Тюремная субкультура

Осознание дуальной природы норм поможет в анализе особой ин­ституциональной среды – норм, структурирующих повседневную жизнь заключенных. Два типа норм следует упомянуть в этой связи. Первый тип включает нормы и требования к поведению, установленные официально и имеющие силу закона. Любое отклонение от следования этим нормам санкционируется тюремной администрацией и надзирателями. Эти нормы полностью соответствуют тому содержанию, которое было им приписано классической социологией. Мы посвятим часть настоящей работы анализу формальных норм, однако отнюдь не они будут находиться в центре нашего исследования. Второй тип норм объединяет спонтанно созданные и добровольно применяемые самими заключенными нормы, нацеленные на то, чтобы сделать их повседневную жизнь в тюрьме более переносимой в социальном плане. По аналогии со стремлением каждой закрытой социальной группы разрабатывать свои собственные законы социальной жизни заключенные создали особую «конституцию» тюремной жизни. «За­кон малой группы, в том числе и семьи, представляет собой программу совместной жизни, которая опирается на логику функционирования системы в целом». Особенностью тюремного «закона» является как раз невозможность усилить его логикой системы в целом. «Тюремная субкультура включает нормы, традиции, ритуалы, жаргон и жесты, принципиально отличные от тех, которые предполагает уголовно-исполнительное законодательство и внутренний распорядок тюрьмы».

Наш последующий анализ будет ориентирован преимущественно на второй тип норм. Прежде всего, именно эти нормы возникли и используются для обеспечения координации и взаимной интерпретации, что снижает ценность их анализа с позиций классической социологии. «Человек здесь вправе делать все, что желает, не выходя за рамки, никто ему не диктует условия, никто в душу не лезет, никто не заставляет делать то, чего не хочется, главное – не лезть за рамки, соблюдать все правила... все правила поведения, которые десятилетиями выработаны...». С этой точки зрения тюремная субкультура может быть рассмотрена в качестве выражения индивидуальности заключенных, их желания самостоятельно организовывать свои социальные взаимодействия даже при условии жесткого контроля и ограничений. Следовательно, исследование тюремной субкультуры вписывается в процесс поиска ответа на глобальный вызов, стоящий перед социологией с самого момента ее основания. Задача социологии заключается в том, чтобы «дать слово тем, кто его не имеет». С момента появления тюрьмы в конце XVII – начале XVIII в. заключенные были лишены права голоса. Правило абсолютного молчания, о котором подробно писал Токвиль, стало наиболее очевидным выражением проблемы, придавая ей почти гротескную форму. Впрочем, в истории тюрьмы можно найти и попытки отойти от сведения заключенных к положению «твари молчащей». Желание дать право голоса заключенным характеризовало деятельность французской Группы информации о тюрьмах, причем речь шла не столько о том, чтобы «говорить о заключенных, сколько о том, чтобы дать слово им самим». Попытка дать слово тем, кто его не имеет, лежит в основе и настоящего исследования. Главное управление исполнения наказаний (ГУИН) Министерства юстиции РФ решило в 1999 г. создать условия для продолжения социологических исследований тюремной среды в форме регу­лярного анкетирования осужденных и проведения с ними углубленных интервью.

После того как мы предложили функциональное определение тю­ремной субкультуры, можно обратиться к описанию ее структуры.

Производство субкультуры как совокупности институциональных рамок повседневной жизни малой группы определено рядом социальных факторов. Состав малой группы, ее организация, ее связи с «большим» обществом, окружающим ее, влияют на характер субкультуры. «Вместо того, чтобы обратиться к верованиям для объяснения устойчивости общества, мы изучаем общество, чтобы объяснить господствующие верования». Следуя подобной исследовательской программе, мы попытаемся установить связи между особенностями социальной организации тюремного мира и параметрами тюремной субкультуры. Например, социальная организация мира надзирателей препятствует выработке ими особой субкультуры. Как свидетельствуют некоторые исследователи, надзиратели разрабатывают нормы и когнитивные установки преимущественно в индивидуальном порядке. Таким образом, организация взаимодействия надзирателей с заключенными и друг с другом индивидуальна, она слабо выражена на уровне социальной группы надзирателей.

Для описания структуры тюремной субкультуры, ее базовых пара­метров мы используем аналитическую схему, предложенную Энтони Гидденсом. В частности, он различает следующие формы сознания: теоретическое и практическое (последнее касается вещей, которые известны людям лишь с практической точки зрения); экстенсивное и интенсивное (к нему часты обращения в ходе повседневной жизни); скрытое и дискурсивное; формальное и неформальное; опирающееся на сильные и на слабые санкции. Следовательно, к формам тюрем­ной субкультуры относятся практическая, интенсивная, скрытая и дис­курсивная, неформальная и опирающаяся на сильные санкции. Что касается преимущественно практической формы тюремной субкультуры, то у наших собеседников просьба проанализировать их опыт повседневной жизни в заключении неизменно вызывала серьезные трудности. Далее, хотя нормы тюремной субкультуры, «понятия», всегда достаточно четко и строго сформулированы, они никогда не принимают форму писаного права. Идея разработки писаного «Кодекса» тюремной жизни никогда не была реализована, несмотря на то, что сложности процедуры принятия новых норм (напоминающая голосование ассамблеей представителей) может позавидовать и официальный закон. При разработке методологии исследования тюремной субкультуры следует принимать во внимание все вышеперечисленные особенности ее структуры.

<…>