Студопедия — О способностях к языку
Студопедия Главная Случайная страница Обратная связь

Разделы: Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

О способностях к языку






 

Вплоть до тех пор, пока новый Кальман Кёньвеш со всей силой своего авторитета не заявит, что никаких талантов и способностей к языку не существует, мы будем вновь и вновь слышать замечания вроде:

– Ему легко, языки к нему так и липнут!

Ни к кому ничто само по себе не прилипает, разве что цепкие колючки. Успех в изучении языка определяется простым уравнением:

 

затраченное время + интерес = результат.

 

Может быть, вы думаете, что способность к языку и интерес – это одно и то же? Если вы так считаете, то проверьте себя на наличие подлинного интереса, который, как известно, всегда порождает стремление добиться своего во что бы то ни стало. Лично я считаю, что это две разные вещи. Если бы успех в учебе был вопросом наличия особых способностей, то один и тот же учащийся с одинаковой трудностью (или одинаковой легкостью) овладевал бы самыми разными языками. А ведь кто не слышал (или не делал сам) заявлений вроде: «Насколько легко шел у меня английский, настолько же трудно дается сейчас французский»; «Не чувствую я, не понимаю славянских языков»; «Подумаешь, он знает немецкий! Я тоже знаю немецкий и испанский, а вот арабский не поддается никак, трижды начинал» и т.п.

Как же совместить это со способностями, которые, как известно, дискриминации материала не признают?

Я еще никогда не слышала о таком человеке (душевно здоровом, разумеется), который не мог овладеть хотя бы одним языком – родным! – в соответствии с уровнем своей образованности. А вот о бабушке, которая за последние сорок лет не изучала не только языки, а вообще ничего и за год овладела испанским, чтобы заниматься со своей внучкой, я уже слышала; такая бабушка живет в Волгограде, и язык ей преподавал переводчик этой книги на русский язык. Так что заменить в вышеприведенном уравнении слово «интерес» на «мотивацию» я бы согласилась. Термин «мотивация», в общем-то, биологический, это побуждения, направленные на удовлетворение потребностей, связанных с основными жизненными инстинктами. С точки зрения психологии правильнее было бы, конечно, говорить о «мотивах», но это слово приобрело во языцех слишком большую многозначность. Поэтому, чтобы не пускаться всякий раз в научные уточнения, позвольте мне пользоваться все-таки мотивацией, тем более что по своему содержанию она более образно, я бы сказала, отражает именно безусловное, волевое стремление к знанию как к хлебу насущному.

Словом, «способность к языку» мне несимпатична уже хотя бы потому, что с помощью этого выражения стремятся обычно покрыть самые различные понятия и явления. Жалоба «у меня нет никакого чутья к языкам» означает, как правило, то, что говорящий запоминает новые слова с трудом, в результате многочисленных попыток. Ярлык «у него талант к языкам» наклеивают тем, кто автоматически способен подражать звукам и интонациям чужого языка. «Гениями» провозглашают обычно тех учащихся, которые безошибочно выполняют письменные задания, потому что им удалось найти правильную путеводную нить в джунглях морфологии и синтаксиса языка. «Он велик и как языковед», – хвалим мы какого-нибудь писателя, если стиль его на грани возможностей венгерского языка и по-современному новаторский. Но языковед и тот, кто, не зная ни одного иностранного языка, в результате кропотливых многолетних исследований доказал, что в диалектах Северной Каледонии совершенно отсутствуют ассирийские заимствования.

«Лингвистам» – пользуюсь моим термином – нужны только три навыка: хорошая лексическая память, умение подражать различным звукам (необязательно языковым) и логическое мышление, которое помогает связывать воедино не только правила иностранного языка, но и самые разнообразные жизненные явления. Но при всем богатстве лексики, хорошем произношении и грамматической «прозорливости» наибольшую роль играет все же способ подхода.

Давно подмечено, что венгры, уроженцы Альфельда, усваивают иностранные языки с бо?льшим трудом, чем венгры Севера. Объясняется это, конечно, не тем, что уроженцы равнин Альфельда и Хортобади являются на свет все до одного без каких бы то ни было языковых способностей! Скорее дело в том, что в чисто венгерских областях за Тиссой иноязычная речь звучит значительно реже чем, скажем, в Тольне, где проживает немецкое национальное меньшинство, или в Бараня, или в областях, граничащих с Чехословакией, Югославией и Румынией. Я так думаю. Во всяком случае, мне кажется, что такое объяснение не исключено.

