ЭМОЦИОНАЛЬНО ОБУСЛОВЛЕННЫМ ЗАБОЛЕВАНИЯМ НЕ МЕСТО В ВАШЕЙ ЖИЗНИ!

 

Для того чтобы успешно бороться с эмоционально обусловленными заболеваниями, необходимо научиться прежде всего правильно определять, какие причины лежат в их основе.

 

ФРЕЙД И ЕГО ИДЕИ. Окружающая среда и непосредственный жизненный опыт являются наряду с наследственностью важнейшими факторами, формирующими личность, причем первые годы жизни накладывают неизгладимый отпечаток на весь ход ее развития. Фрейд считал, что все психологические проблемы взрослого человека обусловлены прежде всего детскими его переживаниями, травмами, конфликтами, и главной задачей своего метода психоанализа, считал поиск болезнетворных очагов в подсознании пациента и вскрытие причинно-следственных связей давнего прошлого с настоящим.

Сегодня, по прошествии многих лет, процедурная сторона психоаналитического метода практически не изменилась: последователи Фрейда по-прежнему скрупулезно выполняют все предписания своего учителя, все более превращая лечебный процесс в полумистический ритуал.

Известно, к примеру, что Фрейд был очень застенчив и всегда испытывал в общении с пациентом неловкость. Поэтому исключительно ради своего собственного удобства ученый укладывал его на кушетку, а сам усаживался в изголовье, оставаясь, таким образом, невидимым для чужих глаз. И сегодня все без исключения психотерапевты-аналитики проделывают то же самое — как могут они хоть в чем-то уклониться от священных традиций!

Полный курс психоанализа длится, как правило, от 300 до 600 часов. Пациент является на прием пять раз в неделю и примерно по часу в день проводит в неспешных беседах с врачом; специалист лишь изредка отдельными замечаниями прерывает своего подопечного, мастерски направляя ход его мыслей в нужное русло.

Метод свободных ассоциаций предполагает полную пассивность обеих сторон: пациент днями может нести околесицу, ни на шаг не приближаясь к цели. Разумеется, острый невроз, причины которого укоренились глубоко в подсознании, требует длительного лечения — никакая спешка тут не уместна, да и только самостоятельными усилиями ничего не добьешься. И все же основная масса психологически обусловленных заболеваний может быть устранена проще, быстрее, с меньшими затратами сил и финансов.

 

ПАВЛОВ И ТЕОРИЯ УСЛОВНОГО РЕФЛЕКСА. Механизм формирования условных рефлексов был впервые вскрыт в начале этого века русским физиологом Иваном Павловым. Разработав своеобразный метод кормления подопытных собак, при котором пища подавалась одновременно со звонком, он добился того, что слюноотделение у животных стало рефлекторным, зависящим от звукового сигнала.

И человеческий разум, оказывается, прочно стянут сетью множества условных рефлексов: на многие внешние стимулы — слова, ситуации и т.д.— мы реагируем рефлекторно, точь-в-точь как собаки на звонок. Потому и «выкидываем» иногда нечто такое, чему сознание потом вынуждено лихорадочно подыскивать задним числом рациональное объяснение.

Условный рефлекс, вообще говоря, величайшее благо: именно он лежит в основе всего набора полезных навыков и привычек, избавляющего нас от необходимости каждый раз заново обдумывать бесчисленное множество мелких действий. Явление это, к сожалению, имеет и свою обратную сторону: агрессивность и раздражение, чувство вины и множество заболеваний невротического характера — все это и многое другое возникает также на базе условного рефлекса.

Поиск и нейтрализация болезнетворных условных рефлексов — основное направление развития психиатрии большинства неанглоязычных стран. В тех случаях, когда провоцирующим стимулом оказывается слово, на помощь психиатрам приходит совсем другая наука — общая семантика. Об этом и еще о том, как используется в России дегип-нотизация посредством возрастной регрессии, рассказывает в своей книге «Слово» русский ученый Платонов. В основу описываемого им метода положен тот факт, что сознательное «распознание» ассоциативной связи того или иного симптома с событием прошлого само по себе как бы стирает, «размагничивает» условный рефлекс, действующий во многих случаях как постгипнотическое внушение. Эффективность такого подхода несомненна; по словам Платонова, положительный результат достигается в 78 процентах случаев, что, конечно же, впечатляет куда больше, нежели психоаналитическая статистика.

