Стукач. Страна стукачей! Я женщина одинокая, соскучилась в невостребованности, мне сорок восемь лет, в раз расколюсь, скажу правду... а вот если бы мне стукач принёс сто долларов и предложил безвозмездно, за правду о себе, тогда не знаю, чего сделала бы... тогда растрогалась бы наверное и позвонила бы анонимно в аварийно-газовую службу и отменила фейерверк! Ерунда. Бред. Все равно крысы телефонный кабель перегрызли во всей округе, а новой власти наплевать, не травить же ей родичей. И нет у меня совести, в шесть десятков календарных лет, не принесли же мне сто долларов, не дали, а мне их хватило бы на пять месяцев проживания, вот, как экономно умею я жить с папой на горбу и с псом в углу, было бы что экономить... А сколько сотенных у Милого! То-то. Да гори он синим пламенем! И стучит ведь! Брось послание в почтовый ящик, почтальон, и вали! Знаете, папа, отчего я так ловко управилась с паяльной лампой? На днях помогала мясникам, лично опаливала свежезабитое мясное животное... да это как раз в день пропажи нашей собачки было... да, точно. А вы думали, откуда у нас булиончик? Да что ж это за стук!? Боже, это ж в голове моей, в мозгу! кардан стучит... заклинит... так что, никто в дверь и не стучал, кому стучать в мою дверь? А, папа? Вам конечно, подумалось: не потаскушка ли какая притопала по старой памяти, старушка-поскакушка, а? Папа. Папочка. Папик. Единственный мой человечек. Светоч. Паяльная лампа. Лампочка. Лампик. (У порога спальни поёт и пляшет.) Кудри вьются, кудри вьются, кудри вьются у блядей. Почему они не вьются у порядочных людей. (Замирает.) Или в дверь стучали? Если то был почтальон, трудно, что ли, в почтовый ящик заглянуть - на двери же? Я плохо живу не потому, что всё плохо, но потому что вы, папа, плохой. А я хорошая. И анализы хорошие. Могу даже размножаться. Только кому это надо. Как и четверть века назад? Двенадцать. Чёрт! Нет! четверть века назад мне было двенадцать лет, но по отношению к прошлому Году Крысы, а не к этому! Повзрослела незаметно. И какие проблемы? Помолодеем! (Кружит по комнате ведьмою.) Пусть мне будет столько лет, сколько хочется, всё равно ж никто не видит, а мне самой про себя виднее! Итак? Сегодня мне - тридцать шесть. Год Крысы. Сорок восемь мне будет ещё аж через двенадцать лет. Я живу ещё не так плохо, потому что папа не такой плохой и жив несомненно. А я, как всегда, хорошая. И анализы хорошие. Могу долго ещё размножаться. Только кому это надо. Как и четверть века назад. Сколько ж мне было четверть века назад? Двенадцатый год! Одиннадцать - число великих людей. Только кому это надо? Ну, не бомба же в почтовом ящике, в самом деле, бомба - там, Напротив, поджидает Милого. Ах, какой он - Милый! был, есть и вот-вот его не будет. В двенадцать минут пополудни... ну, в тринадцать, ну - в одиннадцать минут. Нет, обязательно - в двенадцать! (В замочную скважину входной двери.) Ну? Вот же ящик - на двери, открывай... Как он, Милый, приторчал тогда на пляже, когда мы стали заголяться, он увидел ножки мои волосатые и ошалел от счастья! Волосы на теле, говорят, к счастью. А ведь он тогда, и никогда! соски грудки моей не видел, счастливее сосочков не увидишь! я специально в бане поглядывала. Нет, мне определённо всего двадцать четыре года, и точка. (В сторону спальни.) А, родитель? Для кого родил ты это неувиденное счастье? (Открывает почтовый ящик.) Почтовый ящик открывается. (Из ящика падает на пол письмо.) Письмо! Значит, стучали в дверь, не по голове. (Вскрывает конверт, читает извещение.) Письмо официальное, из народного суда. Окно оттает скоро, напрочь. Твоя работа, папик: повестка в суд? Твоя. Я видела черновик, папа, ковырялась в каракулях вашего заявления в суд, каракулевый ты мой... барашек, по поводу взыскания с дочери своей, Варвары… родной, алиментов. (Поёт и пляшет.) Что нам, что нам не форсить, что нам не бахвалиться: у отца одна овца - мне рога достанутся. Судебный иск. Отца к дочери. Думала, что не успел ты до паралича отправить, не волновала тебя разборками. Успел. Отправил на правёж родную дочь! И тут же самого разбило. Зачем нужно, папа, не любить того, что любит тебя, ты - как Милый... но ты-то мне папа! (Поёт.) Продавщица в магазине назвала меня свиньей, люди думали: свинина, встали в очередь за мной. (Танцуя, подходит к лампе и сжигает