Интересно, что для формирования навыка подражания совсем необязательна активная речь. В детском возрасте простого слышания звуков родного языка уже достаточно, чтобы приучить ухо и речевой аппарат для воспроизведения этих звуков.

В нашей переводческой бригаде есть такие, кто вырос и воспитывался за границей. В Венгрию они вернулись после 1945 года уже в сравнительно взрослом возрасте, и, хотя на венгерском языке они до этого практически не говорили, а только слышали его от своих родителей, сейчас они стали совершенно двуязычными.

Итак, старт, подход играет очень большую роль, значительно бо?льшую, чем все прочие навыки и способности. Никто не может отрицать, что если А и Б начали изучать язык одновременно, то А, возможно, достигнет цели в два раза быстрее, чем Б. Рассмотрим-ка поближе подоплеку этого явления. Выяснится, что:

у А больше времени заниматься иностранным языком, чем у Б;

А побуждают к прилежанию более непосредственные цели, чем Б, и занимается он, следовательно, упорнее и направленнее;

А пользуется более эффективными методами, чем Б;

А просто образованнее, подготовленнее, чем Б, и так же в два раза быстрее, чем Б, овладел бы геологией, биологией, физикой, математикой, химией и прочими науками.

И все-таки у меня такое чувство, что в левой части приведенного в начале главы уравнения не хватает отрицательной величины, «коэффициента неблагоприятности». Этот фактор можно назвать и стеснением.

 

Стеснение, или, как говорят психологи, блокировка, выражается в страхе сделать ошибку, и поэтому человек не говорит. Выступает оно и как неумение оторваться от родного языка, когда, боясь потерять логическую точку опоры, мы переносим нормы родного языка на иностранный (мы уже говорили о том, что так же судорожно цепляемся мы и за нормы другого иностранного языка, усвоенного ранее).

Общеизвестно, что Средний Учащийся мужского пола борется, когда надо заговорить, куда с большим количеством стеснений, чем Средний Учащийся женского пола. И. Талаши в статье «Преподавание иностранных языков» метко замечает, что взрослый образованный человек, говорящий на иностранном языке, «мучительно переживает напряжение, возникающее всякий раз между уровнем его духовной развитости и ограниченностью возможностей выразить этот уровень на иностранном языке». И мужчины, как подмечено, переживают это напряжение еще мучительней.

Женщины же испытывают не только меньше стеснения, но жажда общения у них больше, чем у мужчин. С трудом могу представить себе в мужском исполнении тот спектакль, который я проиграла много лет назад на пути из Пекина в Пхеньян.

В купе поезда, в котором я уже много часов скучая, сидела одна, вошла стройная улыбчивая монголка. Очень скоро выяснилось, что, кроме своего родного языка, она не знает, к сожалению, ни слова ни на одном известном мне языке. Я же знала по-монгольски только слово «байартай» (до свидания), которое для начала разговора не годилось никак.

Некоторое время мы молча и грустно сидели друг против друга. Затем моя спутница достала из корзинки еду и знаками стала меня угощать. Аппетит, с которым я ела, красноречивее всяких слов свидетельствовал о высшей степени моего расположения к монгольской кухне. Видела она и мой интерес, с которым я рассматривала пирожное, похожее на венгерскую творожную ватрушку, и то, что я, вероятно, думаю, как это приготовлено. И тогда началась пантомима: всю дорогу до места назначения мы обменивались рецептами, не произнося ни единого слова. Вероятно, я хорошо «перевела» на венгерский язык, как надо резать, панировать, взбивать пену, начинять, замешивать, раскатывать, складывать, пришлепывать и т.п., потому что с тех пор в моем кухонном репертуаре часто фигурируют монгольские блюда. И с приятным чувством думаю я о том, что где-то в Улан-Баторе уплетает за мое здоровье венгерские блюда монгольский малыш.

«Фазный сдвиг» в речи на иностранном языке наблюдается между мужчиной и женщиной, думаю я, еще и потому, что язык одевает суть высказывания в нечто условно-формальное, изменчиво-поверхностное. А мужчины известны своей страстью докопаться до сути так же, как женщины – своей страстью к нарядам. Может быть, это и не так. Но факт, что после учительницы самая женская профессия в мире – это профессия переводчика. На одной из конференций в Брайтоне работала бригада из семи женщин и одного-единственного мужчины. Когда они вошли, не смогли удержаться от улыбки даже сдержанные англичане.