В том же примерно ключе выдержана и техника, которой пользуется психиатр, доктор Джозеф Вулп, начинавший свою практику в Южной Африке (прочитать об этом можно в его книге «Ингибиторная психотерапия», выпущенной издательством Стэнфордского университета в Калифорнии). О некоторых приемах Вулпа, как нельзя лучше вписывающихся в практику самотерапии, будет рассказано в следующих главах.

 

ТЕРАПИЯ ВНУШЕНИЯ. Другое направление психотерапии основывается на использовании внушений. Особенно эффективны гетеровнушения, но и самовнушениями, как мы уже знаем, можно многого добиться, особенно под гипнозом.

Полвека назад, еще до полного признания фрейдизма, внушением в психиатрии лечилось практически все. Расцвет терапии внушения пришелся на 1880 — 1900-е годы. Выдающимся специалистом в этой области был Ипполит Бернгейм, ученик скромного сельского врача из Нанта по имени Льебо. Настал момент, когда учитель и ученик, объединив усилия, открыли собственную клинику, очень скоро ставшую поистине гипнотической Меккой тогдашней Европы. Более тридцати тысяч больных были излечены в ней за двадцать лет. В числе специалистов, со всех концов континента устремившихся в Нант, чтобы набраться опыта у двух выдающихся гипнотерапевтов того времени, был и молодой, никому еще не известный австрийский психиатр.

Вернувшись домой, Фрейд попытался применить полученные знания в исследовательской работе, которую проводил в те годы совместно с Брейером, считавшимся одним из лучших гипнологов Европы. Полагая, в частности, будто эффект внушения напрямую зависит от глубины погружения (и, разумеется, грубо при этом заблуждаясь), Фрейд попал в тупик, поскольку выяснилось, что достичь действительно очень глубоких уровней может лишь незначительный процент его подопечных. Объяснялось все очень просто: молодой, неопытный врач мало знал о гипнозе, слабо владел его техникой, а главное, страдал неуверенностью в себе, что для психотерапевта совершенно недопустимо.

Устав от неудач, особенно невыносимых на фоне блестящих успехов Брейера, Фрейд бросился на поиск окольных путей — так появился метод свободных ассоциаций и интерпретации сновидений. С гипнозом было покончено навсегда... И вот результат: подавляющее большинство психиатров в нашей стране ничего не знают ни о гипнозе, ни о различных областях его применения. Многие до сих пор полагают, будто гипноз — не более чем вспомогательное средство для задания внушений, пребывая во власти представлений, бытовавших еще во времена Бернгейма.

Почему-то сегодня считается модным разделять давнюю фрейдистскую неприязнь к терапии внушения: австрийский ученый полагал, будто бы снятый внушением симптом непременно откроет дорогу какой-нибудь новой, еще более страшной болезни. Единственным основанием для столь странного вывода служила Фрейду его собственная теория, согласно которой любая болезнь есть не что иное, как канал для выхода некой энергии; стоит только его перекрыть, как энергия тут же найдет себе новое русло. Другими словами, алкоголик, избавившись от тяги к спиртному, превратится скорее всего в наркомана.

Вообще говоря, мысль о таинственной энергии, «выделяющейся» якобы из организма в форме болезни, представляется мне в высшей степени надуманной: во всяком случае, ни обнаружить ее, ни тем более измерить не удавалось до сих пор никому. Другое дело, что любое заболевание может быть обусловлено подсознательными мотивами, то есть служить какой-то скрытой цели. Противники гипнотерапии, однако, упускают из виду элементарную истину: «внутренний разум» никогда не «отдаст» симптом, в котором испытывает острую необходимость, и внушение может сработать только в том случае, если на подсознательном уровне оно не вызывает никаких возражений. Опытный психотерапевт должен об этом знать. В конце концов гипнотерапия отдает предпочтение разрешающим внушениям, она избегает прямых команд, а значит, и всех опасностей, коими чревато механическое удаление симптома.

На недавней встрече в Канзасском университете, которая была посвящена проблемам, связанным с популяризацией лечебного гипноза, видный психолог доктор Рой Доркус представил аудитории специальный доклад, в котором отметил в частности, что практически все лекарства (за исключением антибиотиков и сульфаниламидов) в лучшем случае лишь удаляют симптом. Так, аспирин помогает снять головную боль — но не устраняет причин, которыми боль эта была вызвана. Между тем психиатры, бурно протестующие против применения гипнотерапии, с легким сердцем «лечат» своих пациентов транквилизаторами: куда же в этих случаях исчезает таинственная энергия, «открытая» Фрейдом?