уведомление с конвертом.) А повестку мы спалим на ясном огне паяльной лампе, в прах тебя, в пепел! Дьявол, а это-то, что такое есть?! (Ей видится, как из кладовки выходит гуськом стая крыс, проходит через всю комнату и уходит прочь, оставив следы лап на сугробе. После долгой паузы.) Крысы!!! Чур меня, чур! Ушли... Гуськом. На промысел. Счастливой охоты, соседи! Нету интересу, папа, откуда у нас мясо на булиончик? (Порхает у двери в спальню.) Хочешь знать, развалина? развалился тут, нахлебник… никто не любил вас, так как я! Я просто с ума сходила по вам. И сошла. Не желаю, чтоб Милый жил Напротив, там хорошо! там всё благоустроено. А я живу в домовине. Не хочу! Смерть! Я убью вас снова, папа. Мозг выстудило. И только тление холодной злобы в утробе. Смерть! Ты уже видишь Бога? Скажи Ему: Варвара не любит Тебя, старый холостяк! Что Он может понимать в любви, бессемейный! Я в человечину верю, в мясо и кровь. Моя сущность - крыса, из мяса и крови. И дерьма. Я, папа, вас люблю! Да, вы украли у меня сто долларов, помните? Не у меня, у нас! Потом вас разбило. Кормиться стало абсолютно нечем. Что - ваша пенсия? Моя безработица... Чудак-человек, назвать собаку Айю, что означает: жизненная сила! Как отказаться от дармовой жизненной силы, не вкусить? Голодному-то да больному. И обоим мяса хочется и нужно мясо-то, для жизни надо. Я сама её, Айюню нашу, собачку, опаливала, той самой паяльной лампой. Омоновцы, по моему личному письменному заявлению, расстреляли её, жизненную нашу силу, а бомжатники и прочая сволочь, типа нас, помогли освежевать тушу. И всем хватило мяса, на всех хватило жизненной силы. Так разогреть булиончик-то, мясной? В суд подать на меня, на кормилицу! Я жизнь положила на твоё проживание, папаша! Нет, не говори ничего Богу, мы с Ним сами разберёмся, при встрече. Шутка. Ох, и шутница я, такая баба… ба… бах! (Поёт и пляшет.) Мы частушки петь кончаем, удаляемся, если мы вам надоели, извиняемся. Ой, довольно наплясались, не пора ли мне кончать? Про любовь и про измену никогда не рассказать. (Замерла.) Мне одиннадцать лет. Сегодня: одиннадцать часов одиннадцать минут дневного времени, бодун старого нового тысяча девятьсот девяносто шестого - моего года! Через десять минут... ну - двенадцать... нет: одиннадцать, самолёт пойдёт на посадку. Посадится. Вырулит. Подгонют трап. А все - с бодуна! Подадут автобус. Пассажиропоток выгрузится из живота самолета. А вот и мой Милый идёт, бредёт, качается, вздыхает на ходу. (Поёт.) Камаринский мужичок, мужичок. Он идёт, идёт попёрдывает, за муди, муди подёргивает. (Приплясывая, идёт к оттаявшему окну.) Снеги пали, снеги пали, дождь пошёл - растаяли. Ребят хороших разобрали, мудачьё оставили. (Пританцовывая, глядит в окно.) И поётся ведь... мне одиннадцать лет! Отрыгнулся пассажиропоток на люди, кто куда дриснул, прямо в морозный городской январь. Холодрыга. Милый на автобусе не ездит, взял такси. Окно чистое-чистое! И жизнь светлая-светлая! Но так жить я не хочу, не буду. Через десять минут Милый подъедет к дому. А дом - свеча! Откуда ж ему знать об этом. А в предыдущий год Крысы, сколько мне было лет? Нисколько! Я была в утробе. И это славно! В утробу меня! Да чтоб всё - по новой! Сразу после фейерверка и рожусь! И не говорите, что живу я в доме, похожем на домовину, это утроба, я живу в утробе! а вы говорите: в трущобе, вас подводит зрение. Я даже свечечку поминальную запалю по былой Варваре. (Зажигает свечку от лампы, ставит на подоконник, глядя в окно.) Вот и такси! Милый!!! Ледяное крыльцо. Жёлтое, в разводах собачьей и мужской мочи. Сивушный подъезд. Лифт, надо же, работает, в праздничные-то дни! Девятый этаж. Налево. Ключ. Где ключ? Вот. Замочная скважина. Где. Вот. Двери отпираются. Двери открываются. Не сразу, но пахнуло. Газом. Газом пахнет? Ну и что, как всегда. Рука шарит по стене. Выключатель включается... зачем было включать выключатель, когда выключатель должен выключить? Там, возле плиты, ещё и свечечка горит... ба, бах! Бах! (Включает плейер, звучит музыка Баха, поёт и пляшет.) Кабы я, кабы я канареечкой была, я б у милого на доме себе гнездышко свила. У милого дом как дом, бывала вечером и днём. Постояла да подумала: - Кто жить-то будет в нём? С неба звёздочка упала на малиновый кусток. Я от милого отстала, что от дерева листок.
