Сторож тоже хороший

 

 

Травка остался один со сторожем и стал вслух думать:

-- Паровоз ходит потому, что там пар. Электровоз -- потому, что там

электричество. А трамвай почему ходит?

Травка открыл глаза. Сторож смотрел на него и улыбался.

-- Что, сынок, не спится в чужом-то месте? Лежишь и сам с собой

разговариваешь.

-- Я думаю: отчего трамвай ходит?

-- Трамвай-то? Это я тебе расскажу. Я его, можно сказать, как свою избу

в деревне, знаю. Облазил все. От дуги до моторов в вагоне. Трамвай ходит от

электричества. С электростанции идет по проводам электрический ток. На

трамвае -- дуга. По дуге ток проходит, попадает в мотор, а потом уходит в

рельсы. Ну, мотор и вертит колеса. Вагоновожатый стоит на передней

площадке. Там перед ним аппарат устроен, вроде тумбочки с виду. Контроллер

называется этот аппарат. Вожатый поворачивает ручку. Больше ручку повернет

-- трамвай идет быстрее. Повернет ручку обратно -- ток не попадает в мотор,

трамвай сам под гору катится. Тут уж нужно тормозить. Вот какие дела бывают

-- без всякого тока трамвай идет! Не зевай только, останавливай, когда

нужно.

Травка заинтересовался; оказывается, можно проехать целую улицу без

всякого мотора, если улица хоть чуть-чуть под горку! Или с разбегу

проехать, если рельсы хорошие. А если совсем без рельсов?..

-- А троллейбус отчего ходит? -- спросил Травка.

-- Троллейбус небось все равно что трамвай. Вместо дуги у него на крыше

две удочки. По одной ток проходит в мотор, по другой уходит из мотора.

Рельсы ему не нужны, дороги теперь у нас гладкие. Куда руль повернешь, туда

он и поедет на резиновых шинах. Лишь бы удочки не сорвались с проводов.

-- А в метро поезд почему ходит? Там ни дуги, ни удочек на крыше. Одни

рельсы.

Сторож был хороший старик. Он любил поразговаривать и с удовольствием

отвечал Травке:

-- Это ты хорошо сказал, что там одни рельсы. Там есть и третий рельс.

По нему-то электричество и идет, как по проводу. Он помещается сбоку и

прикрыт деревянной коробкой. Очень большое напряжение тока в этом третьем

рельсе! На коробку, например, без калош становиться нельзя. И работать там

нужно в резиновых перчатках. А вместо дуги там есть такая лапка, вроде

лопаточки. Она скользит по третьему рельсу, и с нее ток попадает в мотор.

-- Вот как? -- сказал Травка. -- А я и не думал даже...

-- Конечно, так, -- подтвердил старик. -- Да ты, парень, не смотри, что

я сторож. Я раньше сам работал помощником слесаря по ремонту моторов. Я

медали имею за доблестный труд и за оборону Москвы. Это меня фашист рабочей

способности лишил: левые рука-нога плохо слушаются. Как бросил сюда бомбу

стервятник -- что было! На этом самом месте комната отдыха была и

мастерские. А теперь, вишь, моя сторожка стоит. А мастерские -- вон они,

рядом, лучше прежнего выстроены. А еще недавно были сплошные развалины. Ты

во время войны-то где был? Или ты маленький еще, не помнишь войны?.. Да ты

что, спишь? Эй, паренек!

Но Травка уже не слышал.

В сторожке стояла электрическая печь. Раскаленные спирали в ней

потихонечку гудели, будто напевая колыбельную песенку. Теплый ветерок из

печи гладил Травку по щеке. На тулупе было мягко...

Травка уже давно уснул и даже похрапывал во сне.

 

X x x

 

 

Рано утром Марья Петровна разбудила Травку.

Вставать не хотелось. Но когда Травка вспомнил маму и папу, он сразу

окончательно проснулся. Что-то они сейчас делают без него? Мама ведь,

наверно, уже очень волнуется.

Он сказал Марье Петровне:

-- Тетенька, пойдемте скорее к маме!

Марья Петровна ответила:

-- Потерпи немножко, скоро пойдем. А ты, верно, забыл, что меня Марьей

Петровной зовут? Нет, милый, видно и правда без справочного бюро с тобой не

обойдешься. А оно еще закрыто. Да и чайку нужно попить.