Разумеется, конкретные случаи, которыми подкрепляют свои доводы противники терапии внушения, не могут быть сброшены со счетов. Просто появлению нового заболевания «на месте» старого способствуют, очевидно, вполне реальные причины, возможно, возникшие в результате действительно неправильного лечения.

 

ЭМОЦИОНАЛЬНО ОБУСЛОВЛЕННЫЕ ЗАБОЛЕВАНИЯ И СЕМЬ ОСНОВНЫХ ФАКТОРОВ ИХ ПОЯВЛЕНИЯ.

Дурные привычки и черты характера, странности в поведении и все разнообразие эмоционально обусловленных нарушений могут быть вызваны различными причинами; на семи основных факторах мы остановимся подробнее.

Конфликт. Фрейд называл его «общим знаменателем психопатологии». Основа любого конфликта — неразрешимое подчас противоречие между нашими нуждами, желаниями, мечтами и многочисленными запретами, которые налагаются на наше поведение общественно-социальным укладом и сознательными установками. Не стоит и говорить, наверное, о том, что одним из основных источников конфликта является секс.

Конфликт — явление неприятное, всегда связанное с чувствами вины, и поэтому мы, не задумываясь, «избавляемся» от него, выталкиваем его из сферы сознательного вглубь — туда, где живут уже подавленные в разное время агрессивность, злоба, болезненные воспоминания. Эмоциональные «занозы» эти не исчезают, они продолжают тайно мстить нам, отравляя жизнь болезнями, об истинных причинах которых мы часто и не подозреваем.

Средства самотерапии позволяют нам проникнуть в глубь подсознания, выявить и обезвредить очаги подавленных эмоций. В редчайших случаях механизм сопротивления оказывается сильнее — тогда, конечно, без помощи квалифицированного специалиста вам не обойтись. Чаще конфликт бывает не подавлен вообще или «плавает» у самой поверхности — то есть может быть легко устранен. Прежде чем рассмотреть последовательно каждый из шести остальных факторов появления эмоционально обусловленных заболеваний, давайте сначала их перечислим. Итак, это: мотивация, эффект внушения, элементы «органической речи», идентификация, мазохизм и болезненный опыт прошлого.

Иногда в основе того или иного нарушения обнаруживается не одна причина, а несколько.

Мотивация. Выявить причину заболевания — значит понять ту скрытую цель, которую подсознание «за наш счет» пытается достичь. Если человек, скажем, страдает от невротической потребности во внимании окружающих, здоровье его всегда в опасности: совершенно очевидно, что любая болезнь для него — простейшее средство удовлетворения этой потребности. Часто к этой бессознательной уловке прибегают дети, испытывающие недостаток родительской ласки; о том, какое счастье для них пропустить недельку школьных занятий, не стоит и говорить.

Барбара Ф., 21 года (образование — среднее), вышла замуж за блестящего во всех отношениях молодого человека, выпускника престижного колледжа.

Четыре месяца девушку непрерывно мучили головные боли; лекарства почти не помогали. Семейный врач провел тщательное обследование (включавшее в себя неврологические тесты) и, не обнаружив никаких органических нарушений, направил пациентку ко мне. Идеомоторный опрос показал, что Барбара — девушка крайне беспокойная, застенчивая и мнительная — использовала головную боль исключительно как способ заручиться сочувствием и поддержкой — отчасти родителей, но в основном мужа, в отношении которого у нее развился острый комплекс неполноценности. Пришлось посоветовать Барбаре побольше интересоваться делами молодого человека, вникнуть в круг его интересов, постоянно читать, чтобы хоть как-то сгладить разницу в образовании. К счастью, сам супруг не давал ни малейшего повода усомниться в его искренних и самых горячих чувствах. Стоило только девушке в полной мере осознать скрытые мотивы своей болезни, как боль прошла, и очень быстро.

Мотив самозащиты чаще других обнаруживается в основе эмоционально обусловленных нарушений; собственно говоря, и Барбара Ф. использовала болезненный симптом в качестве своего рода психологического щита. В ходе самоисследования крайне важно установить, от чего именно «спасает» вас болезнь: одни защищаются таким образом от вполне конкретных проблем, другие — просто бегут от реальности.