Вопрос о способностях к языкам общественное мнение муссирует по двум причинам. С одной стороны, потому, что знание иностранных языков становится в наши дни требованием все более властным. С другой – потому, что знание языка ведет в особый мир, в который стремятся заглянуть все, кто по каким-то причинам остался за воротами. Полиглоты (многоязычные) всегда волновали фантазию своих современников и потомков. Из поколения в поколение передавались легенды, которые, к сожалению, дают не очень объективную картину об уровне знаний некогда живших «лингвистов».

Сказания говорят, например, о том, что Будда знал 150 языков, а мусульманская религиозная хроника утверждает, что Мухаммед «знал все языки» (?!). По свидетельству Авла Геллия, Митридат говорил на 25 языках.

Хорошо известно имя Пико делла Мирандола. В 18 лет он говорил на 22 языках. Гордость чехов Ян Амос Коменский не только заложил основы современного преподавания языков, но, помимо 12 европейских языков, говорил по-арабски, по-турецки и по-персидски. Венгерская нация, кроме известного уже читателям Арминия Вамбери, произвела на свет Шандора Кёрёши Чома, который владел 18 языками и создал первый в мире словарь тибетского языка.

Но пальма первенства, по-моему, без сомнения принадлежит кардиналу Медзофанти. Заслуживает он ее не только за то, что разработал чрезвычайно интересный оригинальный метод изучения языков, и не только за количество языков, на которых он говорил и объяснялся, но и за то, что не обошел такой небольшой и незначительный, а в те времена и подавно неважный, как венгерский.

Когда говорят о Медзофанти, всегда начинают спорить, на скольких же языках он говорил. Одни историки утверждают, что на 100; сам же он в 1839 году писал, что «знаю пятьдесят языков и еще болоньский». В 1846 году он говорил уже о «семидесяти восьми и нескольких диалектах». И все это он изучил, никогда не покидая пределов Италии, более того, от родной Болоньи он никогда не уезжал далее чем на 40 километров!

Родился он в многодетной рабочей семье. Еще до поступления в школу было замечено, что он безошибочно запоминал случайно услышанные на улице латинские слова; это и послужило причиной того, что его послали обучаться теологии – единственное образование, доступное беднякам.

Беспрерывные войны и междоусобицы, раздиравшие Италию, наполняли госпитали Болоньи ранеными и умирающими самых различных национальностей. У их ложа Медзофанти нередко появлялся в качестве исповедника. Метод его несколько напоминал метод, которым изучал английский язык Лайош Кошут, только материалом служили не шекспировские драмы, а тексты молитв, которые он слышал на разных языках от представителей многих народов, наводнявших Болонью и которые послужили ему учебными текстами.

Молодой священник быстро приобрел широкую известность за границей, и проезжавшие через Болонью представители зарубежного клира и высокопоставленные светские лица не упускали возможности познакомиться с «удивительным каноником». Он же на все «почему» и «как» отвечал, что своими успехами обязан двум выдающимся человеческим добродетелям, которые более всего распространены среди бедняков, – энергии и терпению. Встречи с Медзофанти проходили обычно в каком-нибудь большом зале, где собирались любопытные иностранцы, он же, переходя от одной группы к другой, отвечал на вопросы на том языке, на котором они были заданы. Свидетели говорят, что он переключался с одного языка на другой без единой запинки и по просьбе посетителей писал на разных языках эпиграммы, шуточные экспромты на книгах, рисунках, альбомах, которые ему для этой цели протягивали. Венгерскому, говорят, он научился тоже от солдат, которых судьба забросила в Италию; кое-кто утверждает, что Медзофанти мог подражать четырем венгерским говорам. Но на такие, уже поистине фантастические слухи полагаться, конечно, нельзя. Позвольте мне как патриотке родного языка привести, однако, высказывание Медзофанти:

 

«Знаете ли вы, какой язык по своей комбинативности, ритму и гармонии превосходит все прочие и стоит в одном ряду с несравненными греческим и латынью? Венгерский. Мне известны многочисленные стихи новых венгерских поэтов, которые пленяют своей напевностью всякого, кто их услышит. Проследите со вниманием историю будущего, и вы станете свидетелями такого великого взлета венгерского поэтического гения, который наверняка превзойдет и мое пророчество. Видно, даже венгры не знают, какие сокровища таит в себе их язык».

