XIV. Весьма любезно с вашей стороны

Тем временем принц принарядился, решив умереть с достоинством, как королевский сын.

Когда принцесса услышала, что ради нее кто-то готов умереть, она пришла в такой восторг, что вскочила с постели и от радости заплясала по комнате, несмотря на все свои недуги. Ее не заботило, что это за человек, ей это было ровным счетом все равно. Главное дело – заткнуть дыру. Для этого нужен человек? Ну и что – человек, так человек. Через час или два все было готово. Принцессу одели на скорую руку и доставили на берег озера. Взглянув на теперешнее озеро, она вскрикнула и закрыла лицо руками. Ее отнесли на то место, где было отверстие. Там уже стояла для нее лодочка. Сейчас воды не хватало даже для такси, но ведь вскоре воды прибавится, и тогда лодочка будет в самый раз. Принцессу уложили на подушки, нанесли в лодочку вин, фруктов и прочих яств и над всем этим расставили балдахин.

Через несколько минут явился и принц. Принцесса сразу же узнала его, но ей даже в голову не пришло, что его стоит поблагодарить.

– Вот и я,– сказал принц. – Воткните меня.

– А мне сказали, что это будет чистильщик обуви, – сказала принцесса.

– А я им и был, – ответил принц. – Я чистил ваши туфельки по три раза в день, это было все, что вы мне дозволяли. Да воткните же меня!

Придворные промолчали, но между собой согласились, что этот человек ведет себя грубо и грубость эта – следствие его врожденной наглости.

Но как его воткнуть? На этот счет в надписи не было никаких указаний. Принц осмотрел отверстие и убедился, что есть только один способ. Сев на камень, он спустил в отверстие обе ноги до колена, а оставшийся угол закрыл обеими ладонями, для чего ему пришлось согнуться. В этой неудобной позе он решил покориться судьбе и, обернувшись к собравшимся, сказал:

– Можете идти.

Король давно уже ушел домой обедать.

– Можете идти, – повторила принцесса за принцем, словно попугай.

Ее послушались, и народ разошелся.

Через камень плеснула мелкая волна и замочила принцу колени. Он не обратил на это особого внимания. Он запел, и вот о чем он пел:

Мир, где не светится влага

В ямке под кручей оврага,

Мир без забавы лучей,

Прыгнувших с неба в ручей,

Мир без блистающей сини

Озера в горной долине,

Мир, где из облачных сит

Радужный мост не висит, –

Вот что за мир наготове

Тем, в ком нет света любви.

Мир, где затих шепоток

Струйки, бегущей в поток,

Где не послышится в чаще

Песенка речки журчащей,

Где замолчало навек

Шумное шествие рек,

Где не услышишь капели,

Звонко сбегающей с ели,

Где не ревет пред тобой

В яром веселье прибой, –

Вот что за мир восприемлет

Сердце, что чувствам не внемлет.

Милая, так береги же

То, чего я не увижу,

То, что в душевной борьбе

Я возвращаю тебе.

В мир ухожу я угрюмый,

Нет там ми блеска, ни шума.

Мысль обо мне, пусть тайком,

Станет тебе родником,

Чтоб утолил он однажды

Горечь очнувшейся жажды.

– Пойте, пойте, принц. Тогда не так скучно, – сказала принцесса безучастным голосом, лежа к лодке с закрытыми глазами. – Это очень любезно с вашей стороны.

Принц не мог петь дальше и замолк.

«Жаль, что не могу ответить любезностью на любезность, – подумал он, – но умереть ради вас – это проще всего».

Вторая мелкая волна смочила колени принца, плеснув через камень, за ней третья, четвертая. Но принц молчал и не шевелился. Так прошли два часа, три, четыре, принцесса очевидным образом спала, а принц был весьма терпелив. Но в нем вскипало недовольство. Он надеялся, что ему хотя бы посочувствуют, но не дождался даже этого.

Наконец он не вынес.

– Принцесса! – окликнул он.

В тот же миг принцесса вскочила с криком:

– Всплываю! Всплываю!

И ее лодочка стукнулась носом о камень.

– Принцесса! – повторил принц, ободренный зрелищем прилива сил и пыла, проснувшегося в принцессе при виде подъема воды.

– Да, – сказала она, не оборачиваясь.

– Ваш папа обещал мне, что вы будете смотреть, а вы на меня даже ни разу не взглянули.

– Он обещал? Ну раз так... Но мне так спать хочется!

– Спите, прелесть моя, не обращайте на меня внимания, – сказал бедняга принц.

– Очень мило с вашей стороны, – ответила принцесса. – А то я прямо на ходу засыпаю.

– Только дайте мне сначала вина и ломтик бисквита, – смиренно сказал принц.

– От всей души, – ответила принцесса, сладко зевая.

Но все же она взяла в руки вино и бисквит и, перегнувшись через борт лодки, невольно взглянула на принца.

