Параметризация плоского контура

Не считайте дальнейшее обязательным требова­нием. Это не более чем эвристические указания, но практика показала, что они бывают полезны. Они могут вам помочь, если вы растеряетесь, если вы не будете знать, о чем дальше спросить, о чем дальше рассказать. Это очень приблизительная схе­ма, «палочка-выручалочка» — как можно устроить этот «образ на холсте». Хотя вполне возможно, что рассказ и его содержание «устроятся» совсем иначе.

Я разделяю рассказ о событии (как и последую­щие темы) на четыре слоя.

Первый слой — само событие, его сюжетная канва.

Второй — контекст, т.е. те обстоятельства, которые нужно знать, чтобы вникнуть в индивидуальную окраску события.

Скажем, студентка рассказывает о том, что к ней вчера приезжала в гости мама. Мы можем, расспро­сив, узнать, что студентка — не москвичка и живет в общежитии; что мама живет не очень далеко и имеет возможность приехать в гости на один день; это — минимум событийного контекста. Затем имеет смысл выяснить ее отношения с мамой. Одно дело, когда приезжает «как бы в гости» мама, кото­рая дочку непрестанно контролирует, которой доч­ка боится; другое дело, — мама, без которой девоч­ка скучает, с которой она привыкла жить вместе, а теперь они врозь; совсем иная окраска события, можно даже сказать — другое событие.

Здесь есть очевидная зависимость: чем больше у людей общего контекста, тем меньше нужно описа­ний. Когда я общаюсь со своими близкими, с кото­рыми я вместе живу, мне достаточно двух-трех на­меков, чтобы событие стало понятным, потому что контекст известен. И чем меньше общего контекста, чем меньше люди знакомы, тем больше нужно пояснений, чтобы было понятно, в чем же действи­тельно состоит событие.

Это тоже вопрос искусства и мастерства: нужно не упустить чего-нибудь значимого, такого, что ме­няет в корне всю суть дела, и вместе с тем не увяз­нуть, не зависнуть, не утонуть в деталях, которые не очень важны. Времени, которое дается (минут 30-40), достаточно, чтобы узнать о жизни собесед­ника довольно много, но недостаточно для того, что­бы погрузиться в эту жизнь целиком. Тут нужно выбирать значимый контекст и смотреть, что имеет отношение к делу.

Я могу вам рекомендовать эвристический метод, который уместен и полезен как здесь, так и во мно­гих подобных ситуациях. Я называю его«методом ромашки». Всякое отклонение в сторону контек­ста — это уход, отдаление от центра, от сути собы­тия. Как только вы почувствовали, что вы отклони­лись слишком далеко, вы задаете себе и собеседнику вопрос: какое это имеет отношение к самому собы­тию? Этот вопрос возвращает вас обратно, и так получается лепесток: отклонение и возвращение.

Затем снова происходит отклонение, снова задает­ся вопрос, какое это имеет отношение к делу, — следующий лепесток, и т.д. Этот способ позволяет постоянно возвращаться к сути дела.

Здесь необходимо предупреждение. Если вы бу­дете двигаться только по содержанию и не будете обращать внимания на то, что происходит в непос­редственном живом общении, здесь и теперь, — вы рискуете набрать материал для собственных про­екций.

Вы, скажем, услышали слово «свекровь», у вас есть свое отношение к собственной свекрови (и соответственно — к «свекрови вообще»), и вы это отношение проецируете на рассказ собеседни­цы. Набрав некоторое количество таких проекций, вы начинаете строить совершенно вьщуманную кар­тину, а не понимать то событие, про которое вам рассказали. Чем больше вы начинаете жить в сво­их проекциях, тем меньше вам хочется восприни­мать реальные «пометы» (интонации, мимику и пр.) собеседника; и наоборот, — чем меньше вы их вос­принимаете, тем больше вам приходится полагать­ся на свои проекции.

Поэтому здесь особенно важно «распараллелить-ся» и быть одновременно и в содержании того, о чем речь, и в контакте с собеседником, т.е. смот­реть, как и что происходит в общении.

Третий слой — это то, как событие живет в че­ловеке после того, как оно произошло, и, в частно­сти, сейчас, когда он о нем рассказывает. Это очень интересный аспект; он заставляет нас очень ясно и чисто практически, без всякой далекой и излишней философии, психически представить себе, как ин­тересно мы устроены в отношении к времени. Со­бытие произошло, допустим, три-четыре дня тому назад, или пятнадцать лет назад, но если это значимое, осмысленное, наполненное событие, если че­ловеку есть о чем рассказать, значит это событие до сих пор каким-то образом в нем живет. Во внеш­нем мире, в истории оно уже прошло, и его «там» больше нет, а в человеке, в его психике оно продол­жает жить, обрастает отношениями, оценками, чув­ствами...

