ГЛАВА 11. Полицейский наряд преследовал трёх тинэйджеров, которые решили избежать проверки документов, ночью 27 октября

 

Полицейский наряд преследовал трёх тинэйджеров, которые решили избежать проверки документов, ночью 27 октября. В отчаянной попытке оторваться от преследования полиции Мутин, Буна и Зиед вскарабкались на стену электроподстанции. Двое из них – Буна Траоре и Зиед Бенна - в темноте наткнулись на трансформатор, и только Мутин смог, несмотря на несколько ожогов, выбраться наружу. Когда он тем же вечером вместе с несколькими местными жителями вернулся назад, двое подростков были уже мертвы.

Полицейские проверки силами спецназначения CRS в пролетарских кварталах и гетто - это только часть продолжающейся политики террора и запугивания, сопровождающейся расистскими эксцессами и насилием. Али Мезэн, член городского совета Клиши-су-Буа, так прокомментировал трагедию: "Вы должны задаться вопросом, почему полиция затравила подростков до такой степени, что они должны были прятаться в подстанции, и почему полиция так и не вышла на контакт с представителями электрокомпании, чтобы объяснить, что же там произошло"?

Гибель подростков послужили искрой для начала беспорядков в Клиши, которые через несколько дней распространились на всю округу. Когда жандармерия и робокопы начали патрулирование других кварталов Клиши, ещё не затронутых волнениями молодёжи, их "умиротворяющие" действия привели к тому, что машины заполыхали и там тоже. Одним из поводов для взрыва возмущения стал обстрел полицией газовыми гранатами территории прилегающей к мечети, в результате чего одна из гранат разорвалась непосредственно в здании мечети.

 

"Буна и Зиед погибли, но всегда в наших сердцах, судьба решила их судьбу, две молодые жизни за раз из-за глупой ошибки" – так говаривали подростки, которые имели общение с двумя погибшими.

 

Париж не всегда такой романтичный как кажется многим людям...

Буна и Зиед - два подростка, выходцы из Африки - погибли, когда попытались скрыться от полицейских. Нет, они не совершили ничего противоправного, просто тёмный цвет кожи автоматически ведёт к задержанию... После этого трагического случая, уличные беспорядки захватили многие города Франции, первым из которых стал Париж. Бились витрины дорогих магазинов и сотнями поджигались машины практически каждую ночь. Это происходило уже систематически. Пока власти делали вид, что ничего не произошло...

 

- Мы должны с этим что-то делать, - сказал Антуан. - Это серьёзно!

- Что ты предлагаешь? - спросил Олег.

- Нужно расширять масштабы разрушений, причём как можно быстрее.

- Слышали, что в 13 округе произошло? - спросил Пётр.

- Что?

- Там ребята напали на жандармерию.

- Серьёзно? - спросил Хью.

- Да! Там их было человек пятьдесят, с большим количеством оружия, а фликов было человек пятнадцать. Они взяли их в заложники и сейчас держат в подземелье гнезда Тибо.

- Ну и ну, - сказал Макс.

- Я вам по правде говорю. Теперь Тибо требует за них выкуп и полную безопасность себе и своим ребятам, - сказал с улыбкой Пётр. – Вот наглый тип!

- А кто такой Тибо? - спросил Жан.

- Позволь, я тебе расскажу, - сказал Антуан. – Тибо - полный ублюдок, главный наркобарон 13 округа, и всего города в целом. Под его контролем держится каждая улочка и каждый дом. Любой наркоман или торговец берёт товар у него или его ребят. Тибо живёт в большом ангаре, который он и его ребята так переделали, что теперь это можно назвать бомбоубежищем. В этом ангаре собственно его ребята и живут, в количестве примерно трёхсот человек. Каждый из них отъявленный ублюдок, головорез и бандит. Оружия у Тибо столько, что хватит на армию всей страны. А взрывчатки и динамита хватит на то, чтоб подорвать половину Парижа. Он убивает людей просто так, в том числе и своих ребят. Ему нет дела ни до кого, кроме себя. Тибо считает, что он не многим не меньшим, чем сам дьявол.

- Наплевать на него! - сказал Олег.

- Верно, у нас своё дело.

Комната наполнилась тишиной и задумчивостью, у всех она была схожа.

- То, что случилось с Буной и Зиедом не должно остаться безнаказанным для виновников, - сказал Антуан. - И хотя, мы их не знали, но они были такими же ребятами, как и мы с вами. Да, они были иммигрантами, но у них было право на свою свободу и равенство. В конце концов, у них была жизнь! Нам надо дать понять фликам, что им это просто так не сойдёт с рук. Дадим им понять, что мы сильные! Только объединившись, мы сможем стать целым, которое вернёт свои права и честь!

