ЖМ 6 курсына интерндерге «Клиникалық электрокардиография» элективті пәні бойынша емтихан тестілері 2014-15 12 страница

Обратно на чердак он не вернется - это решено окончательно. Но куда идти? С крыши на крышу перелетали голуби, гудели автомобили, по улице слонялись вездесущие бродяги, пьяные от дешевого ядовитого зелья. Дом Бхактиведанты Свами внезапно превратился в ад, но улица за порогом была не лучше. Он был совершенно выбит из колеи. Можно было бы позвонить доктору Мишре, и они заберут его отсюда. Но он уже перевернул эту страницу своей жизни, и нашел нечто лучшее. У него есть молодые последователи, которые посещают его занятия и вместе с ним поют мантру. Неужели все кончено? После девяти месяцев, проведенных в Америке, его проповедь и киртан, наконец, нашли отклик в сердцах людей, и он не мог просто взять и бросить всё это.

А.Ч. Бхактиведанта Свами Махараджа, выдающийся ученый и преданный, которого во Вриндаване знал и уважал каждый, перед которым в Индии были открыты все двери и который в любой момент мог получить аудиенцию вице-президента и других высокопоставленных лиц, внезапно обнаружил, что в Америке у него нет ни одного влиятельного знакомого. Совершенно внезапно он оказался таким же бездомным, как эти уличные бродяги. В сущности, многие из них находились даже в лучшем положении, чем он — у них, по крайней мере, были постоянные койки в ночлежках. Они были кончеными, но худо-бедно устроенными людьми. Для того, кто шел по Бауэри без определенной цели — не в магазин и не домой — эта улица могла стать сущим адом. Это не то место, где можно постоять и подумать над тем, куда пойти и к какому другу попроситься на ночлег. Сейчас он шел не за покупками в Китайский квартал и не на короткую прогулку, после которой можно вернуться в свой угол. Путь назад был отрезан - у него больше нет своего угла.

Как же трудно проповедовать в Америке, среди сумасшедших! В стихотворении, которое он написал в день прибытия в Бостон, были строки, оказавшиеся пророческими: «О Господь, я не знаю, зачем Ты привел меня сюда. Теперь Ты можешь делать со мной все, что пожелаешь. Я догадываюсь, однако, что здесь у Тебя есть какое-то дело, иначе зачем бы Ты привел меня в это ужасное место?»

Что будет теперь с его лекциями? Что будет с Дэвидом? Может, стоит вернуться и попытаться с ним поговорить? У Дэвида это был первый приступ агрессивности, но напряженные ситуации возникали и раньше. Так, он имел привычку оставлять мыло на полу в душе, и Свами много раз просил Дэвида не бросать его там, поскольку это опасно. Но Дэвид пропускал его слова мимо ушей. Свами постоянно напоминал ему об этом, пока однажды Дэвид не рассердился и не накричал на него. Но настоящей враждебности между ними никогда не возникало. Даже сегодняшний инцидент произошел не на почве личной неприязни — парень сам был жертвой.

Бхактиведанта Свами быстро шагал по улице. У него было право на бесплатный проезд на кораблях «Снндии». Он мог бы вернуться домой во Вриндаван. Но духовный учитель велел ему приехать сюда. «По воле Шри Шримад Бхактисиддханты Сарасвати Тхакура, — писал он, пересекая Атлантику, — святое имя Господа Гауранги станет известно во всех странах Запада». До наступления темноты нужно было где-то устроиться, чтобы иметь возможность продолжать проповедь. Вот что значит работать без поддержки правительства, без помощи какой-либо религиозной организации, без покровителя. Это значит всегда быть уязвимым и беззащитным.

Бхактиведанта Свами встретил этот критический момент как испытание, посланное Кришной. «Бхагавад-гита» советует нам всегда искать защиты у Кришны: «Во всем полагайся на Меня и всегда действуй под Моим покровительством. Занимайся преданным служением и всегда помни обо Мне... Моей милостью ты преодолеешь все препятствия обусловленной жизни».