Мигрень, как уже отмечалось, «вырастает» в основном на почве агрессивной озлобленности и фрустраций, причем боль в этом случае не только является следствием жестокого подавления «запретных» чувств, но служит и средством самонаказания за них же. Та же эмоциональная подоплека прослеживается и в основе некоторых других заболеваний. Артрит, например, часто выполняет функцию последнего тормоза, служит физическим препятствием перед возможным «запуском» скрытых в подсознании «снарядов» скопившегося гнева.

Иной тип мотивации проявил себя в случае с мистером Г., бизнесменом, который лишился вдруг голоса (в медицине это явление называется афонией). Обследовав связки, лечащий врач не нашел никаких физических отклонений; более того, под гипнозом мистер Г. заговорил легко и свободно, что, конечно же, послужило веским основанием для того, чтобы заподозрить тут некий психологический казус. К счастью, очень скоро пациент и сам смог рассказать о своих бедах.

Бизнес мистера Г. процветал: всего лишь за год объем продукции, выпускаемой его предприятием, вырос более чем вдвое. Но недостаток капиталовложений вынудил его набрать кредитов на покупку сырья и... сделал практически неплатежеспособным. Разумеется, всего через несколько месяцев рост прибыли погасил бы задолженность, но... кредиторы все как один решили вдруг, что не могут более ждать ни минуты. Все они в основном представляли местные фирмы, и потому телефон в кабинете мистера Г. не умолкал ни на минуту. Подсознание выбрало из всех возможных решений одно: потерю голоса; болезнь не мешала моему пациенту руководить своим предприятием, но зато избавляла его от телефонных объяснений!

Я посоветовал мистеру Г. отправить каждому из его кредиторов по письму с обещанием вернуть долги в течение 3 — 4 месяцев, подкрепленным финансовой гарантией. Сделав это, он тут же обрел голос!

Одно из самых распространенных невротических расстройств называется истерией. Не следует путать ее с истерикой: это не просто бурная эмоциональная реакция, но психическое заболевание, чреватое серьезными осложнениями, такими, например, как паралич или функциональная слепота. Истерические симптомы такого рода, разумеется, нельзя уже считать органическими. Мотивы их, в общем, сходны: паралич чаще всего «помогает» избежать какой-нибудь неприятности или, наоборот, «мешает» совершить какую-нибудь хулиганскую выходку. Функциональная слепота либо развивается вследствие какого-то страшного зрелища, вызвавшего у человека, помимо всего прочего, чувство вины и раскаяния, либо опять-таки «помогает» не видеть того, чего видеть не хочется. Заболевания такого типа принято называть симптомами замещения; в более обыденных своих формах явление это достаточно распространено.

Эффект внушения. Внушаемость — неотъемлемое свойство человеческого сознания, без которого невозможными стали бы процессы познания и обучения. Многократное повторение внедряемой идеи, как мы уже знаем, усиливает эффект внушения, на чем основан, кстати, главный наш воспитательный принцип: родители своему ребенку вдалбливают прописные истины до тех пор, пока он многие важные вещи не начинает выполнять автоматически. Такой подход имеет, однако, и свою обратную сторону: если, скажем, неуспевающему школьнику повторять раз за разом: «Ну ты и болван. Ни черта-то тебе в башку не лезет!» — то внушение это будет усвоено и исполнено: тогда уж точно на образовании ребенка, независимо от его истинных способностей, можно ставить крест.

Психиатр, не знающий, что такое гипноз, не способен осознать и гигантский потенциал внушения, ту огромную роль, которую играет оно в формировании эмоционально обусловленных заболеваний. Удаление из подсознания вредных внушений, то есть своего рода дегипнотизация — одна из важнейших задач психотерапии.

Подсознание ребенка может очень легко подхватить случайную реплику и превратить ее сначала в постгипнотическое внушение, а затем и в идефикс: таким образом возникнет условный рефлекс, на основе которого может вырасти новая привычка, а то и черта характера.

Внушаемость, как было замечено, резко возрастает под воздействием сильных эмоций. Доктор Джордж Эстабрукс из Колгейтского_ университета в своей книге «Гипноз» («Даттон», Нью-Йорк) утверждает, что в момент глубокого интенсивного переживания подсознание человека действует как фонограф, механически записывая все, что происходит вокруг. Позже, в силу каких-то ассоциаций, запись в подсознании «оживает» и реализуется как самое обычное постгипнотическое внушение.

