Мне очень больно слышать, что некоторые из моих духовных братьев вступили в тайный сговор с целью не дать мне купить землю в Майяпуре.

Любую угрозу ИСККОН Прабхупада воспринимал близко к сердцу. Он терпеливо объяснял ученикам, почему он носит титул «Прабхупада» и почему ученик должен относиться к духовному учителю как к представителю Кришны, не пытаясь через него «перешагнуть» и обратиться к предшествующим духовным учителям. Но теперь всего лишь несколько фраз, неосторожно сказанных кем-то в Индии, подрывали веру некоторых его учеников. Возможно, именно эти предательские идеи и заразили ИСККОН, став причиной грубых ошибок в «ИСККОН-пресс» и отклонений в Лос-Анджелесе. Разговоры об относительном положении духовного учителя были ни чем иным, как происками майи, энергии иллюзии. Майя пыталась сбить преданных ИСККОН с толку. Такова ее работа: уводить обусловленные души от служения Кришне.

Последние события стали отвлекать Прабхупаду от работы над книгами. В Лос-Анджелесе его работа спорилась, и недавно он закончил второй и последний том «Кришны». Закончив последнюю главу, он тотчас начал диктовать на ту же магнитофонную ленту обобщенное изложение Одиннадцатой песни «Шримад Бхагаватам». Однако постепенно работа остановилась.

Карандхара: Чтобы переводить, Прабхупаде нужно было глубоко сосредоточиться. Он открывал два или три больших тома «Бхагаватам», а иногда и несколько других книг, поменьше, на которые он ссылался. Он сидел за столом, в очках, и говорил в свой диктофон. Он полностью погружался в чтение. Иногда он что-то записывал на листе бумаги, затем заглядывал в одну из своих книг, потом открывал другую, возвращался на предыдущую страницу, снова что-то записывал, а потом диктовал. Для такой работы требовалась предельная сосредоточенность. Мне кажется, именно поэтому Прабхупада работал по ночам, после вечернего отдыха. С часу или двух ночи до шести или семи утра он погружался в работу. В это время было тихо, и он мог сосредоточиться.

Но когда Прабхупаду стали беспокоить проблемы в ИСККОН, его работа застопорилась. Он много времени тратил на разговоры с преданными, которые приезжали из других мест, со мной, и другими посетителями. Затем ему требовалось время, чтобы все взвесить, обдумать, и он не мог сосредоточиться на переводе. Эти осложнения очень его беспокоили. Он размышлял над ними, а потом говорил:

— Я так и не смог сосредоточиться. Я думал об этой проблеме.

Духовный учитель страдает из-за ошибок учеников, но Прабхупада не был пессимистом. Он продолжал петь и давать в храме лекции, продолжал приглашать к себе, в образцовый центр в Лос-Анджелесе, лидеров своего Движения; однако если он замечал какие-то нездоровые настроения, то тут же старался их исправить. Например, когда Гуру-даса написал из Лондона о том, что они разрешили какому-то индийскому гостю сесть на вьясасану Прабхупады и прочитать в храме лекцию, Прабхупада сразу же ответил, указав на ошибку.

Я удивлен, что ты позволил г-ну Парикху сесть на вьясасану. Ты знаешь, что вьясасана предназначена для представителя Вьясадевы, духовного учителя, но г-н Парикх не принадлежит к Парампаре, чтобы действовать как представитель Вьясы, а также не обладает глубоким знанием вайшнавских принципов. Из твоего письма я понял, что иногда, сидя на вьясасане, г-н Парикх обсуждает философию Ауробиндо, поэтому я несколько удивлен, как ты мог это допустить. Я думаю, ты должен немедленно исправить все эти ошибки, как ты говоришь в двух последних строках своего письма: «Я думаю, что лучше было бы прекратить его лекции. Этот вздор нельзя допускать».

В письме из Парижа Тамала-Кришна задавал Прабхупаде философские вопросы о совершенстве духовного учителя, и Прабхупада ответил подробно, но строго.

