БИТВА ЗА КРОСТОН

 

Посыльные штаба успели как раз вовремя. Майор Ленк с трудом удерживал своих людей от бегства. На протяжении последних тридцати километров то и дело попадались разрозненные отступающие подразделения мендонской армии. Среди солдат было немало раненых. Их моральное состояние оставляло желать лучшего.

Царила всеобщая паника. Воины любой ценой старались уйти подальше от фронта.

Как и следовало ожидать, не имеющий навыка верховой езды властелин пустыни начал быстро отставать. Впрочем, он оказался не одинок.

Несмотря на перевязку раненый тасконец чувствовал себя неважно. В сложившейся ситуации гонцы приняли единственно верное решение — разделиться.

Первая пара на свежих лошадях поскакала вперед, а вторая останавливала дезертиров.

Выполнить поставленную задачу было нелегко. Унимийцы с подозрением смотрели на мутанта-чужака. Лишь страх перед наказанием за предательство заставлял солдат возвращаться назад.

Не обошлось и без инцидентов. Какой-то сержант попытался пикой ударить Карса. Стальной наконечник пробил куртку и слегка зацепил бок властелина.

Вождь не сдержался и с силой стукнул кулаком мендонца по голове. У бедняги не выдержали шейные позвонки, и он замертво рухнул на землю.

Два десятка бойцов тотчас выхватили оружие. От кровопролития тасконцев спас резкий, отрезвляющий окрик второго посыльного. Офицер сумел убедить разъяренных солдат применить свои силы в другом направлении.

Тем временем защитники форта готовились к предстоящему штурму. Получив приказ штаба, Ленк почувствовал уверенность в собственных силах и развернул кипучую деятельность.

Майор выставил многочисленные посты на дороге и в лесу. Скрытые дозоры отлавливали беглецов и приводили их в Кростон. За пять часов гарнизон крепости увеличился больше чем наполовину.

Проявляя жесткость и требовательность, командир форта сумел быстро навести порядок. С буйными паникерами офицер не церемонился. Четверых повесили на ближайших деревьях в назидание остальным.

Ленк совершено не делал различий по классовому признаку. Один из казенных был дворянином, но унимийца это не остановило.

Известие о расправе, равно примененной и к простолюдинам, и к знатному человеку, мгновенно облетело Кростон, и авторитет майора в глазах защитников поднялся на небывалую высоту.

Теперь все мендонцы подчинялись командиру гарнизона беспрекословно. До людей начало доходить, что война — не дуэль, и правил в ней не существует.

Ждать врага пришлось недолго. Если посыльные прибыли к вечеру второго дня вторжения, то бонтонцы появились к полудню третьего. И хотя это была лишь разведка противника, даже она представляла реальную угрозу.

Кавалеристы остановились на краю поляны и внимательно рассматривали форт.

Сто двадцать километров неприятель преодолел меньше, чем за трое суток. От такого успеха могла закружиться голова даже у самого осторожного военачальника.

Чуть помедлив, бонтонцы с ходу пошли в атаку. Видимо, они посчитали, что гарнизон давно разбежался, а оставшаяся охрана не в состоянии оказать достойного сопротивления.

Расплата за эту неосмотрительность последовала незамедлительно. Стоило всадникам приблизиться к Кростону, как со стен на них обрушился град стрел.

Первые ряды были сметены в одно мгновение. Испуганные животные, потеряв седоков, разбежались в разные стороны.

Осознав допущенную ошибку, враг попытался развернуться. Но тут из засады выбежали отряды пехотинцев, предусмотрительно оставленные Ленком в лесу.

Пиками и копьями солдаты без труда добили уцелевших кавалеристов. Мендонцы полностью уничтожили разведку противника. Не спасся ни один.

Эта маленькая победа воодушевила защитников крепости. В действиях людей появилась уверенность и слаженность.

Собрав оружие, отловив лошадей и спрятав трупы врагов, тасконцы приготовились к более серьезному сражению.

Через три часа на дороге показалась передовая колонна бонтонцев. Не слыша выстрелов и не получая тревожных донесений, наступающие действовали довольно беспечно.

Не обращая внимания на форт, неприятель неторопливо шел на юг. Расстояние до Кростона медленно, но неуклонно сокращалось.

Чтобы у врага не возникло никаких подозрений, начальник гарнизона приказал открыть ворота и опустить мост. Без сомнения, майор сильно рисковал, но рассчитал все верно.

Древнее шоссе пролегало примерно в шестидесяти метрах от крепости, и уставшие от длительного марша солдаты вряд ли будут заглядывать в брошенный форт.

Как только первые роты противника миновали Кростон, офицер дал сигнал открыть огонь.

Начался сущий ад. Сотни бойцов палили из арбалетов, луков, автоматов и карабинов. Ни патронов, ни стрел тасконцы не жалели. Защитники прекрасно сознавали — такой удобной мишени у них больше не будет.

Каждую секунду бонтонцы теряли десятки солдат. Обезумевшие от страха и боли люди метались из стороны в сторону, но везде попадали под прицельный огонь противника.

Единственный шанс спастись — это укрыться в лесу. Несчастные бросились к зарослям и наткнулись на спрятавшихся в них пехотинцев.

Столкновение было, ужасным. Мендонцы безжалостно убивали всех — и раненых, и сдающихся в плен. Крики, кровь, стоны вводят человека в боевой экстаз, и он перестает что-либо понимать. В таком состоянии воины способны лишь колоть и рубить.