- Как и что ты предлагаешь делать? - спросил Олег.

- Для начала нам нужно, чтоб тысячи одинаковых лозунгов стали висеть по всему городу. Ведь если их прочитает весь город, то многие точно прочувствуют это.

- Что будем писать? - спросил Пётр.

Антуан задумался на минуту и сказал:

- "Жертвы не должны быть напрасными,

Мы будем за них мстить.

Мы не проявим больше слабости.

Народ против власти!

Власть народу!

Народу Свобода!".

- Звучит отлично, - сказал Венсан.

Антуан задумался.

- Хотите, расскажу одну историю?

- Да, давай, - ответили ему.

- Это произошло, когда я мотал срок. Тогда я понял кое-что очень важное, - он приостановился.

Глубоко выдохнув, Антуан начал рассказывать:

- Все навсегда запомнили того парня из камеры номер 303. У него было необычное имя - Годфруа… Однажды, у него сильно заболела голова, и болела в течении всего дня. Он сходил в лазарет и попросил таблетку. Ему её дали, он принял, но голова не переставала болеть. Он даже не мог уснуть, и на следующий день было то же самое. Как он сам говорил, боль была сильной и пронзительной настолько, что не давала возможности что-либо делать и даже о чём-то думать. Прошёл месяц. Годфруа говорил, что ему с каждым днём становится всё хуже. Я сидел в камере 306, через две от него. Я прекрасно помню ту ночь - начало жаркого июля, когда меня мучала бессонница. В ту ночь, я услышал, как кричит Годфруа. Его крик был так сильно пропитан болью, что вселял в душу страх. Он кричал так, будто его подвергают самым страшным пыткам. Ему вкололи успокоительное, еле его сдерживая. Через пять минут крика не стало. На следующий день, мои знакомые ребята со второго этажа сказали, что ночью слышали дикие вопли. А Годфруа, как и я, сидел на четвёртом этаже. Представляете? Следующая ночь была такой же, как и предыдущая, но, вдобавок, Годфруа орал: "Помогите! У меня сильная головная боль!"

Рассказчик вздохнул, прервав на мгновение свой речь.

- У Годфруа была опухоль, - печально сказал Антуан. - Несколько ребят решили помочь бедному парню, и пошли к врачам с просьбой доставить его в больницу и провести операцию. Но врачи, как всегда, только ахали. Они сказали, что проведение операции на такой стадии болезни невозможно, так как приведёт к мгновенной смерти. А почему же, чёрт подери, его нельзя было спасти, когда это было возможно? Прошло примерно десять ночей, Годфруа продолжал бешено орать. 13 июля, при утреннем осмотре, он не вышел из своей камеры. Его нашли мёртвым, со вскрытыми венами. Он лежал на полу у стены, на которой была кровью сделана надпись: "Здесь умер Годфруа от сильной головной боли"...

- Ну и ну, - сказал Олег после небольшой паузы.

- Ты понимаешь, что им с самого начала было наплевать на бедного парня, когда ему ещё можно было хоть как-то помочь?! Они всё знали, но ничего не сделали! - вскрикнул Антуан.

- Да... - сказал Пётр.

- Очень его жаль, - сказал Джеймс.

- Его уже не вернёшь. Но после этого я понял, что они, находящиеся на страже закона и порядка, плюют на нас. Они считают нас отбросами и смешивают с грязью.

- Это верно, - подхватил Саид. - Нас с Хью когда-то задержали флики и мучали два часа. Всё это их дурацкая логика: "Ты подозрительный, если смуглый. Если смуглый, значит опасный". Они все тупые расисты!

- Так, довольно разговоров, - сказал Антуан. - Только запомните - мы сражаемся не за себя и даже не за свободу. Мы сражаемся за идею. А идея в том, чтобы заставить этих мерзавцев дать своим гражданам то, что они якобы так трепетно чтят и любят, в частности для того чтобы показать другим странам как они хороши. Пусть они уже воплотят все свои слова, а особенно три так горячо любимых в жизнь!

- Хорошо сказано, - сказал Макс.

- Это лишь правда, - сказал Антуан улыбнувшись. - Ну, всё, пойдёмте.

В ближайшем магазине они купили двадцать банок с аэрозольной краской чёрного цвета и начали делать своё дело. И для Жана работа нашлась.