Он решил позвонить Карлу Йоргенсу, одному из постоянных посетителей его лекций, и попросить его о помощи. Карл услышал в трубке голос Свами — случилось нечто из ряда вон выходящее! — и тут же пригласил его к себе. Они с женой Евой жили рядом, на Центральной улице, в пяти кварталах к западу от Бауэри, недалеко от Китайского квартала. Он будет ждать.

Карл встретил Бхактиведанту Свами и повел к себе. Его чердак был меньше, чем тот, в котором до этого жил Свами. Он состоял из большой гостиной, кухни и спальни, отделенных друг от друга перегородками. Здесь было множество комнатных растений и диванных подушек. Жилище Карла было намного светлее, чем темный, как заводской цех, чердак на Бауэри. Пол был выкрашен в ярко-оранжевый цвет (Карл говорил, что это напоминает корабельную палубу), стены и потолок были белыми, а комнату наполнял дневной свет, свободно проходящий сквозь потолочные окна. Карл и Ева отвели для Свами один из углов квартиры.

Все свои пожитки Бхактиведанта Свами оставил на чердаке Дэвида, куда возвращаться не собирался, и чтобы забрать самое необходимое, Карл направился туда. Большинство вещей (в том числе книги, чемодан и диктофон) Свами попросил оставить на месте.

Хотя пик безумия, вызванного у Дэвида сильнейшим воздействием ЛСД, к тому времени уже прошел, сам он все еще оставался невменяемым. Когда Карл пришел, дверь оказалось запертой изнутри, и сначала Дэвид боялся открывать - кто бы там ни был - но, в конце концов, все-таки впустил Карла. Он плотно закрыл все окна, и на чердаке стояла страшная жара и духота. Билл Эпштейн, который тоже зашел в тот день в мансарду, охарактеризовал состояние Дэвида как «психоз, нервный срыв, вызванный наркотиками». И хотя Дэвид очень сожалел, что обрушил на Свами свой гнев, ни Билл, ни Карл не допускали и мысли, что Свами туда вернется. Было ясно, что его план превратить чердак в храм окончательно рухнул. Карл с Биллом собрали некоторые вещи Свами, а Дэвид остался на чердаке. Ему хотелось побыть одному.

Карл Йоргенс знал, каков стиль жизни Свами, и хотел создать ему все необходимые условия для жизни и работы. В углу чердачного помещения у Карла был небольшой рабочий кабинет, который он решил предоставить Свами. Карл освободил гостиную, чтобы гостям хватило места сидеть полукругом и соорудил из подушек возвышение. Жена Карла, которую совсем не радовал тот факт, что к ним переехал Свами, все же согласилась обшить для него индийской мадрасской тканью несколько подушек.

Первое время все шло гладко. Свами по-прежнему продолжал утренние и вечерние занятия, и на них приходили многие хиппи с Бауэри. Трое его постоянных гостей жили в этом же доме, а несколько других: Майкл Грант, Джеймс Грин, а также брат Карла — в ближайшем квартале. Один раз пришел даже Дэвид.

Дон Натансон (художник): Однажды я был на чердаке у Карла, когда Свами вернулся с прогулки. Я уже знал, что он живет здесь с тех пор, как сбежал от Дэвида. Приходили в основном музыканты. По утрам они наслаждались теплыми дружескими беседами с ним, что было само по себе странно - эти ребята фактически всю ночь не спали, а встречи начинались в шесть утра, и продолжались целый час. Он вел пение, играя на ручных тарелочках — да-да-да-а, да-да-да-а… Это было более чем странно - ведь все они сидели на наркотиках и были хорошо подкованы. Но какое-то время девять-десять человек из них приходили каждый день, и им было тут хорошо. Им очень нравилось приходить сюда по утрам.