Когда враг окончательно дрогнул и побежал, Ленк вывел из форта свою небольшую армию и двинулся в контратаку.

Впрочем, преследование продолжалось недолго. Неприятель быстро пришел в себя и начал разворачивать полки. В разных частях леса послышалась ответная стрельба. На дороге то и дело вспыхивали отчаянные схватки отдельных групп солдат.

Ввязываться в сражение с превосходящими силами противника в планы майора не входило, и унимиец приказал трубить сигнал к отступлению.

Вряд ли защитникам Кростона удалось бы оторваться от бонтонцев, но враг понес слишком тяжелые потери. Ему требовалось время для перегруппировки армии и оценки обстановки.

Спустя несколько минут ворота крепости захлопнулись. Вылазка обошлась гарнизону в полсотни убитых.

Судя по валявшимся в траве трупам, противник заплатил за проявленную беспечность раз в шесть дороже. И это — не считая уничтоженных разведчиков. О подобном успехе скромный дворянин отдаленного форта не мог даже и мечтать.

Ленк стоял на площадке передовой башни и гордо осматривал окрестности. Бонтонцы надолго запомнят Кростон. А ведь битва лишь начинается.

Неприятель неторопливо приближался к крепости. Батальоны и полки выдвигались на боевые позиции. Развернуть всю армию на маленьком пятачке враг не мог, что создавало ему огромные трудности.

Форт словно кость застрял в горле бонтонцев. И долго терпеть помеху они не собирались.

Через два часа после первой стычки полторы тысячи солдат перешли в наступление. Их атаку поддерживали две сотни автоматов.

Пули со свистом проносились над стенами Кростона, убивая и раня любого неосторожного наблюдателя.

Вскоре враг преодолел ров и полез на стены. Стрельба сразу стихла, а в крепости развернулось жесточайшее сражение.

Кровь лилась буквально рекой. Люди с отчаянной ненавистью и злобой рубили друг друга.

Имея трехкратное преимущество в численности, неприятель с потерями не считался. Постепенно чаша весов стала клониться в сторону бонтонцев.

Бой шел уже не только на стенах, но и внутри форта. Часть защитников не выдержала натиска и обратилась в бегство.

Люди пытались спастись через южную, тыловую сторону Кростона. Трудно сказать, чем бы закончилась схватка, но во фланг наступающим войскам неожиданно ударила новая сила.

Около четырехсот мендонцев с яростными криками опрокинули врага и попытались оттеснить его к лесу.

Впереди отряда скакал могучий мутант с огромным мечом в руке. Во внешнем виде властелина было что-то мистическое и грозное. Словно мифический герой, он бесстрашно врезался в ряды противника. Стальной клинок сверкал в лучах Сириуса, обагряя кровью грешную землю Тасконы.

Следуя за отважным лидером, унимийцы дружно атаковали захватчиков.

Бонтонцы окончательно растерялись. Началась массовая паника.

Побросав оружие, солдаты спрыгивали со стены и, не оглядываясь, устремлялись прочь от злополучной крепости.

Через пять минут форт опустел, а автоматчики врага, наконец получившие возможность стрелять, снова открыли огонь.

Прибывшее с юга подкрепление поспешно укрылось за стенами Кростона. Последним в ворота крепости въехал Карс. Гарнизон встретил мутанта одобрительным гулом.

Из толпы выступил вперед невысокий темноволосый мужчина лет тридцати пяти. Тасконец тяжело дышал, по его щеке текла тонкая струйка крови, на кирасе была заметна внушительная вмятина от удара копьем.

— Благодарю, — выдохнул начальник гарнизона, пожимая руку спешившемуся властелину. — Я майор Ленк. Вы только что спасли гарнизон форта. А потому хочется узнать имя смельчака. Герцог по достоинству оценит поступок героя.

— Не сомневаюсь, — хмуро улыбнулся оливиец. — К сожалению, я не подданный этого государства. Хотя и искренне рад помочь союзникам…

— Значит, вы и есть тот чужак, о котором говорили посыльные, — догадался унимиец. — Теперь я вижу, что слухи об энжелцах ничуть не преувеличены. Ваша страна должна гордится подобными воинами. Но откуда взялось столько людей?

— Я встретил их на дороге, — бесстрастно пожал плечами Карс. — Там можно собрать еще одну армию. Полтысячи бойцов уж точно… Одна беда — часть горе-вояк стремительно драпает к Мендону. Остальные либо еле передвигают ноги, либо умышленно оттягивают возращение в город. Чтобы не угодить в засаду и не потерять солдат, пришлось разбить лагерь километров в двадцати от Кростона. Еще бы часов шесть — и мы бы удвоили подкрепление. Звуки интенсивной стрельбы заставили нас поторопиться.

— Довольно разумно, — заметил Ленк, утирая грязный пот со лба. — Второй группе сюда будет уже не пробиться. Бонтонцы наверняка возьмут крепость в плотное кольцо окружения.

— Я тоже так считаю, — кивнул властелин. — Тем не менее, лейтенант Грегори продолжает останавливать беглецов. Он попытается нанести удар в тыл противнику. Если вылазка не увенчается успехом, войска отступят километров на пятнадцать и перекроют дорогу. Главное — не допустить прорыва врага к столице.

— А вы неплохой тактик, — удивленно вымолвил тасконец.

— У меня были хорошие учителя и частая практика, — горько усмехнулся мутант.

Захватчики дважды обожглись на поспешности и теперь готовились к штурму основательно. Десятитысячная армия обошла Кростон по лесу и окружила его со всех сторон.