Приведу небольшой пример. На курсах гипнотерапии в Мехико-Сити был проведен любопытный демонстрационный сеанс. На сцену вышла доктор Р., сорокалетняя женщина-врач, с детства страдавшая хронической диареей; никакие лекарства ей не помогали.

Под гипнозом выяснилась причина — острое желудочно-кишечное заболевание, перенесенное в возрасте полутора лет. Положение девочки одно время казалось столь безнадежным, что отчаявшиеся родители даже закупили уже участок на кладбище.

Повинуясь внушению, доктор Р. осуществила частичную возрастную регрессию, самостоятельно выявила в памяти ключевой момент, пережила его вновь всеми пятью чувствами и, возвратившись в настоящее, рассказала присутствующим о своих впечатлениях.

... Она почувствовала себя на руках у матери, ощутила страшную слабость и тошноту, услышала, как плачут ее родители. Внезапно на этом фоне мужской голос произнес по-испански: «Нет, это у нее уже не пройдет». Оказалось, доктор таким образом решил сообщить несчастным людям о том, что дочь их обречена. На вопрос оператора о том, эта ли реплика послужила причиной хронического кишечного расстройства, единственного симптома, который в детском сознании был связан с болезнью, доктор Р. движением пальца ответила: «Да».— «Теперь, когда вы узнали об этом, когда вы поняли, почему всю жизнь вас преследует то, что осталось в наследство от детской болезни, сможете ли вы отказаться от своего симптома и выздороветь наконец окончательно?» — продолжал оператор. Ответ был утвердительным.

Когда шесть месяцев спустя я случайно повстречал доктора Р., она была совершенно здорова: расстройство прекратилось сразу же, в тот самый день.

Между тем возникает вопрос: как мог младенец, еще не владевший речью, понять слова, сказанные доктором? Согласно одному из возможных объяснений подсознание девочки просто записало в себе все происходившее вокруг как набор звуков и образов, а позже, «проявив» идею, выполнило ее как постгипнотическое внушение.

Пациенты, регрессирующие под гипнозом, чтобы заново пережить какой-то момент своего далекого прошлого, обычно утверждают, что отчетливо «слышат» все говорившееся вокруг них. Труднее всего, конечно же, представить научное тому доказательство: где действительно гарантия, что все это не просто слуховые галлюцинации? Что ж, воспоминания доктора Р. были, очевидно, вполне реальны: в противном случае механизм регрессии попросту не сработал бы.

Та же самая фраза: «Нет, у нее это уже не пройдет» — на долгие годы расстроила здоровье другой моей пациентки, женщины средних лет, всю жизнь страдавшей мучительным кашлем. С помощью идеомоторного опроса удалось выяснить, что в четырехлетнем возрасте девочка перенесла коклюш и получила осложнение, настолько тяжелое, что врач счел нужным предупредить родителей о возможном летальном исходе. Девочка выжила и выздоровела, но злосчастная фраза: «Нет, у нее это уже не пройдет» — «зацепила» собою внешний симптом болезни, кашель, и протащила его через всю жизнь.

Более чем своеобразную роль сыграл эффект внушения в жизни одной очень привлекательной молодой особы. В ходе гипнотерапии она осуществила частичную возрастную регрессию с тем, чтобы вновь испытать крайне неприятное переживание десятилетнего возраста. «Не смей больше говорить «нет»! — кричала разъяренная мать, избивая ребенка. — Чтоб я больше не слышала от тебя этого слова!»

«Если б вы только знали, как мне бывало стыдно: ни разу в жизни я не нашла в себе силы, чтобы хоть кому-нибудь отказать,— призналась она чуть позже.— Сколько же я наделала глупостей, и все из-за этого проклятого слова «нет». Выговорить его у меня просто язык не поворачивался!»

Ни хирурги, ни анестезиологи в большинстве своем даже не подозревают о том, что «внутренний разум» человека, находящегося без сознания (неважно, от удара ли по голове или под действием наркотического средства), воспринимает абсолютно все, что происходит вокруг. На это не раз обращали наше внимание выдающиеся специалисты — гинеколог доктор Чик и анестезиолог доктор Л.С.Вулф. Доказательство тому всегда можно получить под гипнозом: возвращаясь мысленно к моменту операций, бывший пациент с большой точностью и нередко к изумлению присутствующих врачей-очевидцев воспроизводит все происходившее в операционной, пока он был без сознания. В такие моменты подсознание как раз и схватывает разного рода неосторожные реплики, превращая их затем в негативные внушения. Некоторые из них действуют мгновенно и самым роковым образом: по мнению Вулфа, смерть на операционном столе от внушения — дело обыденное. Достаточно лишь хирургу бросить невзначай ассистенту: «Злокачественная, никаких шансов...»