Сторож снял с плитки чайник, достал стаканы, сахар и баранки. Марья

Петровна и Травка попили чайку, а потом уже и пошли.

 

Утром

 

 

Снаружи трамвайный парк был похож на обыкновенный трехэтажный дом, но

только без этажей, потому что окон в нем не было, а просто была стеклянная

крыша. Дверей тоже не было, а было несколько ворот, из которых без конца

выходили трамваи и отправлялись в разные стороны. На остановках их

дожидался народ и сразу наполнял все вагоны. Люди спешили на работу.

Марья Петровна и Травка вышли на площадь.

Ночью выпал снег, и на площади работали снегоочистительные машины. Их

было несколько. Одна машина только соскребывала примерзший к асфальту снег

косыми круглыми скребками, другая сгребала его в кучу громадной железной

лопатой, а третья совками подбирала и сваливала на грузовик. Совки были

похожи на ступеньки эскалатора в метро. Они шли один за другим, вгрызались

в снеговую кучу, потом поднимались вверх и опрокидывали снег в кузов

грузовика.

Моторы в машинах рокотали, как автомобильные, и от них пахло бензиновой

гарью.

Вдруг над самым ухом Травки раздался гудок. Травка рванулся в сторону,

но зря. Он стоял на тротуаре, и ему ничто не угрожало.

К тротуару подошел закрытый грузовик и сейчас же остановился. К нему

были прицеплены два грузовичка поменьше. На большом грузовике было написано

"Хлеб", а на маленьких -"Булочные изделия" и "Кондитерские товары".

Из большого грузовика вышел человек и отцепил маленькие грузовички. В

грузовичках оказались стеклянные окна, и там сидели продавщицы в белых

халатах. Оказывается, это были магазинчики на колесах. Моторов у них не

было, и им приходилось стоять там, где их поставят.

Травка полез в карман. У него вместе с ножичком в кармане хранился

новенький бумажный рубль. Рубль оказался на месте, да еще от Васиных денег

оставалось порядочно.

Травка подошел к необыкновенному магазинчику и купил две конфетки в виде

маленьких куколок и два больших мятных пряника. Можно было купить всего по

три, но Солнечка была далеко, и к ее приезду можно было купить еще. Сейчас

была только Марья Петровна да он сам.

-- Пожалуйста, Марья Петровна, возьмите, -- сказал он.

Марья Петровна сначала отказывалась, а потом посмотрела на Травку

добрыми глазами, покачала почему-то головой и взяла угощение. Но кушать не

стала, а завернула в платок. Может быть, она сама хотела кого-то угостить.

Подошел трамвай, Марья Петровна взошла на переднюю площадку и Травку

взяла с собой.

Вагоновожатый сказал очень строго:

-- Проходите, женщина с ребенком, в вагон! Здесь не полагается стоять.

Марья Петровна показала ему маленький блестящий номерок и сказала:

-- Свои. И мальчик со мной.

Больше они не стали разговаривать.

Они ехали по широкой улице мимо высоких новых домов.

Дома попадались розовые, ярко-голубые, желтые, светло-серые. И каждый из

них был по-разному красив: на одном -- мозаика из разноцветных кирпичей, на

другом -- белые статуи, на третьем -- каменные вазы, на четвертом --

колонны или балкончики почти под каждым окном...

На передней площадке работал трамвайный вожатый. Левой рукой он то и

дело поворачивал рукоятку контроллера то в одну сторону, то в другую. А

правой поворачивал медную ручку, под которой была медная дощечка с

выпуклыми буквами:

+------------------+

| ТОРМОЗ КАЗАНЦЕВА |

+------------------+

Раздавалась громкая трель трамвайного звонка: "трррррннннн..." Или

шипенье: "ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш..."

Марья Петровна взяла Травку за плечо и сказала:

-- Пойдем, нам надо выходить. Вон будка-то стоит -справочное бюро.

Когда они сошли с трамвайных ступенек, Травка заговорил:

-- Марья Петровна! А вот трамвайный звонок отчего работает? Как вы

думаете, Марья Петровна?

-- Не знаю, сынок, -- ответила Марья Петровна. -- Ведь я простая

уборщица. А ты учись хорошенько и сам будешь знать все на свете.