Тотчас учащенно заработали топоры. Вековые деревья с ужасным грохотом падали на землю.

Без лестниц, щитов и тарана укрепления форта не взять. Противник и так потерял слишком много людей.

Время от времени снайперы воюющих сторон обстреливали друг друга. Эту дуэль мендонцы явно выигрывали. Попасть в цель на открытой местности гораздо легче, чем в прячущегося за выступы стены человека.

Однако старания бонтонцев не были напрасными. Число раненых и убитых защитников постоянно росло.

Силы гарнизона таяли, а восполнить их больше не удастся.

Примерно через семь часов после дневного боя на юге снова послышалась стрельба. Собранное Грегори подкрепление отчаянно прорывалось к крепости.

Но лейтенант уже опоздал. Противник надежно перекрыл дорогу, и ни один солдат на поле перед Кростоном не выбежал.

Кровавая стычка длилась сорок минут. Осознав пагубность и бесперспективность предпринятых действий, мендонцы отступили.

Преследовать неприятеля захватчики не решились. Во-первых, бонтонцы опять понесли серьезные потери, а во-вторых, командиры полков боялись угодить в очередную засаду.

Войска и так растянулись на несколько километров. Сначала надо разобраться с фортом и лишь потом продолжить наступление.

Сириус медленно клонился к горизонту. Верхушки деревьев уже приобрели неестественный красноватый оттенок.

Неожиданно в лесу наступила странная тишина. Смолкли крики, перестали стучать топоры, не слышались одиночные выстрелы. Стих даже ветер, дувший весь день с океана.

И что удивительно, эта ситуация пугала людей гораздо больше, чем грохот сражений. Неизвестность оказалась страшнее меча или копья.

Защитники крепости то и дело взбегали на стену, тревожно вглядываясь в наступающие сумерки. Сейчас никто не думал о личной безопасности.

Всех волновал один единственный вопрос — куда делся неприятель? Наверняка враг задумал какую-нибудь хитрость.

Но вот на поляну выступила группа из пяти человек. В руках одного отчетливо виднелся белый флаг.

— Парламентеры! — громко закричал наблюдатель.

— Оборона Кростона становится интересным занятием, — усмехнулся майор. — Придется прогуляться и выслушать требования противника. Надеюсь, предложения будут разумными.

— Вряд ли, — бесстрастно вставил Карс. — В лучшем случае — капитуляция на выгодных условиях. Но меня больше беспокоит приближающаяся ночь. Скоро совсем стемнеет. Эти переговоры не могут быть провокацией?

— Исключено, — тотчас возразил Ленк. — Бонтонцы не опустятся до такой низости. Война должна проходить по строго установленным правилам. Они их свято придерживаются и никогда не нарушают. Штурм не начнется до тех пор, пока мы не вернемся в форт.

Вместе с начальником гарнизона из крепости вышли три офицера и властелин. Таким образом, установился численный паритет сторон. Этикет на Униме соблюдался даже во время сражений.

Парламентеров возглавлял седовласый, но еще крепкий и моложавый полковник. Идеальная выправка, широко развернутые плечи, гордо вскинутый подбородок — то был старый служака.

Офицеры сопровождения оказались молодыми и необстрелянными. В глаза сразу бросался их лощеный штабной вид.

Форма захватчиков была сшита из простого материала, имела серый оттенок и особыми изысками не блистала. Высокий стоячий воротничок, чуть приталенный камзол с множеством пуговиц и узкие штаны, заправленные в начищенные до блеска сапоги, — вот и все. На груди военных виднелись нашивки и знаки различия.

Четко козырнув, бонтонец представился:

— Командир соединения полковник Пуаре.

— Начальник гарнизона Кростона майор Ленк, — вежливо произнес мендонец.

В этот момент полковник заметил властелина. После секундного замешательства он изумленно выдохнул:

— Не думал, что герцог Альберт нарушит древние законы! Ведь в вашей армии никогда не служили мутанты! Неужели в Мендоне снова произошел переворот, и сменилась власть?

— Вы заблуждаетесь, — вымолвил майор. — Альберт по-прежнему правит страной. Карс является представителем наших союзников. Его государство Энжел заявило о полной поддержке герцогства в войне и готово оказать любую помощь.

Ленк говорил уверенно и спокойно, а потому не дал врагам повода заподозрить его во лжи. Сразу чувствовалось, что унимиец — опытный и азартный игрок.

Именно страсть к картам и привела офицера к назначению в отдаленный гарнизон. Крупный выигрыш, дуэль… и опала. Подобная последовательность была обыденным явлением в стране.

После небольшого замешательства Пуаре продолжил:

— Это ничего не меняет. Мы имеем неоспоримое преимущество. Несколько дней — и Мендон падет. Так стоит ли умирать понапрасну? Кростон уже вписал в историю свое имя золотыми буквами. Вы отрезаны от подкреплений, и сдаться в подобной ситуации — единственно разумный выход. Я лично гарантирую жизнь всем солдатам.

— И куда же нас отправят? — иронично спросил майор. — В лагеря военнопленных на каторжные работы? Я не раз встречался с беглецами из вашего государства. Более страшного места, чем рудники Бонтона, не существует. Лучше умереть в честном бою, чем влачить свои дни бесправным рабом.

— Обещать что-то еще у меня нет полномочий, — честно признался полковник. — Зато есть приказ казнить на месте всех оказавших сопротивление. Учтите, пленных при штурме никто брать не будет.