Грамотный специалист будет не только крайне осторожен в разговорах во время операции, но и приободрит лежащего без сознания пациента, пожелает ему скорейшего выздоровления, предотвратит внушением приступ тошноты, снимет вероятность послеоперационного шока.

Тридцатилетний Ричард С. пришел ко мне после годового курса психоанализа, не принесшего никаких результатов. Выяснилось, что долгие годы его мучает ненависть... к собственному отцу!

· Совершенно не понимаю, что со мной происходит,— признался Ричард.— Отец мой по профессии врач, всегда был очень добр ко мне, если изредка и наказывал, то всегда за дело. Я испытываю к нему огромную нежность и... ненавижу одновременно! Просто какое-то раздвоение личности...

«Нащупав» с помощью идеомоторного опроса событие, послужившее причиной столь странного отношения к близкому человеку, я ввел Ричарда в гипнотический транс и перенес его внушением в прошлое, к восемнадцатилетнему возрасту — именно тогда молодому человеку пришлось перенести операцию по удалению миндалин. Ричард был уже под наркозом, когда, по его словам, неожиданно в кабинете появился отец...

· Странно,— пробормотал мой пациент в трансе,— я и не знал, что он был тогда рядом, но... Я слышу его голос. Он говорит... Он называет меня «ублюдком»! Ах, вот в чем дело... Действительно, иногда я над этим задумывался: родной ли он мне отец?..

Я предложил Ричарду вернуться чуть-чуть назад и внимательнее прислушаться к голосу отца.

· Ну да, все правильно, он говорит мне: «Ублюдок ты, ублюдок и больше никто!» Впрочем, нет, не мне, а доктору Джемисону. Тот выгоняет его из кабинета, а отец сердится и ругается на чем свет стоит. А вообще-то с Джемисоном они давние друзья...

· Итак, отец в операционной называл «ублюдком» не вас. Теперь вы в полной мере осознаете свою ошибку. Понимаете ли вы, что не должны его ненавидеть? Что он заслуживает лишь самых добрых чувств?

· Ну конечно. Теперь мне все ясно. Он имел в виду совсем не меня. Как я рад, что узнал об этом.

Случилось так, что в ту самую минуту за Ричардом зашел отец, и я попросил его вспомнить о том, что происходило тогда в операционной. Доктор подтвердил рассказ сына слово в слово, рассказал о том, как действительно страшно рассердился на приятеля, вытолкавшего его за порог. Вскоре после операции поведение молодого человека странно переменилось; отец долго мучился догадками, но понять причин неожиданного разлада так и не смог. Беседа наша положила конец всем неприятностям: ни намека на какую-то трещину в их взаимоотношениях, насколько мне известно, больше не возникало.

Элементы «органической речи». Так называют психиатры те стандартные фразы, которыми жалуемся мы друг другу на всяческие неприятности: «меня тошнит уже от...», «больно видеть...», «голова идет кругом...», «не перевариваю...», «сидит в печенках...» и так далее. Оказывается, каждую из заложенных в них идей наше подсознание может воспринять как внушение и реализовать физиологически.

У одного бизнесмена (назовем его мистером X.) с некоторых пор появился крайне неприятный привкус во рту. Он потерял аппетит, и вскоре началось быстрое истощение организма. Лечащий врач, не обнаружив отклонений органического характера, направил его ко мне.

Все началось с того дня, когда мистер X. был вызван в суд свидетелем по делу руководителя промышленной компании, с которой его собственная фирма поддерживала тесные связи. Он опасался одного-единственного вопроса: честный ответ немедленно отправил бы подсудимого за решетку, а его самого полностью разорил бы. К счастью для мистера X., вопрос этот на суде задан не был.

Заканчивая свой рассказ, пациент случайно заметил: «В общем, паршивый привкус остался у меня от этого дела... -И воззрился на меня в изумлении.— Вы полагаете... все из-за этого? Ну да, именно после суда все это у меня и началось...»