Карл понимал, что хотя постоянные гости Свами быстро и легко подхватывают настроение киртана, они «пользуются этим, чтобы приправить собственные видения и экстаз», не имея намерения стать настоящими учениками или безраздельно предаться Господу Кришне. Свами был, в сущности, первым в их жизни духовным человеком. Они погружались в его киртаны и слова, даже не пытаясь их понять. Карл приглашал их: «Эй, проходите. Это не обман. Это подлинная реальность. Вам понравится. Это музыка. Это танцы. Это праздник». Карл видел, «как хорошо было им в присутствии Свами, когда они медитировали на его пение и угощались приготовленной им пищей. Ничего подобного они раньше не испытывали, за исключением, может быть, тех мгновений, когда их посещало творческое вдохновение».

Но для Карла и Евы скромное присутствие Свами создавало затруднения. Никогда за все время пребывания в Америке не был он столь непрошеным и нежеланным гостем. Студия Карла была рассчитана на то, чтобы жить вдвоем и пользоваться спальней, кухней и гостиной как заблагорассудится. Если им с женой хотелось покурить марихуану, отведать мясного или еще чего-нибудь в этом духе, это было их законное право. Это был дом Карла; здесь жил он с женой, со своими кошками и собаками. А теперь это жилье приходилось делить со Свами.

Для Евы положение почти сразу же стало невыносимым - присутствие Свами в их доме ее раздражало. Она была феминистка — свободная, белая женщина, с чернокожим мужем, с хорошей работой. Ей не нравилось то, как Свами смотрит на положение женщины. Она не читала его книг и не посещала лекций, но слышала, что он выступает против половых отношений, если их целью не является зачатие детей, а женщина, по его словам, должна быть скромной, целомудренной и помогать мужу в духовной жизни. Она знала о «четырех правилах» Свами — отказе от мяса, незаконного секса, одурманивающих средств и азартных игр — и была категорически против того, чтобы он навязывал им с Карлом свой образ жизни. И пусть даже не надеется, что она будет прислуживать ему, как служанка. Она чувствовала, что почти ко всем ее действиям Свами относится с неодобрением, и если бы ей вдруг пришлось обратиться к нему за советом, он наверняка попросил бы: отказаться от наркотиков, избавиться от кошек и собак, бросить пить и перестать пользоваться противозачаточными средствами. Будь на то его воля, Свами, наверное, заставил бы их есть только по расписанию и только то, что ему нравится. Ева была заядлой курильщицей, и ему, скорее всего, не нравилась ее компания. Она готовилась к столкновению.

Но Свамиджи не относился к людям, которые лезут со своим уставом в чужой монастырь. Он спокойно жил в своем углу, ничего не требуя и не проявляя недовольства. Даже в Батлере, когда хозяева в его присутствии ели мясо, он говорил: «Не беспокойтесь». Однако, чувствуя его необычайную духовную силу, Ева жалела, что Карл его встретил. Для Евы, женщины прямолинейной и независимой, Свами был противником — и она даже не пыталась скрыть своего отношения к нему. Когда он просил ее что-нибудь принести, она отвечала: «Возьмите сами».

Для Кэрол Бекар положение, в котором оказался Свами, казалось очень неловким и напряженным — «Ева была очень недовольна». Она жаловалась Кэрол, что платит за аренду чердака, работает, не покладая рук, а этот человек пытается изменить их образ жизни.

Кэрол: Ева не могла принять его учение и не могла стерпеть того, что Свами влияет на Карла. Сама она не чувствовала никакого принуждения, но ей казалось, что Карла Свамиджи принуждает.

Свами «влиял» на Карла - это и было главной причиной недовольства Евы. Их отношения завязались совсем недавно, и Карл понимал, что должен уделять ей больше времени. Он был полностью согласен с женой, но не мог отказать Свами. Его всегда интересовала индийская музыка, поэзия и индийские вероучения, а сейчас в его доме жил настоящий представитель индийской культуры, глубоко понимающий все ее грани. Свамиджи готовил у них на кухне свой обед, и Карл жадно ловил каждое его движение, горя желанием научиться индийскому кулинарному искусству. Еще Карл хотел научиться у Свами играть на барабане. Они подолгу беседовали.