 

А в отношении языков вообще ученый-каноник записал в своем дневнике: «Достичь того же, чего достиг я, сможет всякий, кто захочет узрить сокровенную суть языка и прилежанием своим разложит его на простые понятные каждому части, составит о них точное суждение и запечатлеет в своей памяти».

 

«Языковые профессии»

 

Если кому-то кажется, что он несчастен, то психолог наверняка посоветует ему срочно завести какого-нибудь «конька». Я лицо заинтересованное, но я думаю, что тот, кто в качестве конька «оседлает» языки, по-настоящему несчастным не почувствует себя никогда. А если ему удастся добиться того, что он будет находить радость не только в езде на коньке, но и в уходе за ним, то душевное равновесие гарантировано в подавляющем большинстве всех жизненных случаев. То же самое говорит и Бернард Шоу в своем «Пигмалионе»: «Happy is the man who is living by his hobby» (Счастлив тот, кто живет своим коньком).

Каким же образом человек, интересующийся языками, может реализовать свою страсть в жизни? Считается, что знания языка требуют в массовом масштабе прежде всего три профессии – внешняя торговля, работа в системе общественного питания и обслуживание иностранных туристов, а языковыми профессиями являются преподавание языка, письменный перевод (специальной и художественной литературы) и устный перевод (линейный и синхронный). Проблемы, поставленные в нашей книжке, касаются прежде всего последних трех.

Нашей системой образования в этой области многое упущено. Регулярное языковое образование получают в Венгрии только педагоги, так что источником настоящей лингвистической подготовки может служить только профессия учителя или преподавателя вуза. Об этом недостатке уже многократно говорилось на совещаниях, в газетных статьях, указывают на него и статистические данные. Для нас, переводчиков, совершенно ясно, что регулярная языковая подготовка необходима не только молодежи, которая стоит перед выбором профессии, но и нам, уже выбравшим профессию переводчика и заинтересованным в совершенствовании наших навыков, умений и качества работы.

Финансовые, административные и педагогические проблемы, связанные с решением этого вопроса, предметом нашего разговора не являются. В рамках этой книжки нас интересует только знание языка, его изучение. Так что мне хотелось бы указать только на то, что вопреки единству требований (отличное знание языка) все три упомянутые нами языковые профессии нуждаются в самых различных знаниях и требуют таких личных качеств, которые нередко противоречат друг другу.

Мы знаем, ибо испытали на собственном опыте, что потерпеть неудачу может даже такой переводчик литературы, который располагает и отличным знанием языка, и огромным опытом, а если он возьмется за преподавание языка, то вероятность неудачи возрастет во много десятков раз. С очень давних пор принято думать, что для преподавания языка годится всякий, кто владеет данным языком. И пора бы уже рассеять это заблуждение. Знание языка ничего не значит, если оно не сочетается с педагогическими и психологическими знаниями, не дополняется соответствующим призванием. Но правило можно сформулировать и наоборот: много прекрасных педагогов и знатоков языка потерпели провал в кабине переводчика-синхрониста. Много примеров и того, что отличные переводчики-синхронисты, а тем более линейные не могли дать хотя бы более или менее читабельного письменного перевода, а в свою очередь переводчики специальной и художественной литературы, владеющие колоссальными навыками и мастерством, все еще искали подходящую форму для первого предложения, когда оратор уже поклонился и сел на свое место.… И не аргумент, что сделавшие подобные попытки потерпели неудачу из-за нехватки практики. Жизненный опыт говорит о другом: кто и на каком «языковом поприще» выступит с успехом, зависит от того, какие у него личные склонности.

Важнейшим фактором, способным показать, для какой из трех профессий мы годимся, является фактор времени. И второе: по тому, кто и как из наших коллег справляется с каждой из трех профессий, будем говорить о переводческой, преподавательской или устнопереводческой индивидуальностях.

