Культивируйте лучшие ценности. Создавайте смелые новые сообщества

Многие из тех подростков, что проходят через заведения, в которых я вела свои наблюдения в Миннеаполисе и Сент-Поле, - по-настоящему "трудные случаи". Их тяжело уговорить прийти в клинику на повторный прием, не то что записаться на занятия для прохождения школьной программы экстерном или на курсы профобучения. Девушка-волонтер из "Района 202" Кэри Паркер, которая сама была бездомной, объяснила, почему бездомных ребят "уносит" все дальше и дальше от "нормализующих", находящихся под взрослым контролем установлений, таких, как школа и работа. "Вы не можете воткнуть [электрический] будильник под мостом", - просто сказала она.

Но "исключение из большинства" способно порождать также и крепкую аффилиацию (принадлежность, чувство принадлежности - прим. перев.), и, как показала история для чернокожих, женщин, геев и инвалидов, коллективное выживание является первым шагом к созданию стойкой общинной идентичности. Бездомные подростки образуют эдакие нечесаные общества взаимопомощи, сплоченные маленькие "племена", совместно ищущие еду или кров друг для друга, часто переходя с места на место в компании со стайкой не менее обездоленных собак. Для ребят из "Offstreets" групповая сплоченность - это всё, говорит Тёмке. "Они всегда хотят говорить "мы". Если бы мы смогли направить эту хорошую энергию в нужное русло, у нас было бы мощное сообщество".

В ранние годы движения за освобождение геев презираемые сообщества направили энергию ненависти, направленной против них, в нужное русло - обратили ее в гордость: например, приняли в качестве флагов отличия уничижительные слова dyke, faggot и queer (примерно соответствуют русским "лесбуха", "педик" и "гомик" - прим. перев.). Когда на них обрушилась эпидемия СПИДа, гомосексуальные мужчины и женщины повернули эту энергию в направлении агрессивной политической конфронтации, которую, при всей ее внешней ярости, питала любовь, как братская, так и эротическая. "Кризис СПИДа, во всем своем пугающем воздействии, неся на себе бремя страха болезни и смерти, идущих по пятам за удовольствием и вожделением, многим представляется воплощающим в себе оборотную сторону трансформации сексуальности недавних лет, предупреждением об опасностях того, что можно "зайти слишком далеко", - пишет британский социальный критик Джефри Уикс. - Тем не менее во многих реакциях на него мы можем видеть нечто другое: оживление человечности, деятельные проявления солидарности и расширение значений любви, любви перед лицом смерти".

Любовь к самому себе и самоуважение необходимы для того, чтобы практиковать безопасный секс. Но эта история говорит о любви, которая идет дальше самого себя и даже дальше любимых. Это общинная любовь, своего рода современная агапэ, выросшая из разделяемой гордости идентичности и из коллективной самообороны и практикуемая в кругах личной дружбы и вожделения. Любовь и лояльность - те же чувства, которые способны отпугивать от безопасного секса - могут также и мотивировать его. Людям не безразличны их общины, даже когда их общины враждебны к ним, и они надевают презерватив с мыслью об этом небезразличии. "Когда людей спрашивают, почему они практикуют безопасный секс, - говорит Джефри Эскофье, - в качестве одной из главных причин они называют альтруизм". Он сослался на исследование гомосексуальных мужчин латиноамериканского происхождения, проведенное Центром исследований профилактики СПИДа Рафаэля Диаса в Сан-Франциско. "Самый частый ответ был такой: "Есть люди, которые на меня рассчитывают"". Эскофье заметил, что те люди, которые зависели от этих мужчин, не обязательно принадлежали к какому-либо гомосексуальному сообществу, а просто были членами семьи, друзьями и соседями в их латиноамериканских общинах происхождения. Что выявило это исследование и другие, говорит он, - это "высокий уровень интеграции даже в ту общину, к которой они испытывают двойственные чувства".

"Значительная часть профилактики [ВИЧ] нацелена на личную выгоду, - заключил он. - А это ошибка".

Америка совершила множество тяжелых ошибок, пытаясь защитить своих детей от опасностей секса. В основе этих ошибок лежит страх. Частью это "хороший" страх - что они заболеют или травмируются, потеряют свое направление, свое честолюбие, свое ощущение "я". Но значительная его часть - страх перед эросом, которому мы приписываем анархическую, катастрофическую разрушительную силу - силу уничтожать индивидов и самоё цивилизацию.

Однако эрос - не некое дикое животное, рыщущее вне цивилизующих значений, которые мы ему присваиваем, за пределами моральных норм, при помощи которых мы им правим. Мы творим эрос для нас самих и для наших детей; именно мы учим наших юных значениям и моральностям секса. В век СПИДа мы должны изобретать новые итерации лучших старых ценностей, создавая новые выражения любви, доверия, верности и взаимной защиты. Вдохновляемые и оберегаемые ценностями заботы, юные люди могут открывать свою сексуальную силу без того, чтобы подавлять или унижать других; они могут найти романтическую любовь, не поступаясь самозащитой. Они могут прибыть в божественное забвение секса сознательно, с ответственностью, обдуманностью и согласием.

Трудясь во имя победы над СПИДом и теми условиями, которые являются его сообщниками, мы должны помнить то, чему нас научили гейские и лесбийские герои одной из самых ужасных эпох современной сексуальности. Бесконечные дары эротического могут давать силу людям и объединять общины. Принять и объять удовольствие может быть величайшим оборонительным средством против опасности.

Эпилог

Опубликовано dodo в четверг, 29.03.2012 - 18:18