Кэрол: Карл пытался притворяться кем-то, кем на самом деле не был, но так и не решился попросить Свами уйти. Я уверена, что Свами был достаточно проницательным, чтобы почувствовать напряжение. При первой возможности он хотел переехать в другое место.

Постепенно Карл зашел в тупик в своих взаимоотношениях со Свами. Он разрывался между ним и своей женой, но к жене все-таки тяготел больше.

Карл: Я не мог себе представить, чтобы мой чердак превратился в храм. Я держал кошек и собак, но он не хотел, чтобы они там жили. Он называл меня мясоедом, и в конце концов изменил нашу диету. Конечно, он бил по американской культуре, которой все это чуждо. А я должен был быть таким же как все. До этого я знакомился с Индией заочно, через книги или записи, но сейчас рядом со мной находился живой представитель Бога, и никогда еще мне не было так трудно, как в те дни.

Бхактиведанта Свами прекрасно чувствовал, какое напряжение вызывает его присутствие, хотя сам он не хотел никого стеснять. Конечно, если бы он вообще не приехал в Америку, тогда проблем и у него, и у Евы и ей подобных было бы меньше. Но его заботило не то, удобно ему или не удобно, нравится ли это Еве или нет - он просто хотел учить сознанию Кришны. Но чердак Карла, похоже, не совсем подходил в качестве опорного пункта для миссии Бхактиведанты Свами. И все друзья говорили то же самое: лучше перебраться ближе к центру. Бауэри и Китайский квартал слишком далеко. Нужно найти новое помещение.

Смирившись с обстановкой - он воспринял ее как милость Господа - и стараясь никого не беспокоить, Бхактиведанта Свами день и ночь терпеливо говорил о сознании Кришны. Карл уверял, что новое место найдут быстро, особенно если за дело возьмутся несколько человек, — они объединят усилия и помогут с выплатой аренды.

Прошла неделя, но помещения для Свами так и не нашлось. Однажды он попросил Карла сходить с ним к Майклу Гранту, чтобы попросить его о помощи.

Майк: Рано утром меня разбудил телефонный звонок. Говорил Карл:

— Мы сейчас гуляем со Свамиджи и думаем зайти к тебе.

— В такую рань?

— Ну, Свамиджи хочет поговорить с тобой.

Они были совсем рядом, поэтому мне пришлось поспешно одеться. Не успел я дойти до двери, они уже стояли у входа.

Я пригласил их войти, хотя был совершенно не готов к приему. Телевизор работал с прошлого вечера — там шли какие-то мультфильмы. Свами сел на диван между мной и Карлом. У меня жила кошка, и она тут же запрыгнула к Свамиджи на колени, но он быстро столкнул ее обратно на пол. Мы начали было разговор, но Свамиджи увидел, что показывают по телевизору и сказал: «Что за чушь!» Тут до меня дошло, что я забыл выключить телевизор, и там действительно показывают какую-то ерунду. Я быстро вскочил со словами: «Конечно. И правда чушь» — и выключил его.

Бхактиведанта Свами пытался объяснить Майку, как сложно ему жить с Карлом и Евой. Майк слушал. А Свами точно не хочет вернуться на Бауэри и жить с Дэвидом Алленом? Ведь если не считать одного неприятного инцидента, место там довольно-таки неплохое? Бхактиведанта Свами объяснил, что из-за увлечения ЛСД Дэвид сошел с ума и стал опасен. Майк недоверчиво посмотрел на Свами — Дэвид Аллен опасен? Бхактиведанта Свами рассказал: «В Индии есть одна старая поговорка — прими духовного учителя, сядь рядом, научись всему, чему только можно, затем убей его, оттолкни тело в сторону, займи его место и сам стань гуру». Слушая Свами, Майк начал понимать, что Дэвид и в самом деле опасен, поэтому вопросов больше не задавал.