Преподавателем и устным переводчиком хорошо бы работать тому, кто не склонен погружаться в себя и не боится «света рампы». После актеров представители этих двух профессий находятся «на сцене» больше всего. Разница лишь в том, что у актера есть возможность разработать все детали своего поведения и речи заранее и разученную роль играть затем уже неделями, месяцами, годами и даже десятилетиями. А преподаватель и устный переводчик попадают всякий раз все в новые и новые ситуации, их роли «текучи». Преподавателю надо реагировать каждый раз по-новому на никогда не повторяющиеся положения и при этом определять свое поведение по ходу развития ситуации. А что касается устного переводчика, то всякий его шаг – это сама непредвиденность. Из этого следует, что тезис, проповедуемый Костолани («речь на иностранном языке всегда компромисс») преподавателя иностранного языка касается в меньшей степени. Зато по отношению к нему строже предъявляется требование безошибочности речи.

Личность, склонная к непрестанной самокритике и неторопливому раздумью, годится, повторяю, только на роль письменного переводчика, которая намного разнообразнее, чем, скажем, преподавателя; наиболее высокий класс представителей этого труда – переводчики художественной литературы, например, никогда не позволяют себе такой роскоши, как специализация на переводе одного писателя или литературы одного стиля. И в многочисленном семействе переводчиков специальной и технической литературы тоже нет таких, которые, скажем, переводили бы книги только по машиностроению или только по искусствознанию.

Помню один забавный случай из моей устной переводческой практики. На одном из международных конгрессов американский участник совещания удостоил своим посещением мою кабину с единственной целью – обратить мое внимание на то, что для перевода одного понятия я выбрала неверное слово: сказать надо было так-то и так-то. Я поблагодарила за помощь и попросила его помочь мне перевести еще одно выражение, за которое я не была спокойна. «О, извините, этого я не знаю, – ответил он, – ибо хорошо разбираюсь только в полимеризации твердых веществ; когда же они переходят в жидкую фазу, то тут я уже пас!»

Как же могут справиться переводчики художественной и специальной литературы со столь разнообразными задачами? Может быть, находятся универсальные гении? Нет. Дело в том, что тиран нашей профессии, время, питает к ним особое расположение. У них есть время искать все лучшие и лучшие решения, обращаться за информацией к справочникам, энциклопедиям, монографиям, учебникам, словарям, к уже переведенной литературе на данную тему, к специалистам, наконец.

Что же касается устного переводчика, а тем более синхрониста, то он заранее продает свою душу дьяволу компромисса. На это поприще следует идти только тем, кто не страдает «перфекционизмом», боязнью несовершенства собственной продукции. Работа их будет вечным компромиссом между идеалом совершенства и беспощадными рамками времени. Это единственная область, которой – ввиду деспотичности временно?го фактора – не касается французская поговорка: «Le bon est l’ennemi du bien» (Лучшее – враг хорошего). Кто не способен принять хорошее вместо лучшего, соберет небогатый урожай на ниве этой самой современной и самой интересной профессии. Позвольте же мне посвятить ей отдельную главу.

 







Дата добавления: 2015-10-02; просмотров: 295. Нарушение авторских прав; Мы поможем в написании вашей работы!



Шрифт зодчего Шрифт зодчего состоит из прописных (заглавных), строчных букв и цифр...

Картограммы и картодиаграммы Картограммы и картодиаграммы применяются для изображения географической характеристики изучаемых явлений...

Практические расчеты на срез и смятие При изучении темы обратите внимание на основные расчетные предпосылки и условности расчета...

Функция спроса населения на данный товар Функция спроса населения на данный товар: Qd=7-Р. Функция предложения: Qs= -5+2Р,где...

Реформы П.А.Столыпина Сегодня уже никто не сомневается в том, что экономическая политика П...

Виды нарушений опорно-двигательного аппарата у детей В общеупотребительном значении нарушение опорно-двигательного аппарата (ОДА) идентифицируется с нарушениями двигательных функций и определенными органическими поражениями (дефектами)...

Особенности массовой коммуникации Развитие средств связи и информации привело к возникновению явления массовой коммуникации...

Классификация и основные элементы конструкций теплового оборудования Многообразие способов тепловой обработки продуктов предопределяет широкую номенклатуру тепловых аппаратов...

Именные части речи, их общие и отличительные признаки Именные части речи в русском языке — это имя существительное, имя прилагательное, имя числительное, местоимение...

Интуитивное мышление Мышление — это пси­хический процесс, обеспечивающий познание сущности предме­тов и явлений и самого субъекта...

Studopedia.info - Студопедия - 2014-2024 год . (0.011 сек.) русская версия | украинская версия