— Великолепно! — воскликнул Ленк. — Тем самым вы развязали мне руки. В крепости находятся восемь бонтонских разведчиков. Их приходится лечить, кормить, охранять. При таком раскладе они не доживут и до утра. Я не привык убивать безоружных людей, но выбора не осталось.

— Война без жертв не бывает, — с горечью произнес командир соединения. — Если через час гарнизон форта не даст положительного ответа, моя армия не оставит от Кростона камня на камне. У защитников крепости нет шансов на спасение.

Парламентеры дружно развернулась и зашагали в разные стороны.

Как и следовало ожидать, противник требовал немедленной и безусловной капитуляции. Вступать в торг и обсуждать какие-либо условия захватчики не собирались.

Впрочем, защитники форта и не думали сдаваться, а на переговорах лишь тянули время.

Ночь предстояла неспокойная. Люди прекрасно понимали, что вместе с последними лучами Сириуса неприятель двинется на штурм Кростона. Солдаты гарнизона готовили факелы и разогревали в чанах смолу и воду.

Под стенами майор приказал разбросать фашины соломы. Ее будет легко поджечь во время сражения.

Не успел белый шар скрыться за горизонтом, как в лесу раздались надрывные звуки труб. Враг пошел в наступление.

И хотя поначалу мендонцы противника не видели, они знали о приближающейся опасности. Невольно воины крепче сжимали рукояти мечей и тревожно вглядывались в густую липкую темноту.

… Все, происходившее затем на стенах крепости, имеет короткое, но очень точное название — ад. Пять атак за восемь часов. Волны бонтонских солдат накатывались с разных сторон, стараясь любой ценой проникнуть внутрь Кростона.

Особенно жарко было возле ворот. Несколько раз штурмующие пытались опустить мост, однако вскоре нужда в нем отпала. Трупы животных и людей буквально до краев заполнили не слишком глубокий ров.

Применение автоматов в подобных условиях не приносит должного эффекта, а потому исход боя решает рукопашная. Порой казалось, что неприятель близок к победе.

Бонтонцы сумели захватить две башни и почти треть крепостной стены. Они уже подтягивали резервы для удержания плацдарма, но тут Ленк и Карс повели в контратаку свой последний резерв. Ценой огромных потерь защитники выбили противника из форта.

На валу, во рву и под стенами постоянно раздавались крики и мольбы о помощи. В пылу сражения о раненых и умирающих никто не думал.

В сполохах горящей соломы и факелов шла отчаянная рубка. Кровь несчастных рекой текла по земле.

На людей, умоляющих о пощаде, сверху лились кипяток и смола, валились тяжелые камни, летели обезглавленные трупы. Бойцы уже ничего не соображали и просто махали клинком до тех пор, пока либо сами не падали замертво, либо рядом не оставалось ни одного врага. Впрочем, последнее случалось крайне редко.

Захватчики тоже не жалели сил и средств и не давали гарнизону Кростона ни минуты передышки.

Бесконечный ночной кошмар прекратился лишь ранним утром. Стоило листве деревьев порозоветь, как из леса послышались заунывные звуки труб. Штурмующие крепость подразделения неторопливо и организованно начали отступать.

По мере возможности неприятель подбирал раненых солдат. Прошло не больше пятнадцати минут, а на поле боя уже не осталось ни одного бонтонца.

Сириус поднимался все выше и выше, и взору мендонцев предстала ужасающая картина жестокой битвы. Куда бы люди ни бросали взгляд — всюду лежали мертвые тела.

В некоторых местах стена обрушилась, и горы трупов доставали почти до проломов.

Вид уцелевших воинов оказался еще страшнее. Их обувь и одежда насквозь пропитались своей и чужой кровью.

Разгоряченные сражением тасконцы выкрикивали оскорбительные реплики в адрес противника и угрожающе трясли оружием.

Властелин обернулся и с трудом узнал Ленка. Начальник гарнизона был без кирасы и шлема, левая рука, простреленная в двух местах, безжизненно болталась вдоль туловища, на бедре кровоточила рана от скользящего удара мечом.

— Славная получилась драка! — возбужденно воскликнул унимиец. — Кто бы еще сутки назад сказал, что мы способны на такое! А гарнизон выстоял, удержался! Хотя нас в десять раз меньше.

— Согласен, — кивнул мутант. — Битва за Кростон войдет в летописи страны. Но сейчас надо думать о другом. Враг не смирится с поражением. Пора латать дыры и собирать оружие…

Как обычно, сделать бывает гораздо труднее, чем сказать. Две башни, переходившие из рук в руки, оказались сильно повреждены.

О стенах и говорить нечего. В них зияли громадные дыры, бревенчатые стыки сгорели дотла.

Солдаты попытались заложить проломы камнями, но снайперы бонтонцев тут же открыли интенсивный огонь.

А в сложившейся ситуации каждый человек на вес золота. Из почти тысячи бойцов Ленка до утра дожила только четверть. Причем около пятидесяти мендонцев имели серьезные ранения и двигались с огромным трудом.

Состояние остальных было немногим лучше. Бессонная ночь, неимоверная усталость и гигантское количество ушибов и синяков — этот перечень можно и продолжить, но ясно одно: боеспособность вымотанных солдат была сейчас близка к нулю.

Моральным удовлетворением служило лишь то, что противник потерял убитыми раза в три больше. Целых два часа тасконцы выбрасывали за стены трупы. Еще живых врагов они безжалостно добивали.

Эта страшная ночь ожесточила сердца людей. О доброте и милосердии защитники форта не вспоминали.