Духовный учитель всегда освобожден. В какой бы жизненной ситуации он ни оказался, его нельзя считать обычным человеком. Положение духовного учителя достигается тремя путями. Первый называется «садхан-сиддха», когда душа достигает освобождения, следуя регулирующим принципам преданного служения. Того, кто достиг освобождения по милости Кришны или Его преданного, называют «крипа-сиддха». А последний, «нитья-сиддха», — это тот, кто никогда в течение своей жизни не забывает о Кришне. Таковы три вида совершенства жизни.

Что касается Нарады Муни, то в своей прошлой жизни он был сыном служанки, но позднее по милости преданных стал сиддхой. В следующей жизни он родился Нарадой и с благословения Господа получил возможность свободно передвигаться куда пожелает. Поэтому, несмотря на то, что в прошлой жизни он был сыном служанки, ему ничто не помешало достичь совершенства в духовной жизни. Подобным образом, любое обусловленное живое существо может достичь совершенного уровня одним из вышеуказанных путей и следуя яркому примеру Нарады Муни.

Не понимаю, почему ты спросил о моей прошлой жизни. Влияли ли на меня законы материальной природы? Даже если допустить, что законы материальной природы влияли на меня, мешает ли это мне быть Духовным Учителем? Как ты думаешь? Яркий пример — жизнь Нарады Муни; несмотря на то, что в прошлой жизни он был обусловленной душой, это не помешало ему стать Духовным Учителем. Этот закон применим не только к Духовному Учителю, но и ко всем живым существам.

Что касается меня, то я не могу сказать, кем был в прошлой жизни, но один опытный астролог рассчитал, что в прошлом я был врачом и вел безгрешную жизнь. Кроме того, это подтверждается словами «Бхагавад-гиты» «шучинам шриматам гехе йогабхрашта бхиджаяте», — йог, не успевший закончить свою практику, появляется на свет в богатой семье или становится сыном шучи, праведника. По милости Кришны, в этой жизни мне были предоставлены обе эти возможности — я родился у благочестивого отца и вырос в одной из самых богатых и знатных семей Калькутты (Кашинатха Маллик). Божество Радха-Кришны, которому поклоняется эта семья, призвало меня к Себе, и поэтому во время моего последнего визита в этот город я, вместе с моими американскими учениками, остановился в Его храме. Хотя у меня были все возможности предаваться четырем основам греховной жизни (поскольку я был членом очень знатной семьи) Кришна всегда хранил меня, и на протяжении всей своей жизни я не знал ни незаконного секса, ни одурманивающих средств, ни мяса, ни азартных игр. Так что, если рассматривать эту мою жизнь, мне на память не приходит ни одного случая, когда бы я не помнил о Кришне.

Прабхупада понимал, что некоторые из его лидеров совсем запутались в делах управления ИСККОН и пытаются взять власть в свои руки. В лекциях он только намекал на это, — например, на то, что преданные недостаточно повторяют «Харе Кришна» и мало читают. Поэтому большинство преданных не догадывались о беспокойствах своего духовного учителя. Но иногда, сидя в своей комнате или в саду, Прабхупада делился с учениками своими опасениями. Он хотел, чтобы ученики его руководили ИСККОН, но для этого они должны быть чисты. Только тогда он смог бы полностью погрузиться в написание книг. В июне он написал Брахмананде:

Теперь я хочу полностью посвятить свое время написанию и переводу книг, и нам необходимо добиться того, чтобы управление нашим Обществом могло осуществляться без моего участия. Я думаю, что для решения важных вопросов у нас должен быть сформирован центральный руководящий орган. Я уже говорил об этом с Гаргамуни. Поэтому, если ты успеешь к Ратхаятре, то мы сможем встретиться в Сан-Франциско и предварительно все это обсудить.

* * *

В июле Прабхупада приехал в Сан-Франциско на четвертый ежегодный праздник Ратха-ятра. Это был самый большой фестиваль из тех, что когда-либо здесь проводились: тысячи людей прошли с колесницами через Голден-гейт-парк к пляжу. Прабхупада чувствовал себя неважно и присоединился к шествию только с середины. Окруженный сотней учеников, поющих «Харе Кришна» под аккомпанемент каратал и мриданг, он танцевал перед колесницами.