- Держи банку, Жанно, - сказал Пётр. - Только пиши буквы ровно и аккуратно, чтоб можно было понять. Не пиши как Саид.

- Да иди ты, - с улыбкой ответил короткостриженый араб.

- Он у нас самый лучший художник, - сказал Антуан, - рисует невероятно красивые граффити и рисунки. Смотри, как он написал.

Надпись Саида и впрямь выглядела очень привлекательно. Каждая буква столь необычна - имеет свои закорючки и неповторимый стиль. Спустя полтора часа, ребята исписали почти весь 19 округ, особенно в наиболее людных местах. Они надеялись на то, что заставят всех задуматься, и на то, что это побудит многих к действию. И действительно, это побудило людей к решительным действиям…

29 октября 2005 года, на главной улице Парижа, прошёл митинг, организованный в память двум подросткам, выходцам из Северной Африки. Количество людей насчитывало примерно семь тысяч человек. Они все были одеты в белые футболки, на лицевой стороне которых было написано "погибшие даром", а сзади - имена двух подростков. Они несли с собой плакаты с такой же надписью как на футболках, фотографии с изображением ребят, и выкрикивали разные лозунги наподобие: «Да справедливосте! Наказать убийц! Буна и Зиед – вечная память». Это чем-то в своем роде напоминало Парижский погром 1961 года, но только в этот раз полицейские вели себя толерантно и культурно. Толпа кидала мусор, бутылки и камни в полицейских, которые стояли со своими огромными щитами, но ответных действий не предпринимали. Ну, простая высшая степень терпимости! Этот день можно считать началом беспрестанных беспорядков во Франции…

Проходила осень. Деревья становились голыми, сбрасывая с себя свои листья. Ветер становился чуть холоднее. Солнце всё быстрей стало сокращать своё дневное время. Позднее, может быть, выпадет мелкий снег и красиво уляжется на тротуары и деревья города – будет возможность вдохнуть капельку красивой и чистой жизни, которая для всех шла своим чередом.

- Ты сегодня в колледж пойдёшь? - спросила Натали.

- Да, мам. Минут пять ещё полежу, - сонливо ответил Жан.

Утро было одно из самых обычных, и не предвещало ничего особенного. Лучи вставшего солнца проглядывали сквозь окна. Жан встал, покушал и собрался на учёбу.

- Жан, только не задерживайся сегодня, - сказал ему мама.

- Хорошо, - он вышел и закрыл дверь.

Его маме не особо нравилось, что Жан всё время теперь проводит со своими друзьями и поздно приходит домой. Она, как и любая мать, беспокоится за своего ребенка - любит его. Но, как и любая мать, должна уважать выбор своего сына…

После занятий Жан пришёл к Антуану. Вся команда была уже на месте.

- Жан, хочешь мне кое в чём сегодня помочь? - спросил Антуан.

- С удовольствием. А в чём?

- Угнать одну машину.

Антуан периодически этим занимался, так как ему, как и всем, нужно на что-то жить. В этом деле заключался его периодический заработок. Жан, недолго думая, согласился.

В восемь часов вечера Антуан, Саид и Жан вышли из дома. Через двадцать минут они остановились.

- Вот эту я присмотрел, - Антуан указал на серебристую машину «Пежо 307», - с ней проблем не будет.

Он с лёгкостью вскрыл дверной замок.

- Давай я попробую с проводками повозиться? - предложил Саид.

- Ну, давай. Пробуй.

Саид сел на водительское сиденье, Антуан рядом, а Жан сзади.

- Ты всё неправильно делаешь, - сказал Антуан. - Жёлтый надо с красным.

- Отстань. Я знаю что делать.

- Ничего ты не знаешь. Жёлтый надо к красному.

- Нет. Зелёный с красным. Сейчас, подожди.

Сработала сигнализация. Все трое быстро покинули машину и принялись бежать. Спустя 15 секунд сигнализация прекратилась. Ребята остановились. На улице не было ни души.

- Пойдём обратно.

- Идём и делаем вид, как будто мы просто прогуливаемся, - сказал Антуан и начал тихо насвистывать.

- Залезай назад Жан, - сказал Саид. - Сейчас ещё раз попробую.

Он начал опять совмещать проводки.

- Значит, наверное, красный с синим.

- Да нет же, - возразил Антуан, - жёлтый с красным. Сделай так!

В этот момент в боковое окно у водительского сиденья постучал мужчина. На вид ему было лет 50. Он имел французскую внешность и был сильно пьян.

- Господи! - вскрикнул Саид. - Как ты напугал меня, дурень.