Даже погибших в бою друзей никто не хоронил. Покойников сложили в общую кучу, засыпали соломой и подожгли. К небу потянулся черный удушливый столб дыма.

Ни слез, ни скорбных речей, ни переживаний. Унимийцы прекрасно знали — их скоро ждет та же участь. Из плотного кольца окружения не вырваться никому.

К удивлению Карса и начальника гарнизона, на повторный штурм неприятель не решился. И хотя к месту битвы подошла вторая колонна вторгшихся войск, бонтонцы не торопились овладевать Кростоном.

Присутствие захватчиков возле крепости проявлялось лишь в редких выстрелах снайперов. Чаще всего они цели не достигали. Подставлять понапрасну голову под пули врага дураков не оказалось. В стрелковых дуэлях солдаты гарнизона участвовать перестали.

Запас патронов у мендонцев практически иссяк. Его хватит от силы на пару атак. Трудности возникли даже с арбалетными стрелами.

Группы смельчаков, рискуя собой, пробирались за стены и извлекали их из валяющихся трупов.

Ближе к полудню стала очевидна еще одна серьезная проблема. Мертвецы на жаре начали разлагаться и издавать ужасный запах. Чтобы удержать приступы тошноты, приходилось закрывать нос и рот мокрыми тряпками.

Между тем, на поле боя постепенно слетались стаи птиц-падальщиков. Не обращая внимания на близость людей, они бесцеремонно разрывали добычу на куски. Изредка солдаты кидали в хищников камни, но подобная мелочь не могла отогнать стервятников. Отлетев чуть в сторону, птица тотчас находила себе новую поживу.

Воины неплохо отдохнули за дневные часы и теперь без дела слонялись по форту. Проводить ремонт стен и башен снайперы упорно не давали, а заставлять бойцов начальник гарнизона не хотел.

Тасконцы чистили оружие, играли в карты, рассказывали анекдоты. Несмотря на многочисленные потери и безнадежное положение Кростона, унимийцы не падали духом. Каждый чувствовал себя героем и знал, ради чего жертвует жизнью.

День уже клонился к концу, а бонтонцы демонстрировали подозрительное спокойствие. Разумного объяснения поведению захватчиков защитники крепости не находили.

На открытый штурм противник больше идти не желает. Это очевидно. Но тогда что он предпримет? Не будет же враг осаждать полуразрушенный форт?

Ленк и уцелевшие офицеры терялись в догадках. Загадка казалась неразрешимой.

В отличие от мендонцев, властелин даром времени не терял. Карс взобрался на башню и внимательно изучал окрестности.

Довольно долго его наблюдения результата не приносили. Но ближе к вечеру, мутант заметил на дороге подозрительную колонну. Пары лошадей тащили по шоссе машины непонятной конструкции. Ничего подобного оливиец раньше не видел.

Властелин быстро спустился вниз и сообщил неприятную новость тасконцам. Пренебрегая собственной безопасностью, майор тут же бросился на стену.

— Проклятье! — выругался Ленк. — Теперь все встало на свои места. Неприятель дожидался прибытия катапульт. Бонтонцы основательно подготовились к штурму Мендона и заранее построили осадные машины. По иронии судьбы, именно мы станем их первой мишенью.

— Это так серьезно? — спросил Карс.

— Это конец, — с горькой усмешкой сказал офицер. — Мерзавцы сравняют Кростон с землей. Похоже, полковник Пуаре не лгал. Наши стены для подобных метательных орудий словно лист бумаги.

Опасения начальника гарнизона подтвердились довольно быстро. Уже через час катапульты сделали первый пристрелочный залп.

Большинство камней пролетело мимо, но один буквально снес верхнюю часть западной башни. Находившийся в ней наблюдатель превратился в бесформенное кровавое месиво.

Вскоре новая порция гигантских глыб обрушилась на форт. Процент попадания неуклонно рос. Люди в панике метались по крепости, но спасения нигде не находили.

К заходу Сириуса были разрушены все внутренние постройки, половина башен, а в стенах зияли огромные дыры. Лазарет с ранеными после ряда точных попаданий превратился в кладбище.

Лишь с наступлением темноты бомбардировка прекратилась. Ленк тотчас вывел солдат из укрытий. В любой момент могла начаться атака противника.

Время шло, а враг активных действий не предпринимал. Нервное напряжение достигло предела. Мендонцы за ночь не сомкнули глаз.

Уставший и злой майор встречал утро возле разбитых в щепки ворот. Проломы и повреждения уже никто не заделывал. Их оказалось слишком много.

Изможденные, обессилевшие унимийцы обреченно смотрели на поднимающийся из-за горизонта пылающий белый шар. Судьба Кростона решена.

— Сволочи! — гневно вымолвил начальник гарнизона. — Они не хотят даже добивать нас. Войска двинутся на форт только тогда, когда здесь будет идеально ровная поверхность. Прикончить раненых труда не составит…

— Разумно, — заметил мутант. — К чему лишние потери? Темп наступления все равно потерян. На месте бонтонцев я поступил бы точно так же.

Ленк удивленно взглянул на Карса. Чуть помедлив, офицер произнес:

— Тебе не откажешь в самообладании. Неужели ты не боишься смерти? Ведь к вечеру сегодняшнего дня крепость перестанет существовать.

— На то воля богов, — не без грустной иронии улыбнулся властелин. — Чему быть — того не миновать. Если мне суждено умереть в мендонском форте, значит, так и случится. Неизбежность надо принимать мужественно и смело. Тем не менее, я до последнего вздоха буду сражаться и защищать свою жизнь.

