Глава 3. В следующие три дня Дэйн лишь переписывался, но встречаться ни с кем не спешил

 

В следующие три дня Дэйн лишь переписывался, но встречаться ни с кем не спешил. Присматривался, прислушивался, размышлял. Вечерами читал «Википедию», а днем, вдыхая прохладный воздух, гулял по улицам осеннего Петербурга.

Один раз зашел в магазин с яйцом на логотипе, купил сотовый телефон, загрузил на него карту города – ориентироваться стало легче - и принялся изучать разномастные магазины, расположившиеся вдоль проспекта. Заходил в разные кафе - старался не повторяться, - обедал, глазел на людей, слушал разговоры. Чаще всего он даже не думал, просто смотрел.

Представителей закона в специфической униформе высматривал издалека и мягко сворачивал с их пути – незачем встречать местную «Комиссию», когда нет документов - и, несмотря на высокий рост, легко терялся в толпе.

Иногда прогуливался вдоль берегов неширокой речки, здесь было по-своему уютно, и улыбался, глядя на занятых изучением сувенирной продукции туристов. Большая страна, видимо, много приезжих.

Один раз все-таки решился, взял прогулочный тур, шагнул вместе с другими пассажирами на борт покачивающейся лодки и почти час, проплывая под мостами, слушал истории о здешних архитекторах и их творениях. Думал о том, как скоротечна в этом месте жизнь и как тяжело людям воплощать свои задумки, имея в запасе всего шестьдесят-семьдесят лет. Родился, отучился, быстро выбрал профессию и постарался что-то успеть, пока не подобралась хитрая и коварная старость.

В Нордейле не было памятников архитекторам или великим людям – все они, и архитекторы, и великие, все еще жили вместе с остальными и продолжали творить. Всего лишь в разных городах и на разных Уровнях. Да и то, чаще всего творили не люди, а Комиссия. А тем памятники уж точно не нужны.

А здесь старость. Оттого и столько бабушек на улицах, оттого и куча малышей – приходится постоянно обновлять уходящих, чтобы жизнь продолжалась, чтобы не оборвалось что-то важное. Сестры, дяди, тети, мамы… От кого родился, с тем и повязан. Как странно.

Нет, само по себе рождение – великое и священное таинство, недоступное Уровням, на беременных женщин Эльконто смотрел с благоговением, ведь это прекрасно, когда в чьем-то животе растет малыш от тебя. От тебя… Но быстро отворачивался – от сложных раздумий «плыла» голова.

Да, все-таки на Уровнях хорошо жить. А здесь хорошо думать. И учиться правильно распределять отведенное тебе время.

Когда лодка наконец причалила к каменной кладке и ткнулась в нее носом, туристы попрятали фотоаппараты и поднялись с мест.

Эльконто тоже поднялся.

Над серыми домами повисло серое небо; знакомо гудел клаксонами проспект. Проходя мимо кафе, откуда тянуло запахом корицы и кофе, он поймал себя на мысли, что пришла пора переходить от рассуждений к действиям.

 

*****

 

«Давайте встретимся в «Шоколаднице» на улице?»

«В девять? Хорошо, буду. Фото мое, узнаете».

«Жду-не дождусь, пупсик!»

Двухметровый «пупсик» поморщился от столь ласкового прозвища и закрыл папку с письмами.

Эта четвертая на завтра. А чего ждать? Если понравился первая, он отменит остальные встречи, а нет, так зачем тянуть кота за яйца? По коротким диалогам не поймешь, хороши девки или нет. Надо смотреть.

Выставив будильник на восемь утра и предварительно подложив на дно кухонной раковины тряпку, чтобы приглушить надоедливое «кап-кап», он отправился спать.

 

*****

 

Первая ему понравилась.

Почти.

Высокая, стройная, с длинными светлыми волосами, стильной водолазке и с приятным шлейфом цитрусовых духов – Марина. Она аппетитно складывала в рот шоколадные конфетки, которые заказала к кофе, облизывала пальчики с короткими ногтями и говорила-говорила-говорила…

Рассказывала о том, что скоро доучится на экономиста во втором ВУЗе, о том, как сложно сейчас найти работу с хорошей зарплатой, иначе зачем вкалывать, как ее собственная мама, от рассвета и до заката? Что купить бы свою квартиру, но сейчас ипотеки, а это же грабеж! И как жить молодняку? Куда смотрит правительство? Думают, что студенты должны выкручиваться сами? Без опыта, без рекомендаций, без помощи со стороны? А если захочется машину, путешествовать, купить ту же новую мебель, наконец... Как тогда быть?

Сначала Эльконто слушал и кивал. Затем просто слушал. Затем сложил руки на груди и полуприкрыл веки. Чуть позже сомкнул их полностью.

А потом и вовсе уснул.

Проснулся минут десять спустя уже один. Огляделся по сторонам и не нашел ни знакомого лица, ни висевшего до того на спинке стула кожаного ремешка от квадратной сумочки. Нашел только триста рублей, лежащие на другом краю стола.

Смущенно почесал щеку, подозвал официанта, расплатился и покинул кафе.

 

Вторая – Аня – оказалась симпатичной, но скромной. Она по большей части молчала – он едва мог вытянуть два слова - и почему-то часто вздрагивала. Задавая стандартные вопросы: чем увлекаетесь, что любите, как проводите свободное время, - Эльконто никак не мог отделаться от мысли, что лечь в постель с такой не сможет. Будет чувствовать себя так, будто держит в руках фарфоровую куклу, которая треснет от первого же прикосновения, или пугливую собачонку, которую колотили лет двести подряд.

