Хрущевский тракт

Более полувека назад, в ночь на 1 марта 1954 года, на Барнаульский вокзал прибыл первый в стране эшелон с целинниками. Но прежде чем он тронулся из Москвы, посланцев столицы и Московской области принимали в Кремле, где первый секретарь ЦК КПСС Никита Хрущев сказал: "Вы едете в замечательные районы страны. Там много очень хороших людей, знающих свой край, любящих его, знающих, как надо вести сельское хозяйство. Надо работать рука об руку с ними, учиться у них, советоваться с ними".

А уже в июле решил Хрущев лично проверить, как у целинников на Алтае идут дела, заодно заглянуть к Георгию Наливайко, недавно назначенному директором Алтайского НИИ сельского хозяйства.

Для встречи высокого гостя от Павловского тракта через будущую Сулиму в Научный городок практически среди степи, было уложено около 4 километров асфальта. Причем сделано это было в такие рекордно короткие сроки, что известные мастера научной фантастики просто отдыхают.

По дороге Никита Сергеевич смотрел по сторонам и все больше мрачнел: столько полей вокруг, а кукуруза на них не растет. Что там находилось под колесами персональной машины, хозяина страны не интересовало: мало ли в Советской Родине асфальта..

Потом была встреча с партийным аппаратом края и города, на которой настоятельно подчеркивались преимущества выращивания кукурузы, а люди на улице Садовая третий час ждали под палящим солнцем высокопоставленного гостя.

В школу, где Никита Сергеевич выступал перед передовиками производства и партийным активом, простой люд не пустили, но Хрущев, на минуту раздвинув плотные ряды охраны, все же обратился к народу: «Сейте больше кукурузы, товарищи!» После визита в Барнаул, Хрущев выехал в южные районы края. На Алейской железнодорожной станции пересел в спецпоезд и днем 20 июля прибыл в Рубцовск, где делегация погрузилась на три самолета и вылетела в Алма-Ату.

Кукурузой наш край не прославился ни тогда, ни позже, но коммунальщики до сих пор при вскрытии теплотрасс под полуметровой толщей земли находят остатки Хрущевского тракта.

Валерий Сохарев.

«Алтайские коммунальные системы»

13 песен Вертинского

Новость о том, что в Барнауле дает свой концерт сам Александр Вертинский, для тогдашних жителей города было то же самое, если бы мы сейчас узнали, что к нам едет оптом из Москвы все «Евровидение». О свободных билетах не могло быть и речи. Мы, молодые артисты театра Драмы, на правах хозяев билетов не брали, правда, и на место в зале также не претендовали – пустили и ладно. До этого я никогда вживую Вертинского не видел и не слышал. Откуда – он всю жизнь по заграницам, я сызмальства здесь, как говорится, парень из предместья. На его репетицию мы пробрались так, чтобы он нас не видел – зажались где-то в уголке оркестровой ямы и ни гу-гу. Вертинский вышел на сцену чуть сутулясь, в теплой фуфайке, но во фрачных брюках. Осветители долго не могли выставить свет. В конце концов это надоело маэстро и он с нотками раздражения произнес: «Куда ты светишь? Ты мне не на... свети, а на лицо. Ясно?» Куда уж яснее! Исполнитель самых «жестоких» романсов, великий Вертинский и вдруг, вот так, коротко, по-мужски. Да–с, характер, однако, не зря в эмиграции 20 лет прожил. На другой день был концерт. Это был единственный концерт на всем пути следования знаменитого певца из эмиграции в Советский Союз, из далекого Китая в неблизкую и для нас столицу. Во фраке, белой манишке, бабочке, с издрядной лысиной, он спокойно, как бы не торопясь вышел на сцену, поклонился, дал знак пианисту и стал петь. Слегка грассируя спел первую песню – в зале мертвая тишина, вторую – тихо, третью, четвертую - тишина, после пятой раздались редкие хлопки, после шестой зал будто бы пришел в себя от изумления от увиденного и услышанного. Взрыв аплодисментов. Браво! Бис! Так встречают триумфаторов. Вертинский спел ровно 13 песен и замолчал.

Публика буквально ревет, требуя еще, еще и еще. И тогда певец подошел к самому краешку сцены, поклонился и сказал: «Не мо-гу». Повернулся и ушел. Я слышал это своими ушами – сидел-то почти рядом. Почему же все-таки 13 песен? И почему «Не могу». Потому что ЛИТО (отдел цензуры МГБ) определил ему не только какие именно песни петь, но и их количество. Естественно, возвращаясь из эмиграции, даже такой независимый и знаменитый певец, как Вертинский, ослушаться всесильного ведомства не мог. Было это в конце войны, но для Советского Союза Вертинский начался в Барнауле.