— Интересная философия, — кивнул тасконец. — Понять ее несложно, а вот придерживаться… Такое дано не каждому.

Обстрел крепости возобновился с раннего утра. Неторопливо, основательно и методично неприятель разрушал укрепления Кростона.

У стен внутри форта валялись изуродованные, раздавленные трупы защитников. Покойников уже никто не убирал.

В подчинении майора осталось не больше семидесяти человек. Еще три-четыре часа — и уцелеют лишь единицы.

Люди пытались спрятаться в подвалы и подземные укрытия, но от гигантских глыб не спасали и они.

На опушке леса появились первые штурмовые подразделения. Обнажив мечи, воины терпеливо ждали сигнала к наступлению.

Неожиданно для всех на южной окраине поля послышалась разрозненная стрельба. С каждым мгновением она нарастала. Вскоре залпы из автоматов и карабинов слились в единый звук.

Рискуя попасть под летящий камень, Ленк и Карс выбрались на край уцелевшей стены. Их взору предстала удивительная картина. Отряды захватчиков в ужасе разбегались по полю, а сзади, разворачиваясь в сплошную линию, во весь опор неслись отборные кавалерийские части герцога Альберта.

— Мы спасены! — радостно воскликнул унимиец.

— Боюсь, вывод чересчур смелый, — скептически проговорил мутант. — Обратите внимание, пехоты, поддерживающей атаку, нет. Кольцо окружения прорвала немногочисленная горстка отчаянных храбрецов. Скоро противник поймет это и постарается отсечь всадников от крепости.

Оливиец ошибся. Бонтонцы приходили в себя довольно долго. Огромная армия захватчиков совершенно растерялась.

Мощный заслон на дороге оказался разгромлен в течение нескольких минут. Командование врага пребывало в шоке и сразу принять правильное решение не сумело.

Между тем, эскадроны Освальда разделились. Половина солдат устремилась к катапультам, а остальные поскакали к Кростону.

Возле машин началось настоящее побоище. Кавалеристы сходу изрубили прислугу и приступили к уничтожению механизмов. На спасение метательных орудий бросились штурмовые отряды. Однако, противостоять натиску конницы они не сумели.

Потеряв десятки людей убитыми и ранеными, враг отступил к лесу, ведя интенсивную, но беспорядочную стрельбу. Больше бонтонцы выходить на открытую местность не решались.

Господство на поле боя, пусть и временно, захватили защитники форта.

Воины Кростона, чудом уцелевшие после бомбардировки, неторопливо выбирались на поверхность.

Вокруг царил страшный хаос. Башни крепости разрушены до основания, стены сохранились лишь фрагментами, ворота и мост превращены в руины.

Люди с ужасом осматривались по сторонам. Огромные глыбы буквально перемешали трупы убитых с землей. Всюду валялись части тел, обрывки одежды, сломанное оружие.

Разобрать, где мертвые враги, а где мендонцы, было уже невозможно. Часть солдат находилась на грани сумасшествия и, не понимая, что происходит, с безумными глазами бродила по форту.

Две сотни всадников замерли возле рва. От укреплений форта, когда-то внушавших уважение, остались лишь бесформенные груды развалин. Кростон перестал существовать. На камнях и в траве лежали сотни трупов.

Опустив окровавленный меч, командир полка разочарованно произнес:

— Кажется, мы опоздали. Вряд ли здесь кто-нибудь уцелел.

— Надо проверить, — взволнованно возразил Храбров, спешиваясь. — Ведь пока крепость еще не принадлежит врагу.

Землянин передал поводья ближайшему тасконцу и направился к разрушенным воротам. То и дело приходилось перешагивать через разлагающиеся, изуродованные тела убитых людей.

От отвратительного запаха русич поневоле закрыл нос рукой. Во рву творилось нечто невообразимое: распухшие от воды покойники, мерзкие кровососущие черви и грязная смердящая жижа.

Кое- как преодолев препятствие, Олесь сумел добраться до развалин башни. Надежды на благоприятный исход сражения таяли с каждой секундой. Карс не мог спастись в таком аду. Однако не успел землянин войти внутрь крепости, как откуда-то сверху раздался знакомый голос:

— Неужели решил навестить старого друга? Храбров поднял глаза и увидел сидящего на стене властелина. Рядом с мутантом расположился щуплый и грязный мендонский офицер.

Спустя мгновение гигант спрыгнул вниз и заключил товарища в крепкие объятия. Похлопав русича по плечу, вождь с признательностью в голосе проговорил:

— Вы появились очень вовремя. Еще пара часов — и мерзавцы окончательно сравняли бы Кростон с землей.

— Жив, чертяга, — утирая предательски набежавшую слезу, прошептал Олесь. — Признаюсь честно, я уже начал сомневаться. От форта остались одни развалины. Похоже, штаб недооценил противника, а он подготовился к войне основательно.

— Вы совершенно правы, — подтвердил унимиец. — Бонтонцы решили раз и навсегда покончить со своим южным соседом. Столь мощную армию враг никогда не собирал.

Землянин вопросительно взглянул на Карса. Чуть поспешно властелин сказал:

— Прошу прощения, я вас не представил. Мой лучший друг Олесь Храбров…

Русич вежливо кивнул.

— Начальник гарнизона майор Ленк, — продолжил оливиец. — Мы с ним неплохо здесь повоевали. Славная получилась драка…

— Заметно, — вымолвил Храбров. — Трупов больше, чем камней. Эскадроны прибыли сюда, чтобы помочь удержать крепость. Но задачу придется менять. Защищать по сути дела уже нечего.

