Отношения между матерью и ребенком

Более подробное исследование отношений между де­прессивными матерями и их детьми выявляет дальнейшие важ­ные детали. Мы обнаружили, что для этих матерей характерна постоянная смена настроений по отношению к ребенку. Продолжи­тельность того или иного настроения составляла от двух до шес­ти месяцев. В некоторых случаях мы отмечали четырехкратное изменение отношения за год. Эти настроения простирались от крайней враждебности, связанной с отвержением, до крайней компенсации этой враждебности в форме «гиперопеки».

Я сознательно заключаю термин «гиперопека» в кавычки, поскольку в протоколах многих случаев копрофагии зафиксиро­вано, что мать нежна и ласкова с ребенком, но из комментари­ев следует также, что в этой любви присутствует момент пре­увеличения. Мы отмечали, например, что мать, словно зачаро­ванная, не может оторваться от ребенка или утверждает: «Мне не хочется даже глядеть на чужих детей — только на моего род­ненького». Некоторые матери испытывали к чужим детям та­кую неприязнь, что не только старались не замечать их, но по­рой пытались причинить им вред.

Отвержение или враждебное поведение тоже выглядит несколько необычно. Матери детей, не склонных к копрофагии, обычно выражали открытое отвержение, объявляя вслух, что этот ребенок нежеланен, после чего он отдавался усыновителям. Од­нако подобного рода открытое отвержение со стороны матери редко встречается в группе детей-копрофагов. Столь же редки в этой группе и прямые враждебные высказывания матерей в ^аАрес ребенка. Одна из них сказала: «Терпеть не могу, когда моего ребенка называют милочкой». Однако при отсутствии от­крытых проявлений чувств бессознательное враждебное пове­дение по отношению к своему ребенку отмечается у всех 16 матерей.

Необычайно большое число детей-копрофагов {6} пострада­ло из-за своих матерей. Они обжигались или обваривались кипятком; один проглотил булавку, другой упал вниз головой, ^тРетий едва не утонул в ванне; Складывается впечатление, что без тщательного и внимательного ухода со стороны персонала

многие из этих детей просто не выжили бы. Следует отметить, что при проведении этого исследования в данной группе деп­рессивных матерей было отмечено только два случая сексуаль­ного поведения матери по отношению к ребенку.

Если в семи случаях мать проявляла любовь к ребенку в первые месяцы его жизни, а враждебность возникала позже, то в пяти случаях наблюдалась обратная последовательность, в че­тырех случаях наши записи данных на этот счет не содержат.

СОЗНАТЕЛЬНО КОМПЕНСИРОВАННАЯ МАТЕРИНСКАЯ ВРАЖДЕБНОСТЬ (ГИПЕРТИМНЫЙ РЕБЕНОК)

Относительно клинической картины последствий со­знательно компенсированной материнской враждебности мы рас­полагаем весьма скудным материалом. Причина этого достаточ­но проста: подобная материнская позиция практически незаметна и открывается лишь очень умелому наблюдателю-психиатру. Это же относится и к реакции, вызываемой этой установкой, посколь­ку данное состояние достигает зрелой формы к возрасту, дале­ко выходящему за рамки нашего исследования. Соответственно получить подтверждение, что подобная клиническая картина име­ла место, можно лишь в результате продолжительных наблюде­ний как за родителями, так и за ребенком. Я включаю в эту главу лишь краткое описание, чтобы указать читателям, занима­ющимся подобными исследованиями, на саму вероятность по­добной картины, чтобы они сами могли проверить, верна ли дан­ная гипотеза или же нуждается в модификации.

В подобных случаях поведение матери проистекает из осоз­нанного конфликта, поскольку для таких матерей ребенок стано­вится отдушиной для нарциссического и эксгибиционистского удовлетворения, а отнюдь не объектом любви. Тем не менее мать понимает, что неправильно относится к ребенку, чувствует себя виноватой и поэтому сознательно предлагает компенсацию в виде эдакого кисло-сладкого сиропа. Подобная позиция достаточно часто встречается в кругах интеллигенции.

Отцы в таких случаях оказываются агрессивными и весьма успешными в своей профессии, скорее всего, благодаря спо­собности к открытому выражению враждебности. В отношениях с ребенком они энергичны, шумливы, с некоторой склонностью к эксгибиционизму, не умеют вовремя остановиться и зачастую путают ребенка резкостью и проворством, не обращая внима­ния.на протесты обеспокоенной матери.

Что касается самих детей, прежде всего бросаются в глаза их манипуляционные навыки. Но это неудивительно; я вспоми­наю несколько случаев, когда дети едва помещались в манеже, доверху забитом игрушками, которыми задаривали их родители, откупаясь от чувства вины. Естественно, эти дети успели хоро­шо познакомиться с неодушевленными предметами и прекрас­но владели ими, однако в социальной сфере их развитие обна­руживало заметную задержку в соответствии с теми отношени­ями, которые предложили им родители. Ко второму году жизни эти дети были склонны к повышенной активности, но малооб­щительны и постоянно ломали игрушки. Их не интересовали кон­такты с людьми, и они проявляли враждебность к тем, кто пы­тался с ними сблизиться. Катамнез прослеженных нами случа­ев, на мой взгляд, указывает, что личность этих детей развивалась в том же направлении, что и у «агрессивных гипертимиков», описанных Джоном Боулби (1946).