Мистер X. поставил себе точный диагноз. Остается только добавить, что сыграло тут свою роль и чувство вины: пациент оказался невольным соучастником сделки, которая обошлась его собственной компании в несколько сот миллионов долларов. Совесть требовала, чтобы он рассказал окружному судье все, что было ему известно по этому делу, но... страх за собственное будущее оказался сильнее.

Я поговорил с мистером X., объяснил, что, разрушая собственное здоровье, он наказывает не столько себя самого, сколько семью, любящих его людей. Может быть, все-таки долг перед ними важнее интересов фирмы?.. То ли мои уговоры подействовали, то ли сработало само по себе осознание причин случившегося — как бы то ни было, у мистера X. вскоре вновь появился очень неплохой аппетит.

Идентификация. Вряд ли стоит рассказывать родителям о том, как развит в наших детях талант подражательства, с каким мастерством в неуемном стремлении своем «быть взрослыми» копируют они окружающих. Чаще всего такое поведение есть не что иное, как психологическая производная горячей детской любви. Но иногда объектом подражания становится и тиран в семье: большой и сильный, поистине всемогущий, он кажется ребенку воплощением всего, к чему нужно стремиться в жизни.

Кроме того, в основе неосознанного копирования обнаруживаются иногда и фразы-внушения типа: «Ну, ты у нас вылитый папаша!..»;

Такая модель детского поведения называется идентификацией; в сущности, это своего рода инсценировка поведения, актерская игра, последствия которой, увы, далеко не всегда благотворны. Дело в том, что, отчаянно пытаясь абсолютно во всем «быть таким же», малыш перенимает не только взрослые манеры и привычки, но и заболевания. Так что пусть не удивляется тучная мать, видя, как на глазах полнеет ее маленькая дочь: неосознанное копирование — весьма распространенный фактор ожирения, причем провести четкую грань, за которой кончается идентификация и начинается наследственность, в таких случаях очень трудно.

Однажды за помощью ко мне обратился врач-стоматолог: его беспокоил странный непрекращающийся зуд в ухе. Врачи не смогли найти тому никаких видимых причин, и он пришел ко мне сам, заподозрив тут какую-то психологическую подоплеку. Я спросил доктора, не случалось ли подобного с кем-либо из его близких.

· Как же,— тотчас вспомнил он.— У моей мамы было то же самое, и она постоянно ковыряла в ухе мизинцем — вот как я сейчас. С возрастом она даже чуть-чуть оглохла на одну сторону. У меня, кстати, тоже со слухом начинает что-то такое твориться...

Доктор стал рассказывать мне о своем детстве, о горячей любви к матери, и стало ясно, что уже тогда в характере мальчика сформировалась психологическая от нее зависимость. Я рассказал ему об идентификации, подготовил к идеомоторному опросу и ничуть не удивился, когда мои подозрения оправдались.

Мазохизм. Среди нас нет безгрешных людей. Все мы то и дело совершаем глупости, а потом горько раскаиваемся в содеянном — что поделаешь, такова природа человеческая. Но иногда подсознание, не удовлетворяясь «просто» раскаянием, еще и назначает отдельную меру наказания за тот или иной проступок. Люди душевно ранимые, чрезмерно совестливые (а жертвами самонаказания чаще всего становятся именно они) подчас с удивительной жестокостью карают себя за сущие пустяки. Впрочем, и отпетые уголовники — что очень странно, ведь это в большинстве своем психопаты, начисто лишенные того, что мы называем совестью,— часто терзаются чувством вины. Более того, нередко преступник попадается лишь потому, что подсознание заставляет его совершать необъяснимые на первый взгляд ошибки — толкает, что называется, в руки правосудия.

Жажда самонаказания, живущая в каждом из нас, здоровой психике не может причинить вреда. Зато, попадая на невротическую почву, мазохизм превращается в настоящее бедствие и иногда приводит личность к полному саморазрушению. Острые формы алкоголизма, смертельные психосоматические заболевания, самоубийства — все это, как правило, проявления самонаказания. Механизмы последнего тщательно исследуют в своей книге «Человек в борьбе с собой» («Харкорт Брэйс», Нью-Йорк) известный психиатр доктор Карл Меннингер. Если в основе эмоционально обусловленного заболевания обнаружен мазохизм, необходимо прежде всего выявить источник вины, а затем убедить подсознание пациента в том, что дальнейшее самоистязание не имеет смысла.