— Возражаю! — нервно выкрикнул офицер. — У меня есть приказ оборонять Кростон до последнего солдата. Я призывал солдат выполнить долг до конца. А теперь, когда у нас появились шансы на успех, — сдать форт неприятелю?

В ответ Олесь только пожал плечами. Указав на кавалеристов, землянин произнес:

— Там находится полковник Освальд. Именно он принимает окончательные решения. Мы лишь даем советы.

Воины быстро зашагали к эскадрону всадников.

Тем временем, события на поле боя развивались стремительно. Уничтожив катапульты, конница мендонцев разметала пехотные отряды противника и поскакала к крепости. Разгоряченные схваткой воины бурно обсуждали перипетии сражения.

Впрочем, бонтонцы тоже постепенно приходили в себя. К Кростону спешно подтягивались отборные части. Все более интенсивным становился огонь снайперов. Вскрикнув, схватился за грудь и выпал из седла один из всадников. Почти тут же дико заржала лошадь и, подминая седока, повалилась на землю.

— Вы чересчур медлили, — нетерпеливо воскликнул Освальд, заметив приближающихся защитников форта. — Здесь становится слишком жарко. Еще четверть часа — и противник бросит на нас тяжелую кавалерию.

— Мы встретим захватчиков достойно, как делали уже не раз, — гордо ответил Ленк. — Заводите людей в крепость. Ее стены послужат укрытием.

Полковнику показалось, что он ослышался. Маркиз склонился к офицеру и тихо спросил:

— Майор, вы хорошо себя чувствуете? Какие стены? Перед нами руины. И к вечеру враг овладеет ими. Нет! Бездарно терять полтысячи отличных бойцов я не намерен.

— А приказ штаба? — раздраженно воскликнул начальник гарнизона.

— Когда принималось решение, мы надеялись, что укрепления Кростона выдержат штурм и осаду, — вмешался русич. — Пополнение форту было необходимо, как воздух. Сейчас же ситуация в корне изменилась. Сутки назад неприятель начал продвижение на юг в другом направлении. Здесь осталось около двух тысяч солдат. Именно по этой причине наш прорыв и удался. Крепость оправдала возложенные на нее надежды и задержала захватчиков почти на трое суток. Оглянитесь вокруг, защищать больше нечего. Будет лучше, если солдаты отойдут на новый рубеж и создадут вторую линию обороны.

Ленк внимательно слушал союзника, время от времени отрицательно покачивая головой. Наконец, унимиец произнес:

— Наверное, вы правы. Эскадронам нечего делать в Кростоне. Но это мой форт. Ни один бонтонец не ступит на его территорию, пока я жив…

Неожиданно на поле появился скачущий во весь опор всадник. Наездник не жалел лошади и нещадно нахлестывал ее плетью.

Спустя пару минут посыльный, с трудом сдерживая коня, замер возле Освальда. И животное, и человек едва Дышали.

Глотая слова, воин хриплым голосом прошептал:

— От майора Юланда… Противник давит… с двух сторон. Коридор… не более получаса…

— Проклятье! — выругался дворянин. — Мерзавцы разобрались в обстановке и пытаются запереть полк в теснине. Мы сами засунули голову в западню…

Словно в подтверждение слов тасконца, на северной опушке показались вражеские войска. Примерно в километре от мендонцев разворачивались в линию полторы тысячи всадников. Еще мгновение — и неприятель двинется в атаку.

— Отходим! — громко скомандовал полковник. — Хватит тратить время на разговоры. По коням! Защитников крепости сажайте сзади.

Возле майора образовалась группа человек в десять. Израненные, оборванные, грязные, они смело смотрели в сторону врага. Сломить таких людей нельзя.

Карс вскочил в седло подведенного Воржихой коня и воскликнул:

— Быстрее, запрыгивайте! Через минуту будет поздно.

— Нет, — с улыбкой обреченного сказал начальник гарнизона. — Мы остаемся. Свой долг надо выполнять до конца. Дайте нам побольше патронов. Конница бонтонцев дорого заплатит за преследование эскадронов.

Спорить с Ленком не имело смысла. На траву полетели магазины к автоматам и карабинам.

— Прощайте! — с горечью крикнул властелин, ударяя лошадь пятками по бокам.

Кавалеристы Освальда быстро уходили на юг. Шальные пули сбивали всадников на землю, но никто уже не останавливался.

Воины стремительно проносились мимо лежащих в траве товарищей. Ранены они или убиты, солдаты не выясняли. Натянуть поводья — значит, обречь себя на верную гибель.

Сзади трубили сигнальщики врага. Бонтонцы ринулись в погоню.

Возле Кростона противник нарвался на засаду.

Шквальный огонь буквально выкашивал всадников. Не обращая внимания на стрельбу, неприятель упорно двигался на юг.

Между тем, перед мендонцами возник вражеский заслон. Выставив копья, сотня бонтонцев соорудила частокол.

Столкновение получилось ужасным. Блеск стальных клинков, вопли, кровь — все смешалось на поле боя. Понеся существенные потери, полк все же вырвался из окружения. От ярости и отчаяния воины безжалостно изрубили солдат противника.

Рискуя загнать коней, эскадроны на огромной скорости уходили прочь от форта.

Километров через пять кавалеристы достигли первой группы прикрытия. С трудом сдерживая неприятеля, пехотинцы вели тяжелый бой.

