Лёгкий прохладный ветер обдувает моё лицо, а высоко в небе ярко светит солнце, которое приятно слепит глаза. Я сижу на берегу реки на мягкой траве. В воздухе чувствуется свобода и лёгкость. Шум реки меня успокаивает, придавая мне чувство умиротворения. В такие моменты не хочется никуда спешить, ни о чём думать, ни о чём беспокоиться. Я чувствую себя маленьким ребёнком, который тайком сбежал от родителей, чтобы уединиться в своём тайном месте. Я тут один, и не важно, как я здесь оказался. Ведь это всего мой сон. Здесь спокойно и никаких тревожных мыслей. Я ни о чём не думаю, мой разум воспринимает лишь то, что сейчас меня окружает. Мне хорошо.
Я слышу чьи-то шаги, но солнце так приятно греет, что мне просто лень пошевелиться, нарушить эту идиллию моего маленького мирка. Но тут я чувствую, что теперь чьи-то руки ласково обвили мою талию, чувствую прерывистое дыхание у своего уха. Я не оборачиваюсь, я всё также сижу с открытыми глазами и всматриваюсь вдаль. Приятная дрожь проносится по всему телу от этих нежных прикосновений. Хочется закрыть глаза от удовольствия, но я знаю, если закрою, то всё исчезнет. Мы сидим молча. Ничего не говорим. Тишину нарушают лишь шум реки и пение птиц.
Я сейчас так счастлив, вот так просто сидеть с тобой, слышать твое дыхание за спиной и ощущать твоё тело. Мне каждый день этого так не хватает. Знаешь, я скучаю. И знаешь, мне не хватает твоих глаз.
Я оборачиваюсь. Вижу твоё лицо. Твои глаза. Сколько же времени я не видел в них света, нежности…жизни. Они светятся. И этот свет настоящий. Ты настоящий.
- Джи, неужели это ты, - нарушив молчание, я дрожащей рукой провожу по твоей щеке.
- Ну а кому здесь ещё быть, - ты смотришь на меня и ловишь мою руку. Сжимаешь мою ладонь в своей.
- Джи, я так скучал, - я вижу, как ты улыбаешься, - Почему ты ушёл? – чувствую, как сердце начинает бешено биться и вот-вот грозится вырваться наружу.
- Фрэнки, я уходил всего на пять минут, - ты с нежностью смотришь мне в глаза, но это не приносит мне спокойствия.
- Нет, Джерард, ты бросил меня, ты ушёл, оставив только боль, - я отвожу взгляд.
- Тебе больно?
- Да, Джерард.
- Фрэ, ну сейчас же я рядом, все хорошо, я никуда не уйду, - ты поворачиваешь моё лицо вновь к себе и всё с той же теплотой смотришь на меня.
- Это всё не по-настоящему, Джерард, - в мою душу теперь мелкими шагами начинает проникать тревога.
- Что ты говоришь, глупый, - ты притягиваешь меня к себе, обнимаешь и мурлычешь что-то на ушко.
- Это всего лишь сон, - я вдыхаю твой запах. И что самое удивительное, я могу его чувствовать, запах принадлежащий тебе. Тревога внутри меня теперь вспыхнула ярким пламенем, грозящая сжечь все мои внутренности. Я прижимаюсь ещё сильней к тебе, всё так же боясь закрыть глаза.
- Мой маленький глупый Фрэнки, - ты гладишь меня по волосам, - я никуда от тебя не денусь.
- Ты уже делся, ты бросил меня.
- Фрэнки, посмотри на меня, - ты смотришь на меня, улыбаешься, - я не мог тебя бросить, я ведь люблю тебя.
- Я тоже тебя люблю, - я беру тебя за руку, переплетая наши пальцы, - я так не хочу, чтобы это заканчивалось.
- Это и не закончится.
- Нет Джи, стоит мне только закрыть глаза, а после того, как я их открою, ты исчезнешь. Это всё исчезнет, - я слышу, как ты заливаешься звонким смехом.
