Глава 18. Открываю дверь кабинета. Зед стоит в коридоре, как ангел смерти

Тесса

 

 

Открываю дверь кабинета. Зед стоит в коридоре, как ангел смерти. На нем красно-черная клетчатая рубашка, черные джинсы и кроссовки. Отек на лице немного спал, а синяки вокруг глаз и у носа поменяли цвет от темно-фиолетового до зеленовато-голубого.

 

– Привет… Извини, что я вот так пришел, – начинает он.

 

– Что-то случилось? – спрашиваю я, возвращаясь к столу.

 

Он неловко мнется в дверях с минуту, затем заходит внутрь.

 

– Нет. То есть да, со вчерашнего дня я пытался поговорить с тобой, но ты не отвечала на эсэмэс.

 

– Я знаю, просто у нас с Хардином сейчас и так достаточно проблем, не желаю создавать новые, к тому же он не хочет, чтобы мы с тобой разговаривали.

 

– Ты позволяешь ему указывать, с кем тебе можно разговаривать?

 

Зед садится в кресло перед столом, а я сажусь с другой стороны. Разговор становится серьезным, почти официальным. Не то чтобы так неудобно, просто слишком формально. Смотрю в окно, а потом отвечаю:

 

– Нет. Я знаю, что он своего рода деспот и может что-то делать неправильно, но не могу сказать, что виню его за то, что он не желает нашей с тобой дружбы. Я бы не хотела, чтобы он проводил время с кем-то, к кому испытывает какие-то чувства....

 

Глаза Зеда расширяются.

 

– Что ты сказала?

 

Черт!

 

– Ничего, я только имела в виду…

 

Вокруг меня сгущается воздух и сжимаются стены. Зачем я это только что сказала? Не то чтобы это неправда, но это совсем не помогает делу.

 

– Ты испытываешь ко мне какие-то чувства? – спрашивает он, и с каждым словом его глаза сияют все ярче.

 

– Нет… То есть были. Не знаю.

 

Я путаюсь и отчаянно жалею, что не могу стукнуть себя за то, что ляпнула не подумав.

 

– Ничего страшного, если ты не испытываешь их ко мне, только не надо лгать.

 

– Я не вру, ты мне нравился. И до сих пор, возможно, что-то остается, не знаю. Все так запутано. Ты всегда говорил все правильно, всегда оказывался в нужном месте. Это имело бы смысл, если бы я развивала это чувство. Я уже говорила, что ты мне небезразличен, но мы оба знаем, что это безнадежное дело.

 

– Почему?

 

Не знаю, сколько еще раз надо повторить, прежде чем он поймет, к чему я клоню.

 

– Потому что это бессмысленно. Я никогда не смогу быть с тобой или с кем-то другим, раз уж на то пошло. Ни с кем, кроме него.

 

– Ты говоришь так только потому, что ты у него на крючке.

 

Стараюсь сдержать медленно нарастающий гнев. Зед, конечно, имеет право относиться к Хардину плохо, но мне совсем не нравится, когда он намекает, что я совершенно бесправна и безвольна, когда речь идет о моих личных делах.

 

– Нет, я говорю, потому что его люблю. Не хотела говорить тебе прямо сейчас, но я знаю, что должна это сделать. Я не хочу приближать тебя к себе больше, чем есть сейчас. Я знаю, что ты не понимаешь, почему я остаюсь с ним после всего, что произошло, но я очень его люблю, сильнее, чем когда-либо, и я не на крючке. Я хочу быть с ним.

 

Так и есть. Все, что я только что сказала Зеду, истинная правда. Поедет Хардин со мной в Сиэтл или нет, мы сможем попытаться сохранить отношения. Общаться по скайпу, видеться по выходным, пока он не уедет в Англию. Надеюсь, что к тому времени он уже не захочет отдаляться от меня. Может быть, расстояние смягчит сердце Хардина и он согласится ко мне переехать. История наших отношений показывает, что нам очень плохо друг без друга и, сознательно или нет, в конце концов мы все равно оказываемся вместе. Мне трудно вспомнить время, когда мои дни и ночи не были связаны с этим человеком. Снова и снова пытаюсь представить себе жизнь без него, но это почти невозможно.