Нет, здесь столько не живут. Значит, колотили меньше…

Миниатюрная, одетая в зеленый свитер, Аня, казалось, его смущения не замечала. Смотрела, широко распахнув голубые глаза, с непонятной надеждой, жадно и со страхом ждала новых вопросов, на которые, опять же, едва отвечала, кофе пила очень медленно и часто заправляла за ухо русую прядь.

Симпатичная. Но непригодная для его целей.

Дэйн сделал вид, что неожиданно получил смс, притворно нахмурился, сообщил, что случилось нечто непредвиденное и требуется бежать, после чего, мысленно коря себя на чем свет стоит, сбежал.

 

Рыжая Алла не явилась вовсе.

И Эльконто почти до восьми вечера прогулял в сквере. Купил у станции метро шаурму, сел на лавочку, с аппетитом поел, отрыгнул, а обертку выкинул в щель под заляпанной следами от затушенных окурков крышку стоящей рядом урны. Какое-то смотрел на одетого в коричневое пальто старичка с газетой в руках, сидящего на соседней лавочке, на лежащую рядом с ним трость, затем достал телефон и принялся читать «Википедию».

Бледнел вокруг свет; мягко и неслышно легли на парк сумерки.

В этот вечер Дэйн впервые ощутил, что начал скучать по Нордейлу. Притихли в голове звуки выстрелов, исчез стоящий в горле запах дыма и гари. Вокруг пахло влажными от дождя листьями, чьей-то сигаретой и незнакомым городом.

 

Девять вечера.

Он едва успел расположиться за единственным свободным столиком у стены, заказать сэндвич с ветчиной и чашку чая, когда над дверью переполненного в этот час кафе снова методично звякнул колокольчик. На вошедшую кудрявую полную женщину в бордовой куртке Дэйн едва обратил внимание – ждал некую Иру, чье фото как раз рассматривал на экране своего мобильного.

Вот эта должна подойти: фигуристая, грудастая, с нежной улыбкой на точеном лице. Шатенка с зелеными глазами. Прелесть, а не губки, игривый носик, длинные ресницы…

Сбоку зашуршало.

Минуту назад вошедшая посетительница, не спрашивая разрешения, грузно втолкнула свои телеса на двухместный диванчик напротив и широко улыбнулась.

- Здравствуй-здравствуй, Денис! Давно ждешь?

- Простите? – Дэйн уставился на желто-коричневые кудри и светлые, чуть навыкат, глаза. – Мы знакомы?

- Еще нет, но, надеюсь, скоро познакомимся. Это же я, Ирина! Ничего, что я чуть другая? На фотку-то я свою любимую актрису поставила – нечего самой светиться, – а так я ничем не хуже, а то и куда лучше, ведь так?

Она гордо вскинула двойной подбородок, передернула плечами, выпятив массивную грудь вперед, бросила сумку сбоку и тут же взялась пухлыми пальцами за меню.

- Так-так, что у нас тут есть?

Ни смущения, ни румянца от бесстыдной лжи, ни следа раскаяния в глазах.

Взгляд Дэйна соскользнул от подведенных жирными линиями глаз к красным губам, затем к волосинке на подбородке, а затем и к конопатой коже, виднеющейся в разрезе кофточки.

- Вообще-то, я ждал не вас.

Пухлая рука махнула в воздухе.

- Ой, да ладно. Лишь бы человек был хороший, ведь так? А то вам, мужикам, красоток подавай, а сами-то…

- Сами что?

Ирина, оторвавшись от изучения меню, наткнулась на укоризненный взгляд светлых глаз, нахмуренные брови и осеклась. Быстро облизала глазами широкие плечи, мощные, выглядывающие из рукавов предплечья, и попыталась оправдаться:

- Ну, к тебе это не относится. Ты вон какой бугай, красавчик, не как другие, которые с пузом уже к тридцати…

Эльконто вдруг разозлился. То ли сказались на настроении прошлые неудачные встречи, то ли устал под вечер, но откуда-то вдруг взялась режущая с остротой бритвы прямота.

- Ирина, давайте сразу к делу. Вместо того чтобы слушать какие «мы тут сами», скажу, что я, конечно, рассчитывал подержаться в скором времени за чьи-нибудь сиськи, но как-то не рассчитывал в придачу к ним держаться за складчатые бока, пузо и жирные ноги. И когда назначаю с кем-то встречу, хотел бы видеть перед собой то, что было показано на фото, а не обнаруживать в последний момент отожравшегося наглого кота в мешке. Это ясно?

Оскорблено похлопав ртом, она выползла из-за стола с куда большей скоростью, нежели вползла за него.

- Хам! Урод! За сиськи он, видите ли, подержаться хотел!

- Не ваши.

- Еще и не мои! Да мудак ты просто доморощенный!

Эльконто поморщился. Спокойно, только спокойно, никакой реакции. Она просто дура и скоро уйдет.

Через минуту бормотание «сволочь недоделанная» и «да пошли вы все» стихли, а за спиной захихикали. Дэйн обернулся, обнаружил на диванчике позади себя двух девчонок лет семнадцати и подмигнул в ответ на их смешки.

Подошедшего официанта поблагодарил за принесенный сэндвич, спросил, не подают ли в кафе виски, получил утвердительный ответ и заказал сразу двойную порцию.

А как только тот отошел, взял со стола телефон и с особым удовольствием ткнул на кнопку «Закрыть» над фото Ирины.