- Фрэнки, ну что ты такое говоришь, - ты притягиваешь меня к себе.
- А я так скучаю и так хочу побыть с тобой подольше, - ты приближаешься к моему лицу и целуешь меня. Так неловко, как будто в первый раз. А я всё так же боюсь закрыть глаза. Я вижу, как подрагивают твои ресницы. Ты обвиваешь своими ладонями мне шею, а я притягиваю тебя сильнее за затылок. Наш поцелуй становится глубже. Твой язык уже хозяйничает у меня во рту и, не выдержав, я всё-таки закрываю глаза. Всё. Это словно щелчок, раз…ты его погладил и ничего уже не чувствуешь.
Я открываю глаза. Я лежу в своей спальне, но до сих пор чувствую твой поцелуй.
- Ну вот, я же тебе говорил, - сказал я куда-то в пустоту.
На улице начало только светать, а мой сон уже как рукой сняло. В комнате, как и во всём доме, царила мертвая тишина. Спальню наполнял полумрак, солнце вот-вот встанет из-за горизонта и наполнит её светом. И вот я лежу на кровати и слушаю стук своего сердца, а в душе чувствуется какая-то тяжесть. Всего меня начали переполнять чувства. Тревога, боль, отчаяние, неизвестность, неуверенность… Они как цунами нахлынули на меня. А я что? Я словно маленький заборчик, разве могу устоять перед такой огромной волной? Меня просто смывает. И снова поток мыслей. Их так много, что невозможно уцепиться ни за одну. Вот бывает такое, что твою голову переполняет, и ты пытаешься ухватиться хоть за что-то, но мысль словно листок, который унесло порывом ветра и смешало его с миллионами таких же листьев, а нужный уже потерялся.
Я повернулся и посмотрел на свою жену. Картинки прошедших дней всплыли в моей голове. В сердце что-то кольнуло. Что, совесть проснулась? Да уж Фрэнки. Смотря на свою жену, ты должен чувствовать точно не угрызения совести. Я смотрел и пытался почувствовать хоть каплю того, что нахлынуло на меня 5 дней назад. Пытался изо всех сил. Но как бы я не старался у меня ничего не получалось. Все, что я чувствовал, смотря на прекрасное лицо своей спящей жены, так это пустота. А что же тогда было ещё вчера. Куда делась вся та радость, весь тот трепет от одних только воспоминаний, связанных с ней? Неужели, как только стоило пережить заново всю любовь к ней, окунуться в сладкие воспоминания нашей совместной жизни, ко мне пришло осознание того, что я больше не люблю свою жену? Это было помутнение рассудка? Или я так пытался хоть чуть-чуть заглушить те чувства, которые испытываю к Джерарду, просто воспользовавшись своей женой? Фрэнк Айеро ты просто ничтожество. Так нагло и подло поступить с Джамией. Но я же не такой, я раньше никогда…я же не хотел причинять никому боль…
Голова просто раскалывается. В горле стоит ком. Я выбрался из кровати. Кофе. Мне как обычно нужен кофе. Мне кажется, если бы для жизни хватало его одного, то я бы на 80 % состоял не из воды, а из кофе. Хотя сейчас я, кажется, уже состою процентов на 40 из этого бодрящего напитка.
На часах было начало пятого утра, до репетиции ещё долго. Дома я тоже оставаться не могу, поэтому мне ничего не оставалось, как просто сейчас же уехать на студию. Выпив 2 кружки кофе, по-быстрому сходив в душ, пытаясь ни кого не разбудить, я выбрался из дома и отправился в путь.
Не успел я отъехать от дома, зазвонил телефон. Господи, ну кому что могло понадобиться в 5 утра от меня. Номер неизвестный. Нет, я сейчас не настроен на разговоры. Я отключил совсем телефон и кинул его на заднее сидение.