Одними событиями мы гордимся, других стыдим­ся, каким-то радуемся, по поводу других — огорча­емся и т.д. Причем отношения и оценки эти могут меняться; в момент события человек может отно­ситься к нему одним образом, через полчаса — другим, через три дня — третьим, а через 15 лет — может быть и вовсе пятнадцатым.

Наконец, четвертый слой, как бы «замыкание» этого гештальта, некоторый итог. Есть две возможности задать вопрос про этот слой. Одна возмож­ность формально соответствует сути дела, но очень опасна по форме общения. Формально вопрос зву­чит так: «В чем для тебя смысл этого события?»

Но таким вопросом мы рискуем вызвать челове­ка на то, что в психотерапии называется «рациона­лизацией».

В ответ на такой вопрос многие могут начать выдумывать что-то, уместное с точки зре­ния общепринятых идеологических ценностей и пр.: что-нибудь «высокое» или «умное», что-то вроде «морали» в басне.

Я очень люблю пример из одной пародии на басни Крылова, который позволяет на всю жизнь запомнить, что такое рационализация. В этой па­родии после того, как рассказана история о вороне, лисице и сыре, предлагается «мораль»: «Когда хо­чешь сыр кушать, на сосну не садись».

Так что если вы «впрямую» пытаетесь узнать, в чем для рассказывающего смысл описанного собы­тия, вы рискуете «промахнуться». Но есть возмож­ность задать этот вопрос себе и своему собеседни­ку несколько иначе, и вместе над этим подумать; может быть и слов особых не понадобится, все ста­нет и так понятным.

Вопрос звучит так. После того, как достаточно интенсивно «вспахано поле», — рассказан сюжет, выяснен контекст, много поговорили о том, что пе­реживается по этому поводу, как это осознается, — задается вопрос: «Ну так и в чем же состояло со­бытие?»

Может быть, по ходу рассказа и обсуждения объем материала, его целостность, его организация и сама суть события сильно смещались. Начинает­ся рассказ как бы про одно, а потом он переориен­тируется, захватит какой-то другой материал, или отторгнет часть материала, как лишнее; и вот, чтобы подвести всему этому итог, понять, к чему же мы в конце концов пришли, проработав полчаса или чуть больше, можно задаться этим вопросом: «В чем же состояло событие?»

Как раз здесь уместно еще одно пояснение. Бы­вает, что после всего моего длинного объяснения, люди начинают интересоваться «критериями»: что является событием, а что на событие «не тянет». В таких случаях я отвечаю, что событие — это то, что вы сами для себя (или ваш собеседник для себя) считаете событием. Это вовсе не обязательно «эпо­хальное» событие, перелом в жизни.

Но возможен все же один существенный крите­рий, являющийся одновременно подсказкой в ответе на последний вопрос: событие — это то, что для человека имеет некоторый собственный внут­ренний смысл. Это не просто «факт», внешний или внутренний, это нечто, что имеет, с одной стороны, какое-то «фактическое» выражение, а с другой — несет для человека некий смысл.

Соответственно, событие данного человека с его смыслом может быть только у этого человека. Ка­ков человек — таковы его события, и наоборот, ка­ковы события — таков и человек.

Параметризация плоского контура

Рассмотрим параметризацию плоского контура. Любой плоский контур можно считать составным из нескольких фигур (примитивов) – точек, прямых и кривых линий. Примитивы могут находится по отношению друг к другу в отношениях касания и пересечения.

Примитивы, находящиеся в отношениях касания, являются сопрягаемым или сопрягающим элементом в паре.

Например, при построении касательной прямой к окружности, окружность - сопрягаемый элемент,а прямая– сопрягающий элемент.

При построении касательной окружности R₁ к прямой или к другой окружности R₂, окружность R₁- сопрягающий элемент,а прямая или окружность R₂– сопрягаемый элемент.

Параметрическое число контура равно сумме параметров его примитивов, каждый из которых можно определить по формуле:

åП=ПП+ПФ-ГУ,

где ПП – параметр положения примитива в выбранной системе координат;

ПФ - параметр формы примитива, не зависящий от положения примитива в выбранной системе координат;