Майк понял, что Свамиджи умоляет его о помощи. Они с Карлом сидели на диване, кивая головами в знак согласия. Свами смотрел на Майка, а Майк соображал.

«Итак, чем же помочь Свамиджи?» — вставил Карл.

Майк объяснил, что он пианист, и каждый день ему нужно репетировать. Дома у него были два пианино, две ударные установки, виброфон и много чего еще, к нему постоянно приходили друзья, и часами играли на своих инструментах. К тому же он жил с подружкой и держал кошку. Но Майк пообещал, что постарается помочь найти новое место. Свамиджи поблагодарил его и приготовился уходить.

Майк почувствовал, что теперь связан долгом. Он умел доводить дела до конца. Желая помочь Свами, на следующий же день Майк пошел в редакцию «Вилледж Войс», купил свежий номер, просмотрел объявления, и, обнаружив подходящее предложение, позвонил хозяину. Сдавался магазинчик на первом этаже дома по Второй авеню. Хозяин, м-р Гардинер, договорился с Майком о встрече. Карл и Свами тоже захотели на ней присутствовать. М-р Гардинер и Майк пришли первыми. Майк обратил внимание на необычную самодельную вывеску над витриной: «Бесценные дары». Как объяснил м-р Гардинер, она осталась еще с тех времен, когда здесь находился антикварный магазин. Майк представил Свами как духовного учителя из Индии, автора многих книг и знатока санскрита, и на хозяина это, похоже, произвело немалое впечатление. Когда приехали Карл и Свами, г-н Гардинер показал им магазинчик. Свами, Карл и Майк тщательно изучили его возможности. Помещение было нежилое, пустое и темное — электричество отключили, а стены нужно было заново перекрашивать. Для собраний оно годилось, а для проживания Свами - вряд ли. Но цена в сто двадцать пять долларов в месяц вполне устраивала. Тогда господин Гардинер показал им небольшую квартирку, на втором этаже того же здания, прямо за магазином, через двор. Еще семьдесят один доллар в месяц — и Свами преспокойно может там жить, однако сначала господин Гардинер должен сделать в квартире ремонт. Общая сумма составила сто девяносто шесть долларов. Они решили, что сумеют набрать такую сумму.

У Бхактиведанты Свами возникла идея сделать господина Гардинера первым официальным попечителем своего еще только зарождающегося общества сознания Кришны. Во время беседы он подарил господину Гардинеру трехтомник своего перевода «Шримад-Бхагаватам». На титульном листе он сделал дарственную надпись и подписался «А.Ч. Бхактиведанта Свами». Получив эти книги в подарок от самого автора, господин Гардинер был чрезвычайно польщен. Он согласился стать попечителем нового общества сознания Кришны и ежемесячно вносить в кассу двадцать долларов.

Покраска квартиры заняла у господина Гардинера неделю. Тем временем Майк позаботился о том, чтобы включили электричество, воду и установили телефон. Вместе с Карлом они пошли по друзьям и собрали деньги на оплату аренды за первый месяц. Когда все было готово, Майк позвонил Свами.

И вот настало время переезда на новую квартиру. Несколько друзей из тех, кто был в то время свободен, поднялись вместе со Свами в мансарду на Бауэри. Они, может быть, еще не были готовы стать послушными учениками, но внести деньги за аренду и несколько часов потрудиться, чтобы помочь ему устроиться на новом месте, — это они делали с большим удовольствием.

В мансарде они собрали и упаковали вещи Свами и пошли пешком по Бауэри. Это было похоже на сафари — караван из шести человек, груженных вещами Свамиджи. Майкл тащил тяжелый магнитофон «Робертс», и даже сам Свами нес два чемодана. Все произошло так стремительно, что только на середине пути, когда у Майка заболела рука, он подумал: «Почему мы не взяли такси?»