Я мчался по почти оживленной магистрали. Интересно, куда в такую рань мчатся эти люди… На работу? С работы? Или также, как и я, сели за руль, что бы просто подумать, забыться? Хотя всё это совсем не важно, меня сейчас мучают более серьёзные вещи. Моя жизнь сейчас запутана настолько, а я думаю о каких-то неизвестных мне людях. Что сейчас творится в моей голове, не подлежит никаким объяснениям. А то, что твориться внутри меня - это что-то ужасно сжигающее. Такое ощущение, что я шёл по лабиринту, знал правильную дорогу, но шёл абсолютно в другую сторону, искал новый выход, и вот он, стоит только повернуть, но я снова поворачиваю не туда и оказываюсь в тупике. И нет сил больше выбираться отсюда, хочется замереть и ждать, пока кто-то не придёт и не покажет тебе куда идти. Но я один, и решение нужно принимать только мне.
Сейчас я был уверен точно, что не люблю свою жену. И не любил на протяжении уже долгого времени. Джамия несомненно останется одним из самых важных людей в моей жизни, но в моём сердце был один человек, который занял там всё место, причём столь неожиданно и неизвестно когда. И как бы мне не хотелось, как бы я не старался, это никак не изменить. Разве можно изменить то, что чувствуешь? Это просто невозможно. Ограничивая себя в чём-то, уходя с головой в работу, пытаться заменить предмет обожания другим человеком, ломая себя, этого будет недостаточно, чтобы прогнать из сердца, того, кого безоглядно, до сумасшествия, до боли в груди, до беспамятства полюбил. Джи просто уже стал частью меня и, когда он ушёл, он забрал какую-то малую частицу с собой. И от этой малой частицы зависело так много. Это словно какая-то жизненная цепь - убери одно звено, и система рушится, также и со мной. Моя жизненная цепь начинает рушиться, и у меня даже нет желания её чинить. Все мои чувства к этому человеку сложно назвать одним словом, то, что я чувствую к Джерарду даже слишком мало назвать любовью. Я был одержим, болен. Он моё помешательство, моё безумие, мой наркотик, мой воздух. И сейчас я чувствую острую необходимость в своём наркотике. Я чувствую, как моё тело напрягается, мне нужна доза. Но её недостать. Я так и подохну от этой ломки.
Я очнулся от своих раздумий лишь тогда, когда понял, что уже довольно долгое время стою на месте, сжимая руль, что костяшки на моих пальцах побелели. Как долго я уже стою? И вообще где я? Я посмотрел в окно. Хах, Фрэнк, это даже не смешно. Я был у дома Джи. И какого хрена я сюда приехал вообще? Я начал закипать, хотелось разнести сейчас что-нибудь ко всем ебеням. Так надо закрыть глаза, сосчитать до десяти, и я обязательно успокоюсь. Так раз, два…глубокий вдох…три, четыре…Но не успел я сказать пять, дверь пассажирского сидения открылась и в машину сел…
- Джи? – мои глаза обещались выкатиться из орбит, слова застряли в горле, в голове стоял шум.
- Айеро, какого хуя, я звоню тебе уже полтора часа и не могу дозвониться? – проскулил он, как будто я был обязан сидеть возле телефона и только и ждать его звонка. Он смотрел на меня в ожидании ответа, а я просто забыл, что у меня есть язык и как им нужно пользоваться. Как только я открыл рот, чтобы хоть что-то сказать, моему языку было найдено другое применение, я был заткнут поцелуем. Страстным, дерзким, ненасытным. Но таким коротким. Боже, и почему я всегда в такие моменты веду себя как школьница?
- Ничего не говори, - оторвавшись от моих губ, произнес шепотом Джи, соприкасаясь нашими лбами, - просто поехали, - он сказал это так спокойно, словно мы собирались просто прокатиться. Словно мы каждый день вот так вот сидим в машине и целуемся, словно он уже ждал, когда я приеду и заберу его. И я поехал. Со счастливой физиономией я завёл машину, и мы тронулись с места.