 

– Не думаю, что он и вправду предоставляет тебе решать, что для тебя хорошо и чего ты хочешь, – убежденно говорит внезапно охрипший Зед. – Он заботится только о себе.

 

– Вот тут ты ошибаешься. Я знаю, что между вами есть некоторые трения, но…

 

– Нет, ты не знаешь обо всех наших делах, – быстро произносит он. – Если ты…

 

– Он любит меня, а я его, – прерываю я. – Мне жаль, что ты оказался втянут во все это. Очень жаль. Я никогда не хотела причинить тебе боль....

 

Он хмурится.

 

– Ты мне это постоянно говоришь и все же постоянно причиняешь.

 

Больше всего ненавижу выяснять отношения, особенно с человеком, который для тебя что-то значит, но я должна сказать ему это, чтобы покончить раз и навсегда с… Даже не знаю, как это назвать. Этой ситуацией? Недоразумением? Темной полосой?

 

Я смотрю на Зеда. Надеюсь, он видит мою искренность.

 

– Я не нарочно. Прости.

 

– Тебе не нужно извиняться. Я уже знал это, когда решил сюда приехать. Ты все дала понять мне предельно ясно еще возле административного корпуса.

 

– Тогда зачем ты пришел? – тихо спрашиваю я.

 

– Чтобы с тобой поговорить. – Он оглядывает комнату, потом снова смотрит на меня. – Неважно. Не знаю, зачем я пришел, – вздыхает он.

 

– Вот как? Несколько минут назад ты казался вполне уверенным.

 

– Нет. Это бессмысленно, ты правильно сказала. Прости меня.

 

– Все нормально, ты не должен извиняться, – отвечаю я.

 

Мы оба это говорим, думаю я.

 

Он указывает на коробки.

 

– Ты собираешься?

 

– Да, почти закончила.

 

Воздух между нами становится ужасно плотным, и никто не знает, что еще сказать. Зед смотрит в серое небо в окне, я гляжу на стену позади него. Наконец он встает и говорит еле слышным грустным голосом:

 

– Я тогда пойду. Извини, что пришел. Удачи тебе в Сиэтле, Тесса.

 

Я встаю.

 

– Прости меня за все. Я хотела бы, чтобы многое было иначе.

 

– Я тоже, больше, чем ты думаешь, – отвечает он, поднимаясь с кресла.

 

Мне очень жалко Зеда. Он всегда был так добр ко мне, а я ничего в ответ не сделала, только заманила его и потом отвергла.

 

– Ты принял решение, будешь выдвигать обвинения?...

 

Не совсем подходящее время, чтобы спрашивать об этом, но я не знаю, увижу или услышу ли я его когда-нибудь еще.

 

– Нет, я не собираюсь этого делать. Решено, нет смысла об этом больше говорить. Я тебе говорил, что если ты скажешь мне, что не хочешь меня больше видеть, я сниму обвинения, верно?

 

Внезапно чувствую, что, если Зед взглянет на меня еще раз, я расплачусь.

 

– Да, – тихо отвечаю я.

 

Чувствую себя Эстеллой из романа «Большие надежды», разбивающей чувства Пипа. Мой собственный Пип стоит передо мной и смотрит на меня. Вот эту роль мне хотелось бы играть меньше всего.

 

– Мне действительно жаль, что так получилось. Мы могли бы остаться друзьями, – бормочу я.

 

– Да, но тебе не разрешается иметь друзей, – вздыхает он, потирая пальцами нижнюю губу и пощипывая ее.

 

Я решаю не комментировать: речь не о том, что мне «разрешается» делать. Представляю себе, как это выглядело бы со стороны других людей и Хардина, и убеждаюсь, что он понимает, что это меня беспокоит, а его чувство ко мне заставляет всех судить обо мне неправильно.

 

Как нарочно, рабочий телефон нарушает наше молчание. Жестом прошу Зеда не уходить и поднимаю трубку.

 

– Тесса, – доносится до меня грубый голос Хардина. Вот дьявол!

 

– Привет, – неуверенно отвечаю я.

 

– Все в порядке?

 

– Да.

 

– Ты как-то странно говоришь. – Почему он так хорошо меня знает?

 

– Все в порядке, – снова уверяю его я. – Просто отвлеклась.