Потом Прабхупада изъявил желание ехать, как и в прошлом году, на колеснице, но некоторые ученики стали его отговаривать. Они сказали, что однажды на них уже напала шайка хулиганов, и Прабхупаде из соображений безопасности лучше не ехать на колеснице. Он какое-то время настаивал, но в конце концов уступил и поехал к пляжу на машине.

На пляже, в танцзале «Домашний пес» Прабхупада начал лекцию словами:

— Я хотел бы поблагодарить всех вас за то, что вы нас посетили. Хотя я не очень хорошо себя чувствую, я счёл своим долгом прийти, ведь вы столь любезно посетили наше празднование Ратха-ятры Господа Джаганнатхи. Я чувствую, что обязан был прийти сюда, чтобы увидеться с вами и к вам обратиться, — произнес он слабым голосом.

Позже, в своей квартире, Прабхупада выразил недовольство тем, что ему не позволили ехать на колеснице. Как глава движения «Харе Кришна» он должен был находиться там. Ученики не просто отказали ему — некоторые из них сами демонстративно залезли на колесницу, как будто бы заняв его место.

Прабхупада попросил президентов храмов, съехавшихся на Ратха-ятру, собраться и обсудить вопрос создания управляющего органа ИСККОН. Преданные собрались, а затем сообщили о своем решении — главным руководителем должен быть один из них.

Они не поняли. Прабхупада объяснил, что сила заключается в единстве, а не в одном человеке. Какая необходимость в еще одном единоличном лидере – ведь в ИСККОН уже есть ачарья-основатель? Он попросил их собраться снова.

* * *

Вернувшись в Лос-Анджелес, Прабхупада объявил, что даст некоторым ученикам посвящение в санньясу. Община преданных оживленно готовилась к празднику. Прабхупада сказал, что санньяси должны будут покинуть свои храмы, путешествовать и проповедовать. Такого в ИСККОН еще не было —новость стала сенсацией и очень понравилась преданным.

Прабхупада давал санньясу наиболее зрелым из учеников, сказав при этом, что цель посвящения в санньяси — помочь им очиститься и избавиться от пут материальных желаний. Он назначил церемонию на конец июля, через две недели.

Как-то раз Прабхупада сидел в своей комнате в Лос-Анджелесе и беседовал с преданным, приехавшим из другого города. Преданный смиренно поинтересовался, почему Прабхупада не ответил на его вопросы, которые он задал в последнем письме. Но Прабхупада этого письма не помнил. Расспросив секретаря, он выяснил, что тот частенько показывает приходящую почту некоторым руководителям храмов, а те по собственному почину иногда «придерживают» те письма, которые кажутся им незначительными или, по их мнению, могут принести Прабхупаде беспокойство.

Прабхупада был вне себя от гнева. Как они посмели встать между ним и его учениками? Как им в голову могло придти принимать подобные решения? Как может ученик подвергать цензуре почту своего духовного учителя?

Хотя Прабхупада сделал выговор всем ученикам, которые имели отношение к этому случаю, на сердце у него стало еще тяжелее. Его все больше беспокоили признаки духовной болезни, занесенной письмами из Индии. В то время в Лос-Анджелесе Прабхупаде некому было довериться, чтобы рассказать обо всех этих случаях, свидетельствующих о серьезном принижении положения духовного учителя. Все эти тревоги отразились и на его физическом состоянии — он заболел и перестал есть.

Карандхара: Я тоже кое-что слышал, но в расстановке оценок все было как-то затушевано и приукрашено. Прабхупада тоже избегал много говорить на эту тему. Хотя однажды, когда я сидел у него в комнате, сразу после того, как его санньяси покинули Лос-Анджелес, он спросил меня, понимаю ли я, что происходит. Я ответил:

— Думаю, да, — но в действительности я знал совсем немного.

В это время с улицы донеслось пение преданных, вышедших на санкиртану. Прабхупада сидел за столом. Услышав киртан, он обернулся и с улыбкой посмотрел в их сторону. Затем он повернулся ко мне.

— Они невинны, — сказал он. — Не втягивай их в эти дела.