Был конец июня, подернутое дымкой солнце высоко стояло над джунглями Бауэри и нещадно палило. Странная процессия, растянувшаяся на целый квартал, медленно, с остановками, шествовала по улице. Свамиджи еле-еле тащил свои чемоданы мимо казавшегося бесконечным ряда оптовых магазинчиков, снабжающих рестораны, и магазинов электротоваров, расположившихся между улицами Гранд, Брум и Спринг. Время от времени он останавливался и отдыхал, поставив чемоданы на землю. Наконец-то он уезжает с Бауэри!

Его знакомый электрик с Семьдесят второй улицы наверняка бы порадовался такому повороту событий, хотя квартира на Второй авеню ему бы вряд ли понравилась. По крайней мере, Свами больше не будет жить в этих трущобах. Он шел дальше — мимо бездомных, слонявшихся у дверей приюта Армии спасения, мимо открытых дверей забегаловок, останавливался у светофоров рядом с совершенно незнакомыми людьми и следил за продвижением вереницы идущих за ним друзей.

Художники и музыканты с Бауэри считали его «необыкновенно продвинутым». Они чувствовали, что за Свамиджи стоит духовная сила, и очень хотели помочь ему получить собственное помещение, где он смог бы развернуть духовную деятельность и проповедовать. Сейчас Свамиджи зависел от них, но они знали, что он находится на «более высоком уровне» и не нуждается ни в чьей защите, или, как он сам говорил, его хранит Бог.

Свами и его молодые друзья добрались до угла Бауэри и Хьюстон-стрит, повернули направо и направились на восток. Он шел, спокойно глядя вперед, и, наконец, увидел на расстоянии одного квартала южную оконечность Второй авеню. Дойдя до перекрестка, он свернет на Вторую авеню, пройдет еще квартал, пересечет Первую улицу и окажется прямо у своего нового дома. Как только он миновал вход в метро, показался магазин «Бесценные дары». Он перехватил чемоданы и зашагал быстрее. На углу Второй авеню и Хьюстон-стрит, выждав удобный момент, он поспешно пересек улицу – и вот уже показались зеленые кроны деревьев над высоким забором, который огораживал двор его будущего дома. Деревья росли в небольшом дворике между домами и тянулись вверх, словно разросшийся бурьян.

В здании, выходящем на улицу, находилось помещение, где Свами будет проводить программы, а в глубине двора находилось другое здание - там ему предстояло жить и работать над переводами. С северной стороны к дому примыкало массивное девятиэтажное помещение склада. В доме, где находился магазин «Бесценные дары», было всего шесть этажей, и рядом с этим огромным сооружением он казался карликом, прилепившимся к исполину. С юга к дому, в котором расположился новый храм Бхактиведанты Свами, не примыкало никаких строений; голая цементная стена выходила на автостоянку и бензоколонку «Мобил», на углу Первой и Второй авеню. Подойдя к магазину, Бхактиведанта Свами увидел два маленьких фонаря, которые украшали узкий вход в будущий храм.

Он не знал, что ждет его здесь. Но обнадеживало уже одно то, что эти молодые ребята, хотя и бывают иногда не в себе, все-таки могут влиться в движение санкиртаны Господа Чайтаньи. Кто знает, может быть, этому дому суждено стать тем самым местом, где удастся, наконец, заложить фундамент Международного общества сознания Кришны.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

 

Подготовка почвы

 

Прибыв в США, Свами Бхактиведанта вскоре оказался в Первобытной Духовной Общине — другими словами, в нью-йоркском Нижнем Ист-Сайде — и в неприкосновенности перенес туда частичку атмосферы древней Индии. Он превратил бывший магазин в ашрам, где поклонялся Кришне и, всегда пребывая в ровном настроении, терпеливо пел, повторял мантру, объяснял санскритские тексты… и так, день за днем, утверждал сознание Кришны в психоделическом центре Восточной Америки… Выбрать в качестве объекта внимания и заботы Нижний Ист-Сайд, — какая доброта, и смирение, и разум!

— Аллен Гинзберг.

Из Введения к «Бхагавадгите как она есть» в издании Мак Миллана.