 

– Ладно. Короче, мне нужно знать, что делать с твоим папой. Я тебе писал, но ты не отвечала. У меня есть еще всякие дела, и я не знаю, оставлять его здесь или что?

 

Смотрю на Зеда. Он стоит у окна, не глядя на меня.

 

– Не знаю, ты не можешь взять его с собой? – Сердце у меня колотится.

 

– Блин, нет. Нет.

 

– Тогда оставь его там, – говорю я, чтобы завершить разговор.

 

Хочу рассказать Хардину о Зеде здесь, но представляю, как он разъярится, если узнает, что он заходил, а я, черт возьми, хотела это скрыть.

 

– Ладно, тогда, как вернешься, сама реши, что с ним делать.

 

– Ладно-ладно, увидимся дома.

 

Раздается музыка, и у меня уходит минута, чтобы понять, что она исходит от Зеда. Он лезет в карман и отключает ее, но не раньше, чем Хардин успевает ее услышать.

 

– Что это было? Чей это телефон? – спрашивает он.

 

Моя кровь сразу холодеет, пока я делаю паузу, чтобы обдумать ответ. Мне нельзя показать страх или волнение, когда Хардин узнает, что Зед тут. Я ничего плохого не сделала; он пришел, и он уезжает. Хардин раздражается, когда ко мне в офис заходит Тревор, а ведь он сотрудник и имеет право заходить, когда захочет.

 

– Этот гребаный Тревор там?

 

– Нет, это не Тревор. Это Зед, – набрав воздуха в грудь, говорю я.

 

Молчание. Смотрю на экран, чтобы убедиться, что звонок еще продолжается.

 

– Хардин?...

 

– Да, – отвечает он, шумно выдыхая.

 

– Ты меня слышишь?

 

– Да, Тесса, я слышал.

 

И все? Почему он не орет в телефон и не угрожает его убить?

 

– Поговорим об этом позже. Попроси его уйти, пожалуйста, – спокойно просит он.

 

– Хорошо…

 

– Спасибо, увидимся дома, – говорит он и вешает трубку.

 

Когда я, немного сбитая с толку, кладу трубку, Зед поворачивается ко мне:

 

– Прости, я знаю, он будет беситься из-за этого.

 

– Не будет. Все в порядке, – отвечаю я. Конечно, это не так, но в любом случае хорошо звучит. Реакция Хардина на то, что Зед находится в моем кабинете, меня поразила. Никак не ожидала, что он будет так спокоен. Думала, он скажет, что едет сюда. Очень надеюсь, что это не так.

 

Зед подходит к двери.

 

– Ладно. Думаю, мне пора идти.

 

– Спасибо, что зашел, Зед. Видимо, до моего отъезда больше не увидимся.

 

Он поворачивается. В его глазах что-то мелькает, но исчезает так быстро, что я не успеваю понять, что именно это было.

 

– Не буду говорить, что встреча с тобой усложнила мне жизнь, но я ничего не хотел бы менять. Я прошел через все это дерьмо – драки с Хардином, потерю друга, все такое. Ради тебя я прошел бы через все это еще раз. Кажется, мне не везет: не могу встретить девушку, которая не любит кого-то еще.

 

Его слова всегда меня трогают, всегда. Он всегда так искренен, просто восхитительно.

 

– Пока, Тесса.

 

Это куда больше, чем обычное дружеское прощание, но не могу ответить ему тем же. Если я скажу что-то не то или промолчу, то опять дам ему ложную надежду.

 

– Пока, Зед.

 

Стараюсь улыбнуться, и он подходит ко мне. На мгновение я пугаюсь, что он хочет меня поцеловать, но нет: Зед обнимает меня, крепко, но коротко, и быстро целует в лоб. Потом сразу отступает и хватается за ручку двери, как утопающий за соломинку.

 

– Береги себя, хорошо? – говорит он, открывая дверь.

 

– Ладно. В Сиэтле не так уж плохо, – улыбаюсь я.

 

Чувствую себя уверенной в себе, словно сделала то, что надо....

 

Он хмурится и выходит из кабинета. Когда дверь закрывается, слышу, как он тихо бормочет:

 

– Я не про Сиэтл.