ты за кого нас держишь? За варваров что ли? - спрашивает он.

Все еще не убежденный, я делаю маленький глоток.

Чистая, безвкусная, не похожа на пенистую жижу, которую я хлебал с тех пор, как сел на корабль год назад.

- Да, она действительно свежая, - с улыбкой произносит мужчина, видя мое выражение лица.

- Владыка приказал наполнить несколько резервуаров перед... перед его незапланированным переездом.

Мы умудрились протащить сюда один.

Он почти уже пуст, выпили большую часть.

Я благодарно киваю, и делаю еще один глоток, пока охранник осторожно стучится в дверь и затем заходит.

С щелчком дверь за ним закрывается, и я слышу приглушенные переговоры.

Внезапно раздается резкий хлопок пистолета, и что-то падает на пол.

Секунду спустя дверь открывается и выходит другой человек, в его руке все еще дымящийся старомодный револьвер.

Этот выглядит сердитым, в его серых глазах сталь.

По подбородку идет шрам, а его седеющие черные волосы зализаны назад.

На нем длинная фиолетовая мантия из вельвета, все картину портит кожаный ремень с кобурой.

Встаю, чтобы поприветствовать его.

- Я Сориус фон Спенк, - отвечает он, едва склонив голову, -

канцлер Императора фон Страба.

- Бывший лейтенант Кейдж Имперского 13-ого Штрафного Легиона, - говорю я, натянуто склоняя голову, сжав руки по швам, на манер некоторых офицеров, которых видел когда-то.

- Штрафной Легион? - спрашивает фон Спенк, склонив голову набок и изучая меня. - Как интересно.

- Я могу увидеть фон Страба? - спрашиваю я. - Дело не терпит отлагательств.

- Вскоре вы увидитесь с Императором, - говорит он, подчеркивая новый, само провозглашенный титул фон Страба, - пожалуйста, допейте воду.

Стоим в тишине, я притворяюсь, что изучаю вестибюль, а фон Спенк, нахмурившись, осматривает меня с ног до головы.

После долгого изучения, он убирает револьвер в кобуру.

Мучительное ожидание, которое заняло всего лишь несколько минут, но показалось мне вечностью, за дверь раздается звоночек.

Фон Спенк открывает ее, и я прохожу внутрь, практически спотыкаюсь о тело бородатого охранника, лежащее прямо за дверью, из дырки в его лбу сочится кровь.

- Извиняюсь за беспорядок, - бормочет фон Спенк, положив мне руку на плечо и подгоняя вперед, при этом закрывая дверь свободной, - Император очень не любит, когда его беспокоят в это время.

Стены короткого широкого зала увешаны темно-красными гобеленами, свисающими с перекладин. И только со второго взгляда я замечаю, что перекладины выполнены из переплетенных друг с другом костей.

Ковер под ногами, некогда белый, теперь запачкан грязью, кровью и еще черт знает чем.

На другой стороне двойные двери, и я заворожен тем, что подсвечники заменены маленькими нижними челюстями.

Поднимаю взгляд и вижу, что канделябр сделан из сплавленных ребер, а по характерному запаху понимаю, из чьего жира выполнены свечи.

У дальнего конца, на стуле из темного дерева, вырезанного в форме трона, восседает фон Страб.

Кроме него и нас в комнате больше никого нет.

У него массивное телосложение, его челюсть трясется, пока он подсаживается вперед, чтобы уставиться в меня своим свиным глазом.

Второй заменен на искусственную линзу, из его бледной, узорчатой плоти торчит металл и стекло.

Он сидит, сложив руки на коленях, я полагаю, он считает это королевской позой.

В целом весь эффект подпорчен тем фактом, что так называемый Император одет в неряшливую бежевую пижаму и остроконечный колпак, заканчивающийся кисточкой.

- Нижайше вас приветствую, ваше превосходительство, - говорит фон Спенк и низко кланяется, - мои искренние извинения за это вторжение.

Могу я представить вам лейтенанта Кейджа, посланника снаружи.

Фон Страб поднимает руку и подзывает меня.

Он говорит тихо, в его голосе слышится сила и высокомерие.

- Дай-ка на тебя взглянуть, - говорит он, наклоняясь вперед.

Стою перед ним, сдав руки за спиной, и терпеливо жду.

Что-то беззвучно бормоча, он рассматривает меня с ног до головы.

Ворчит и откидывается обратно.

- Да ты уродлив, да лейтенант? - молвит он.

- Кейдж, - автоматически отвечаю я.

- А? Что? - спрашивает фон Страб.

- Зовите меня просто Кейдж, ваше превосходительство, - говорю я, - и да, мои черты лица столь же грубы, как и моя прошлая жизнь.