 

Район, в который переехал Бхактиведанта Свами, был не таким нищим и убогим, как Бауэри, но и назвать его респектабельным тоже было сложно. Прямо напротив «Бесценных даров» располагался магазин похоронной фирмы «Памятники братьев Вейцнеров и Пэппера». В его тускло освещенной, мрачной витрине были выставлены надгробные плиты. С северной стороны к магазину братьев Вейцнеров примыкала «Закусочная Сэма», рядом с которой стоял четырехэтажный дом с вывеской «Студии», а за ним — «Памятники Бена Дж. Горовица» (тоже надгробия). У перекрестка находилось «Похоронное бюро Шварца», а в начале следующего квартала, в номере 43, располагалось «Похоронное бюро Провенцано Ланцы», о чем сообщала надпись на потрепанном полотняном навесе над тротуаром. Следом за ним разместилась мелкооптовая база «Космос», а пройдя еще несколько кварталов в сторону от центра, можно было увидеть броскую черно-белую вывеску театра «Вилледж-Ист».

По той же стороне улицы, что и «Бесценные дары», но на один квартал дальше, стояла церковь Рождества — старинное трехэтажное здание с позолоченным крестом на крыше, недавно покрашенное голубой краской. Шестиэтажный дом № 26 на Второй авеню, с грязно-зеленой пожарной лестницей на фасаде, застенчиво жался к массивному девятиэтажному зданию «Несгораемого склада Никербокера».

Вторая авеню была главной транспортной артерией восточного Манхэттена, поэтому всякий раз, когда на пересечении Хьюстона и Второй загорался красный сигнал светофора, прямо напротив дверей магазинчика Бхактиведанты Свами останавливался поток грузовиков, такси и частных машин. С раннего утра и до позднего вечера с улицы доносился шум проносящихся мимо автомобилей, то и дело прерываемый скрипом тормозов - машины замирали, выстроившись плотными рядами, шум моторов сменялся нетерпеливыми гудками, потом - скрежет сцеплений, урчание набирающих обороты двигателей… и снова - шум несущихся мимо машин. Движение было сумасшедшее.

На первом этаже дома № 26 по Второй авеню было два нежилых помещения, выходивших на улицу: в том, что слева, находилась прачечная-автомат, а в другом, справа, был когда-то магазин сувениров, но теперь оно пустовало. Комнаты были похожи друг на друга — обе с узкими входными дверями и большими витринами, обе выкрашены в какой-то тусклый цвет. Всего каких-то несколько недель назад двухметровую витрину «Бесценных даров» украшали спичечные коробки с фотографиями кинозвезд тридцатых и сороковых годов, теперь же о магазине напоминала лишь вывеска. Под витриной, на уровне тротуара, находилась железная двустворчатая дверь, за которой начиналась каменная лестница, ведущая в подвал и котельную. Широкий тротуар был вымощен плитами разных форм и размеров: в прошлом его неоднократно ремонтировали. В некоторых местах плиты потрескались и просели, а в трещинах и выбоинах скопилась пыль, в которой поблескивали мелкие осколки стекла. На краю тротуара угрюмо торчал черный пожарный гидрант. Между входом в прачечную и входом в бывший антикварный магазин находился парадный подъезд дома №26. За дверьми - вестибюль с рядами почтовых ящиков и домофонами, а дальше, за дверью, которая всегда была на замке - коридор, ведущий на лестницу и во двор.

Вход в антикварный магазин располагался слева от витрины — это была темная деревянная дверь со стеклом во всю высоту. За дверью — длинное, узкое и совершенно пустое помещение. Внутри, справа от входа, прямо под витриной, было возвышение — как раз такой высоты, чтобы на нем можно было сидеть. В дальнем углу этой пустой, грязной комнаты виднелись два зарешеченных окна с давно не мытыми стеклами, выходившие на задний двор. В левом углу находился небольшой умывальник, привинченный к кабинке туалета, дверь которого была обращена к выходу. Дверь в левой стене помещения соединяла его с коридором, ведущим во двор.