- Ты прав, - сказал мужчина, показывая Саиду, чтоб тот опустил стекло.

- Что ты говоришь? - Саид опустил стекло.

- Ты прав! - повторил мужчина. - Красный с синим.

- Саид, давай делай дело, - сказал Антуан, дав ему легкий подзатыльник.

На этот раз Саид совместил красный проводок вместе с синим и, спустя пять секунд, машина завелась.

- Ура! Получилось! - восторженно вскрикнул Саид. - Я же тебе говорил.

Они начали радоваться, вместе с ними радовался и старый француз.

- А ты хороший парень. У тебя есть имя? - спросил у него Саид.

- Меня зовут... Меня зовут... - произнёс мужчина отрывисто.

Видимо он был настолько пьян, что даже не смог вспомнить своего имени.

- Чего с тобой такое?

- Меня сегодня бросила жена.

- Слушай, - сказал Саид, - да кого это вообще волнует?

Мужик понурил голову. Прошло ещё немного времени.

- Саид, дай мне сесть, - сказал Антуан.

Они поменялись местами и уехали. Мужик медленно, в одиночестве, побрёл по тротуару…

- Куда едем? - спросил Саид.

- Мне надо её пригнать знакомому в Фонтене-су-Буа, - ответил Антуан.

- А чего так далеко?

- Зато он даст очень хорошую сумму, и я с вами поделюсь.

- А это где? - спросил Жан.

- Минут двадцать езды, а пешком обратно часа полтора. Это будет поздно для тебя, Жан?

- Нет, всё нормально.

По началу, Жана слегка разволновало, что они будут долго идти пешком и поздно вернуться. Зато, его, безусловно, порадовало то, что он получит просто так немного денег. Они доехали до места назначения - это был дряхлый пригород, ужасный по своему виду. Гараж, в который они въехали не многим лучше, зато был большим и высоким.

- Привет, Кросс, - сказал Антуан.

- Привет, Ант, - ответил владелец гаража.

Он был высок, носил на голове огромную коричневую шевелюру, и имел большие чёрные глаза. Он был африканцем, ему около двадцати семи лет на вид. Кросс торговал ворованными машинами почти полжизни, но ни разу не попался.

- Ого, ну и тачка! - сказал Кросс. - Сколько за неё просишь, друг?

- Полторы тысячи.

- У меня сейчас немного напряжённо с деньгами. Давай за тысячу двести?

- Идёт, - Антуан решил, что нет смысла долго торговаться.

Кросс достал из кармана три свёртка банкнот (в каждом было по одной тысячи евро – скупщики краденого и торговцы наркотиками всегда делают так), один убрал обратно, из второго вынул двести евро и отдал их Антуану вместе с третьим свертком. А второй, как и первый, положил обратно в карман. Ребята попрощались с ним и ушли.

- Вот жмот! - сказал Антуан сразу как они вышли.

Дорога до дома предстояла длинная.

- Полезли, посидим на крыше? - предложил Саид.

- Пойдём.

Ребята вышли на крышу пятиэтажного дома. Необъятное, чёрное небо освещалось звёздами и луной. Звёздами было усыпано всё небо, а на земле одиноко сияла Эйфелева башня, возвышаясь над пятиэтажным бежевым городом. Жан любовался небом и по-прежнему молчал.

- Смотрите сколько звёзд, их там миллионы! - с восторгом сказал Саид.

- Небо соткано из бриллиантов, - ответил Антуан и призадумался. - У меня есть замечательная история.

- Расскажи!

- Её мне поведал один знакомый, я вам передам её, так сказать, из уст в уста.

Антуан вздохнул.