- Что ж, Кейдж, не томи меня, - говорит владыка, - что ты хочешь?

- Меня послали убить вас, - говорю я.

В ужасе фон Страб подскакивает, рядом со мной мгновенно оказывается фон Спенк, его револьвер упирается мне в правый висок.

- Не двигайся, душегуб, - произносит фон Спенк. Я вздыхаю.

- Явно, что я не собираюсь этого делать, - говорю я, не сводя глаз с фон Страба, - я здесь, чтобы предупредить вас.

Фон Страб немного оттаивает, но смотрит на меня с подозрением.

Он машет рукой фон Спенку, тот опускает пистолет, хотя я замечаю, что он не убирает его в кобуру.

- Ты предупреждаешь меня о том, что тебя послали убить меня, - говорит владыка.

- Остальная команда все еще в подулье, и они хотят или убить вас, или похитить, - отвечаю я.

И затем, будто бы это все объясняет, я говорю:
- Нас послала Инквизиция!

- Ты говоришь, Инквизиция? - произносит фон Страб.

Он смеется, мягкий булькающий звук.
- Что ж, я совсем не удивлен, а, фон Спенк?

- Нет, ваше превосходительство, - отвечает канцлер-телохранитель, - полагаю, что это они в ответе за предыдущие покушения на вашу жизнь.

- Конечно они, - говорю я, - они считают, что судьба Армагеддона лежит в ваших руках.

Вы для них угроза.

- Эта твоя команда, расскажи о них! - говорит фон Страб.

Я рассказываю им все.

Все о штрафниках "Последнего Шанса", Полковнике, нашем путешествии сюда и прибытии.

Объясняю насчет Дерфлана Кирка и туннелей.

Но лучшее храню напоследок.

- И даже если мы не преуспеем, вы все равно обречены, - говорю я, -

боевая баржа космодесанта на орбите готова сравнять с землей весь Херон.

Фон Страб принимает это кивком.

Он кладет локти на подлокотники трона и подпирает пальцами подбородок.

- Вы не удивлены? - спрашиваю я.

- Конечно же нет, - отвечает владыка, - все, что ты сказал - правда.

Моя великая Армия Освобождения быстро становится силой, с которой нужно считаться.

Ты знаешь, почему они до сих пор не нашли меня?

Из-за дезертиров, вроде тебя.

Я всегда на шаг впереди.

Награда за верность мне велика, и я уверен, ты вскоре это поймешь.

У меня десять тысяч обученных солдат, местных и других, и в десятки раз больше вспомогательных подразделений.

Улей снова будет наш!

- С моей помощью вы сможете остановить Полковника! - говорю я, делая шаг вперед.

Фон Спенк напрягается, но я не обращаю внимание.

- Но вы ничего не сможете сделать с боевой баржей.

Меньше чем через две недели, не будет улья, чтобы его повторно занять!

- Позволь мне об этом беспокоиться, Кейдж, - говорит фон Страб.

Он улыбается и кивает.

- Мне кажется, ты мне нравишься Кейдж. Думаю пока что оставить тебя в живых!

- Пока что? - спрашиваю я, поднимая бровь.

- Пока что, - отвечает он, - и будь за это благодарен.

Теперь же я должен удалиться. Чертовски устал.

На сегодня фон Спенк подышит тебе подходящую комнату, и утром я с тобой еще раз встречусь.

Ах да, и помойте его фон Спенк, он воняет так же, как и выглядит.

- Да, ваше превосходительство, - еще раз кланяясь, отвечает фон Спенк, -

я уверен, мы сможем разместить нашего гостя.

Он уводит меня в дверь слева, и мы проходим через несколько комнат, в каждое такие же жуткие украшения, что и в зале аудиенций.

Трофейная комната, среди приземистых черепов крыс-мутантов, торчат головы рептилий и других существ, включая человеческие черепа и полуразложившиеся головы.

- Предки Императора всегда занимались охотой, - объясняет фон Спенк, замечая как мой взгляд ложится на искаженное женское лицо.

В ее пустых глазницах копошатся личинки, отчего ее щеки дергаются, в неком подобии жизни.

- Он не позволил обстоятельствам встать на пути семейно традиции, и делает, что может.

Пройдя через несколько комнат, фон Спенк приводит меня в пустой каменный коридор, стены покрыты слизью и плесенью.

Деревянные ступеньки ведут в маленький подвал, повсюду двери.

Фон Спенк открывает одну из них, и пихает меня внутрь.

Стукаюсь головой о низкий потолок, и вижу перед собой пустую комнату, не более двух квадратных метров.

- Конечно же фон Страб... - начинаю я, разворачиваясь к фон Спенку.

Он бьет меня по голове рукояткой пистолета.