Мая, пятница, алгебра. О господи! Уже весь город в курсе вчерашней истории с бабушкой в ресторане
О господи! Уже весь город в курсе вчерашней истории с бабушкой в ресторане. Видимо, сегодня других новостей нет, потому что даже «Пост» упомянул об этом. В колонке справа на первой странице в углу: «Королевский скандал». «Принцесса и горошина» – сообщает «Дейли ньюс». Между прочим, суп был вовсе не гороховый, а из лобстеров. Даже «Тайме» об этом написала! Вроде бы «Нью‑Йорк тайме» считает ниже своего достоинства печатать статьи на такие темы, а вот и нет, вон она, статейка, в разделе «Метро». Лилли сразу сунула мне газеты под нос, как только они с Майклом влезли в лимузин. – Слушай, ну твоя бабушка на этот раз отколола! – сообщила Лилли. Будто без нее это не понятно. Будто меня не мучит чувство вины из‑за того, что я, пусть и ненамеренно, стала причиной увольнения Джангбу. Хотя, должна признаться, от скорби по Джангбу меня отвлек Майкл. Он так суперски выглядел! Впрочем, как обычно, когда он утром садится в лимузин. Ведь он только что побрился, и его лицо такое гладкое. У Майкла не очень много волос на лице, но к концу дня, когда мы предпочитаем целоваться, щеки Майкла слегка напоминают наждачную бумагу. Вообще‑то я не могу не думать, что по утрам с Майклом целоваться было бы намного приятнее, чем вечером, потому что лицо у него тогда совсем гладкое. А получается, что целуемся мы с ним вечерами, когда его лицо царапается. Особенно шея. Нет, я вовсе не собиралась целовать своего парня в шею. Странно как‑то это... Не знаю про шеи других, но у Майкла шея очень славная. Иногда, очень редко, когда мы остаемся одни, я утыкаюсь носом Майклу в шею и просто вдыхаю. Я знаю, это звучит странно, но шея Майкла пахнет так здорово, очень‑очень приятно, как мыло. Мыло и что‑то еще. Что‑то, отчего я уверена, что со мной все будет в порядке и со мной никогда ничего плохого не случится, когда Майкл обнимает меня, а я нюхаю его шею. ЕСЛИ БЫ ОН ЕЩЕ МЕНЯ И НА ВЫПУСКНОЙ ПРИГЛАСИЛ!!!!!!!! Мы бы танцевали, и я всю ночь нюхала бы его шею, и никто бы об этом не знал... Так, секундочку. Что это я там писала, пока не отвлеклась на запах майкловской шеи? А, да. Бабушка. Бабушка и Джангбу. Ни в одной статье о вчерашнем вечере не сказано ни слова об участии Роммеля. Ни в одной. Ни единого намека на вину бабушки. Ну что вы! Но Лилли знает об этом, так как Майкл все ей рассказал. – Вот что надо делать, – сказала она. – В классе талантливых и одаренных мы нарисуем транспаранты и после школы выйдем. – Куда? – спросила я. Я совершенно не поняла, о чем она говорит, потому что все еще думала про гладкую шею Майкла. – Да к «Хот Манже», – ответила Лилли, – будем протестовать. – Против чего? – тупо спросила я, поскольку была занята мыслью о том, нравится ли Майклу нюхать мою шею так же, как мне нравится нюхать его. Честно говоря, я даже не помню, нюхал ли он вообще ее когда‑нибудь. Он же выше меня, и мне гораздо проще подтянуть свой нос к его шее и понюхать. Но если он начнет нагибаться ко мне, чтобы понюхать шею, то это, во‑первых, будет странно выглядеть, во‑вторых, наверное, просто неудобно. – Да против бессовестного увольнения Джангбу Панасы! – заорала Лилли. О, супер! Теперь я знаю, чем мне заняться после школы. Будто у меня нет других проблем: а) Уроки принцессы с бабушкой. б) Домашняя работа. в) Беспокойство из‑за праздника, который готовит мне мама в субботу вечером: а вдруг никто не придет, а если придет, вдруг мама и мистер Дж. отмочат что‑нибудь такое, за что мне будет стыдно. Например, мама может рассказать кому‑нибудь о том, что происходит у нее внутри, а мистер Дж. может начать играть на своей ударной установке. г) Меню для «Атома» на следующую неделю. д) Папино навязчивое желание утащить меня на два летних месяца в Дженовию. е) Мой парень до сих пор не пригласил меня на выпускной. О нет, давайте я просто ЗАБУДУ ОБО ВСЕМ ЭТОМ и буду переживать за Джангбу. Не поймите меня неправильно: меня, конечно, волнует его судьба, но у меня и своих проблем по горло. Ну, например, хотя бы то, что мистер Дж. раздал контрольные, написанные в понедельник, и на моей стоит огромный красный трояк с длинным жирным минусом и приписка: «Надо поговорить». Н‑да, мистер Джанини, мы случайно не виделись сегодня утром за завтраком? Тогда не могли все сказать? О господи, Лана обернулась и грохнула сегодняшнюю «Нью‑Йорк ньюсдей» на мою парту. Там огромная фотография моей бабушки с Роммелем на руках, покидающей «Хот Манже», и пятна лобстерного супа‑пюре заметно выделяются на блузке. – В твоей семейке хоть один здоровый есть? – спросила она мерзким шепотом. Знаешь что, Лана? Оч‑чч‑ень хороший вопрос.
|