- Однажды утром, в середине октября 1998 года, мне позвонил мой старый знакомый Джо из Америки, - Антуан начал пересказывать историю. - Мы с ним разговаривали о жизни, о работе, о том, чем кто занимается и тому подобных вещах. Потом он рассказал мне историю, которая случилась с ним: «Неделю назад я прогуливался по Бродвею один, размышляя о смысле жизни, о том, как мне сделать её лучше... И вдруг, неожиданно, из-за поворота ко мне навстречу вышел парень моих лет. Он был на вид выше и сильнее меня. Он был сильно пьян. Он начал говорить про то, что уже около восьми месяцев живёт такой жизнью - пьёт... Я у него ничего не спрашивал, он сам всё рассказывал. Он рассказал, как тогда, восемь месяцев назад, погибли его родители в автокатастрофе. Он говорил, что с того момента у него не осталось никого, кроме девушки, с которой он был вместе около трёх лет и маленькой двухлетней собачки. Девушка всячески поддерживала его, но ей нелегко было видеть, как он спивается. Спустя четыре месяца после трагедии умерла и собачка - отравилась… Так, день за днём, он просто существовал и уже переставал быть человеком. А за две недели да нашей встречи его бросила девушка. И он начал серьёзно думать о том, что в Нью-Йорке много небоскрёбов, и о том, что ему давно было интересно узнать, как летают птицы. Ход его мыслей был понятен... Я сразу решил, что мне надо помочь этому человеку. Звали его Майк. Он поселился у меня в квартире, а его комнату мы продали. Я устроил его к себе на работу. Он регулярно ходил на неё. Так шли дни, недели, месяцы... Я подружился с Майком. Можно сказать, что я вернул к жизни этого человека, что ли... Прошло полгода... восемь месяцев... десять месяцев... И однажды в августе 1999 года он сказал, что ему надоело жить. Я начал, было, отговаривать его, разуверять, хотел доказать ему всячески, что смысл жить есть всегда. Но Майк тогда не хотел меня слушать. Он был пьян... Это был вечер 31 августа. Пять дней подряд после этого дня я пристально следил за Майком, чуть ли не за каждым его шагом..... 6 сентября, с утра, на столе я нашёл записку от него, в которой говорилось: «Дорогой Джо, спасибо тебе за заботу и внимание, но мне тяжело, я устал. Я заберусь на вершину мира и спрыгну с неё... Пролетая каждый этаж, я буду повторять: "Пока всё в порядке... Пока всё в порядке". Знаешь, Джо, неважно как мы падаем, главное - как мы приземлимся»...

- Грустная история, - сказал Саид.

Они ненадолго замолчали.

- А спорим, я сейчас досчитаю то трёх, щёлкну, и Эйфелева башня потухнет?

- Давай, - засмеялся Антуан.

- Раз, два, три, - Саид щёлкнул.

Башня по-прежнему сверкала серебристыми лампочками.

- Дурак ты, - сказал Антуан, - такое бывает только в книгах и фильмах!

- Сам дурак.

Они пошли спускаться с крыши. Спустя десять секунд после того, как они ушли, лампочки на башне резко потухли. Возможно, спало электрическое напряжение...

Антуан, Саид и Жан вернулись домой в час ночи. Вся компания ещё сидела в гостях у Антуана. К Жану подошёл Олег и позвал его на кухню.

- Садись, Жанно, - сказал Олег.

Сам он тоже присел и закурил.

- Мне кажется, - начал он, - ты очень хороший парень, Жанно! Из тебя выйдет толк.

- Спасибо, - смущённо ответил мальчик.

- В тебе есть искра - искра надежды на понимание и защиты своей воли. Ты мне нравишься, малыш Жанно.

- Ты мне тоже, Олег, - всё более смутился Жан.

- Тебе нужно просто чуть больше осознать всю идею того, что мы делаем. Она у тебя есть, в глубине души, но тебе так же нужна и вера в неё...

- История учит нас помнить не человека, а идею, это главное, - сказал Антуан, войдя в кухню. - Ведь человек слаб и немощен, его можно убить, заточить в тюрьму, либо придать пыткам. Сила идеи немыслима, так как, она, спустя многие века, способна жить. Идея бессмертна так же, как богат ветер – люди бросают на него слова, любовь, дружбу, деньги и жизнь. Но к идее нельзя прикоснуться, обнять её и поцеловать. Умер Ленин, но осталась его идея, с Гитлером та же история. Поэтому причиной скорби обычно является человек, тоже самое и с нашей скорбью. Буна и Зиед погибли, но идея, которую мы воплощаем в жизнь, в частности благодаря их жертвам, будет жить вечно, покуда в нашей груди бьётся сердце.

- Ты прав, Ант!

- Так… - промедлил Антуан, в его глазах можно было подметить тяжёлую печаль. - Пора вам расходиться домой.

Вскоре, в доме Антуана, остался только он сам. Сев на стул, начал о чём-то размышлять. Резко и неожиданно он схватил кружку и бросил её в стену со всей силой. Кружка с треском разбилась на множество маленьких осколков, которые несколько мгновений назад составляли единое целое.

- Почему? Почему ты так беспомощен и слаб? - крикнул он, адресуя вопрос себе.

Фонари блекло освещали узенькие улочки Парижа. Шёл дождь, омывая пыльные крыши и грязный асфальт. На улицах было тихо, не было ни человека. В эту ночь, город окутан туманом и сном.