– Принц, – сказала она, – вы плохо выглядите. Столько просидеть на этом камне! Вам и впрямь может надоесть.

– Есть мне ни капельки не хочется, – ответил он, – но надо. Иначе я могу умереть безо всякой пользы для вас.

– Так возьмите, – сказала она ему, протягивая вино.

– Ах нет! Вам самой придется поить и кормить меня. Я не могу шевельнуть рукой. Утечет вся вода, что набрал ась.

– О Господи! – сказала принцесса и принялась наконец кормить его, подавая кусочки бисквита, и поить, поднося к его губам вино.

При этом ему несколько раз удалось поцеловать кончики ее пальцев. Принцесса не обратила на это никакого внимания, но принц почувствовал себя лучше.

– Ради вашей собственной пользы, принцесса, – сказал он, – я не могу позволить вам заснуть. Вам придется сесть и смотреть на меня, иначе я не выдержу.

– Ну что ж! Я попытаюсь, но тогда вы мой должник, – снисходительно ответила принцесса. И усевшись, она действительно стала смотреть на него с удивительным спокойствием, если принять во внимание положение дел.

Солнце село, взошла луна, всплеск за всплеском вода потихоньку прибывала, и теперь принц сидел в ней почти по грудь.

– Не пойти ли нам поплавать? – сказала принцесса. – По-моему, воды здесь для этого уже довольно.

– Мне уже не придется плавать, – сказал принц.

– Ах да! Я забыла, – сказала принцесса и умолкла.

А вода все прибывала и прибывала, все выше подступала она к горлу принца. Принцесса сидела и смотрела на него. Время от времени она давала ему подкрепиться. Спустилась ночь. Все выше и выше поднималась вода. Луня тоже поднялась высоко и светила прямо в лицо погибающему принцу. Он был уже по шею в воде.

– Принцесса, вы меня поцелуете? – еле слышно спросил он. Вся его деланная удаль давно испарилась.

– Да, сколько угодно, – ответила принцесса и подарила ему долгий, но совершенно безучастный поцелуй.

– Теперь, – сказал он с довольным вздохом, – теперь я умру счастливый.

Больше он ничего не сказал. В последний раз поднесла принцесса к его губам вино. Ему было не до еды. Принцесса села, не сводя с него глаз. А вода все прибывала. Вот она коснулась его подбородка. Вот она коснулась его нижней губы. Вот она плеснула ему в рот. Он крепко сжал губы. Принцесса забеспокоилась. Вода коснулась его верхней губы. Он шумно дышал носом. Принцессу охватил дикий страх. Вода коснулась его ноздрей. Принцесса широко открыла глаза, странно заблестевшие в лунном свете. И тут голова принца упала, вода сомкнулась над нею, и всплыли пузырьки, принявшие последний остаток его дыхания. Принцесса дико вскрикнула и бросилась в воду.

Окунувшись с головой, она схватила его за ногу, потом за другую, она дергала их изо всех сил, но справиться не могла. Пора было поднять голову над водой, перевести дыхание, и тут только у нее мелькнула мысль, что он-то не может этого сделать. Она пришла в ярость. Подхватив его, она подняла его голову над водой. Ей это удалось, потому что он больше не зажимал ладонями отверстия в дне. Удалось, но поздно – принц был бездыханен.

Любовь и вода вернули ей силы. Снова окунувшись, она напряглась и выдернула наконец одну его ногу из стока, с другой было легче. Как она перебросила его тело в лодку, это неизвестно даже ей самой. Но перебросила и – потеряла сознание. Придя в себя, она схватилась за весла и, страшным усилием удерживая себя на скамье, принялась грести, хотя до этого никогда в жизни не гребла. Мимо скал, через мели, через вязкие илистые разливы она довела лодку до дворцовой пристани. Там толпилась вся ее челядь, услышавшая крик с озера. Она велела отнести принца к ней в комнату, уложить на ее постель, принести свет и послать за врачами.

– Но озеро! Что будет с озером, ваше высочество? – воскликнул гофмейстер, разбуженный шумом, да так и не снявший ночного колпака.

– Ступай и сам в нем утопись! – ответила принцесса.

Это была последняя неучтивость, в которой принцессу когда-либо уличали. И надо признать, на то были причины – гофмейстер сам ее до этого довел.

Присутствуй при том сам король, он повел бы себя не лучше. Но и он, и королева крепко спали. Ушел досыпать и гофмейстер. Так или иначе, но не явились и врачи. Возле принца осталась одна принцесса да ее старая нянька. Но нянька была женщина опытная и знала, что делать.

Они перепробовали все приемы, но безуспешно. Принцесса чуть с ума не сошла, разрываясь между надеждой и страхом, но не отступалась, не отступалась, пробовала так, пробовала, эдак и повторяла попытки заново и без конца.

И вот, когда обе женщины уже совершенно выбились из сил, за окном взошло солнце и принц открыл глаза.