Невротическая необходимость постоянно чувствовать боль может превратить человеческую жизнь в непрерывную череду травм, несчастных случаев и разного рода заболеваний. Опытному доктору подчас достаточно самого беглого ознакомления с распухшей больничной картой, чтобы в больном своем распознать отъявленного мазохиста. Жажда самоистязания — неотъемлемая составляющая практически любого психосоматического заболевания, связанного с ощущением острой боли.

Стоматологи нередко сталкиваются в своей практике со странными людьми: они приходят на удаление, имея совершенно здоровые зубы (за исключением, разумеется, тех, от которых успели уже благополучно избавиться), и объясняют это тем, что, дескать, хотелось бы удалить все, вставить протез и больше уже о зубах не думать. В действительности ими движет осознанная жажда боли. Как правило, люди эти имеют за плечами богатый опыт всевозможных удалений, вправлений и прочих болезненных операций.

Однажды на прием ко мне пришла очаровательная женщина — назовем ее Хелен (герои этой книги совершенно реальные люди, но имена их, по понятным причинам, изменены): более жестокой мазохистки я не встречал в своей жизни. Хелен была ослепительно красива, но исключительно из-за низкой подсознательной самооценки крайне неудачно вышла замуж. Она вечно чем-то болела, непрерывно падала, оступалась, натыкалась на двери — одним словом, истязала себя всеми доступными средствами.

В ходе идеомоторного опроса выяснилось, что ни один день ее несчастного детства не обходился без жестоких побоев. Сама девочка, разумеется, не давала к тому ни малейшего повода: в атмосфере непрекращающегося семейного насилия она росла запуганной и рабски послушной — просто мать ее была отъявленной садисткой. Постепенно физические издевательства уступали место новым, все более изощренным формам пыток.

К тому времени, как Хелен покинула наконец родительский дом, подсознательное отношение к себе у нее уже сформировалось. Девушка пришла к твердому внутреннему убеждению, что она — никчемное, злое, гадкое существо, в противном случае чем можно объяснить такое отношение к ней близкого человека? «Автоимидж» потребовал продолжения истязаний, и подсознание с готовностью приняло на себя роль, которую до этого много лет выполняла мать.

Болезненный опыт прошлого. Как вы, наверное, заметили, в большинстве описанных случаев причины заболеваний были так или иначе связаны с переживаниями детских лет. Чувства вины, негативные внушения и установки, искаженные представления о реальности — все это тяжелое психологическое наследие прошлого должно быть вами тщательно проанализировано и полностью обезврежено.

Существенную роль в формировании эмоционально обусловленных заболеваний играют события, окрашенные ужасом, вызвавшие шок,— другими словами, психические травмы. Сильнейшим потрясением для ребенка может стать смерть близкого человека. Обычно подсознание подавляет в себе эти очаги неутоленной боли; ваша задача — вскрыть их и детально исследовать.

Психическая травма нередко называется причиной серьезных нарушений речи. Джон Д. сильно заикался, но, как показал идеомоторный опрос, только с трехлетнего возраста — до этого ребенок говорил прекрасно. Под гипнозом выяснилось, что в этом возрасте Джон перенес сильнейшее потрясение.

... В соседнем доме у хозяев жила забавная собачонка, Джон часто играл с ней во дворе и в четвероногом друге своем просто души не чаял. Однажды за окном раздался какой-то шум: послышался вой сирен, затем визг тормозов. Когда мать, прихватив с собой сынишку, выбежала во двор, соседский дом был уже объят пламенем.

Толпа зевак вдруг замерла: за окном все увидели обезумевшую от ужаса собаку. Не успела она вспрыгнуть на подоконник, как рухнули шторы: на глазах у всех несчастное животное сгорело заживо.

Джон долго не мог прийти в себя: он рыдал, кричал, бился в истерике. Почти сразу же после этого случая мальчик начал заикаться. В ходе совместной работы мы с Джоном высвободили и «отработали» всю боль, что жила в душе его долгие годы. Прошло несколько недель, и он заговорил совершенно нормально.

Замечено, кстати, что заики отличаются особой гипнабельностью и в трансе, как правило, не испытывают с речью ни малейших затруднений.

Итак, основная ваша задача состоит в том, чтобы выявить все свои внутренние проблемы, а затем, пользуясь методами идеомоторного самоопроса, каждую из них исследовать на предмет соответствия семи рассмотренным нами факторам. В руках ваших — связка семи «волшебных ключиков», которыми вы очень скоро отомкнете, наконец, перед собою дверь в новую, счастливую и здоровую жизнь.