Двор, обсаженный кустарником и высокими деревьями, был вымощен бетонной плиткой. Во дворе, кроме садового столика, был еще цементный бассейн для птиц, скворечник на высоком шесте, а посередине — две клумбы, обсаженные живой изгородью. С севера и юга сад был обнесен высокими стенами, а спереди и сзади возвышались дома. Умиртоворяющую ноту в эту картину вносил клочок голубого неба над головой.

Окна квартиры Бхактиведанты Свами, находившейся на втором этаже в заднем корпусе дома № 26, выходили во двор. Здесь ему предстояло жить, работать и поклоняться Кришне. Друзья с Бауэри помогли ему навести порядок и благополучно устроиться на новом месте. В задней комнате - своем кабинете — Бхактиведанта Свами положил на пол у стены тонкую подушку, обернутую наволочкой с изображением слона, а перед ней поставил некрашеный металлический сундучок, служивший ему письменным столом. На сундучок он поместил пишущую машинку, а вокруг разложил бумагу и книги. Здесь будет его рабочее место. Рукописи, завернутые в шафрановую ткань, экземпляры «Шримад Бхагаватам» и несколько личных вещей Свамиджи разместил в шкафу напротив. Над своим рабочим местом он повесил индийский календарь с изображением Господа Кришны (юный Кришна играет на флейте, а позади Него — корова; Господь стоит на планете Земля, похожей на небольшой холм у Него под ногами). Лучи утреннего солнца, проникавшие сквозь окна в восточной стене, падали на пол, вырисовывая на нем четкую тень пожарной лестницы.

В соседней комнате не было ничего, если не считать изящного кофейного столика, который Бхактиведанта Свами превратил в алтарь. Он поставил на него обрамленное изображение Господа Чайтаньи и Его спутников, а на стену повесил плакат с четырехруким Господом Вишну и божественным змеем, Ананта Шешей. Здесь, как и в мансарде на Бауэри, он протянул веревку для сушки белья.

Обе комнаты недавно покрасили. Полы были выложены добротным паркетом, а недавно отремонтированная ванная и узкая кухня, оснащенная всем необходимым, были чистыми и вполне пригодными для пользования. Там, у окна Бхактиведанта Свами будет часто стоять, глядя на отделенную от двора стеной улицу. Он переехал сюда, даже не зная, удастся ли ему заплатить за аренду за следующий месяц.

Хотя Карл, Майк, Кэрол, Джеймс и Билл сами уговорили его переехать, теперь далеко не всем им было удобно его навещать. Но они надеялись, что придут и новые люди, которые ему помогут. Все в один голос заявили, что это место — самое лучшее, что только может быть. Да и ему, кажется, здесь было удобно. Билл сообщил посетителям «Парадокса» новый адрес Свамиджи.

* * *

История Нижнего Ист-Сайда столь же стара и так же исполнена перемен и человеческих слёз, как и история самого Нью-Йорка. За триста лет до приезда Бхактиведанты Свами Нижний Ист-Сайд был частью поместья Питера Стуйвзанта. Сегодняшняя достопримечательность, парк Томпкинс-Сквер, когда-то был солончаком, носившим название Стуйвзантовой топи.

В сороковых годах девятнадцатого века, когда тысячи ирландских эмигрантов бежали сюда от «картофельного голода», поразившего Ирландию, Нижний Ист-Сайд превратился в трущобы. За два десятилетия ирландцы успели стать образцовыми американцами - примером для следующего поколения иммигрантов — немцев. Постепенно численность переселенцев из Германии так возросла, что в Нью-Йорке именно они стали самой большой группой иностранцев. Затем из Восточной Европы (Польши и Украины) сюда потянулись евреи, и к 1900 году Нижний Ист-Сайд превратился в самое большое в мире еврейское гетто. Но евреи следующего поколения, в поисках более выгодных экономических условий, предпочли переселиться в пригороды, и гетто начало приходить в упадок.