Помощь оказалась, как нельзя кстати. Оттеснив врага в лес, войска продолжили отступление.

Лишь через три часа измотанные, уставшие, всадники добрались до заранее подготовленного рубежа обороны. Его начали строить двое суток назад, когда Карс собирал беспорядочно отходившие к столице части.

Сейчас это была сплошная линия рвов, редутов и завалов…

Десятки снайперов держали в прицеле дорогу и прилегающие к ней поляну. Как только эскадроны укрылись за защитными сооружениями, мендонцы открыли огонь по наступающему врагу.

Вражеская кавалерия не успела замедлить продвижения и превратилась в сплошное месиво людей и животных. Ржание коней и крики несчастных солдат слились в единый звук.

Повезло тем, кто умер сразу. Раненых затаптывали копытами, давили падающими телами. Вскоре бонтонцы отступили, а стоны умирающих раздавались еще несколько часов.

Державшийся за стремена Олеся майор Юланд с трудом разжал онемевшие пальцы. Унимиец опустился на колени, пытаясь восстановить дыхание.

Этот тридцатилетний офицер возглавлял отряды прикрытия на дороге. В них набирали исключительно добровольцев. Все понимали — шансов вернуться назад немного.

К сожалению, так и получилось. Из трехсот бойцов уцелела едва ли четверть. Тяжелые потери понес и полк Освальда. Двести человек не возвратились из рейда к Кростону.

— Ну и гонка! — воскликнул Юланд, поднимаясь на ноги. — Никогда не думал, что буду бежать наравне с лошадью…

— Когда жизнь дорога, еще и не то сделаешь… — с улыбкой заметил один из офицеров эскадрона.

— Согласен, — кивнул тасконец. — Вопрос в том, ради чего мы рисковали? Ведь вы сейчас должны находиться в форте. А вместо этого вернулись назад. Я мог бы сразу закрыть проход и сохранить своих людей. Мне же пришлось ждать…

— Судьба крепости предрешена, — с горечью вымолвил кавалерист. — Катапульты противника превратили ее в жалкие руины. Здешние редуты выглядят гораздо надежнее.

— В таком случае, зачем полк вообще пробивался к Кростону? Из форта удалось спасти полсотни бойцов, а не досчитались мы в десять раз больше. Математика не очень приятная… — развел руками майор.

— Не забывайте, вы на войне, — вмешался Храброе. — Во время сражений обычная логика часто не приносит успеха. Крепость держалась трое суток, гарнизон отбил десятки вражеских атак. Да, прорыв действительно получился неудачным. Но зато теперь каждый солдат знает, что его не бросят на произвол судьбы. Факт немаловажный. Война только начинается. Благодаря этому рейду, неприятель лишился части осадных машин. Бонтонцы уже не столь уверены в своих силах.

— Не знаю, не знаю, — пожал плечами мендонец. — В психологии я разбираюсь плохо. Господин полковник, а вы как считаете?

Юланд обратился к Освальду, который находился неподалеку. Крепко зажав левой рукой поводья, маркиз слегка привалился к шее лошади.

Ответа на вопрос майора не последовало.

— Господин полковник, — окликнул унимийца Вацлав.

В следующее мгновение солдаты и офицеры уже бежали к командиру полка. Долго промучившись со стременами и задеревеневшими пальцами рук, они, наконец, сняли его с седла.

— Лекаря! Быстро! — закричал кто-то.

— Он ему не нужен, — скорбно заметил властелин. — Пуля пробила сердце. Бедняга умер около получаса назад. Это видно по конечностям и цвету кожи.

— Как же тогда скакала лошадь? — удивленно спросил молодой лейтенант. — Ведь маркиз ею не управлял.

— Стадный инстинкт, — ответил майор Айертон. — Животное было охвачено ужасом и бежало вместе с другими. Покойник судорожно сжимал поводья, а ноги со шпорами держались в стременах. Освальд погиб как настоящий солдат — в седле и с оружием в руках. Более достойной смерти для дворянина не придумать.

Командира полка хоронили с большими почестями. Рядом располагалась братская могила для пятерых кавалеристов, умерших от ран. Ради торжественной церемонии не пожалели даже патронов.

Невольно русич подумал о сотнях трупов, оставшихся в лесу и на поле у Кростона. Хорошо, если местные крестьяне соберут и сожгут их. Ветер развеет прах бойцов по Униме.

В противном случае окровавленные тела станут легкой добычей хищников и падальщиков.

Бонтонцы никогда не оскверняли могилы, хотя и похоронами врагов себя не утруждали. Война — величайшее зло. Она не только приводит к смерти людей, но и не дает несчастным последнего пристанища. Двойная жестокость по отношению к грешным душам.

Ближе к вечеру противник подтянул войска и начал первое массированное наступление на редуты. Его солдатам даже удалось забраться на укрепления. И тут снова в бой вступила конница.

Боясь оказаться в окружении, подразделения врага поспешно отступили.

До заката Сириуса оставалось еще два часа, однако на повторную атаку неприятель не решился. Это настораживало.

Захватчики надолго завязли у форта и теперь снова теряли время. Вряд ли заслон, насчитывающий восемьсот человек, мог удержать многотысячную армию.

Вывод напрашивался сам собой — бонтонцы больше не хотели терять солдат в кровопролитных боях и предприняли обходной маневр. Храбров прекрасно знал, что две группировки противника обогнули редуты с запада и востока и углубились километров на тридцать.

Возникала реальная угроза окружения. Враг пытался отрезать мендонцев от столицы.

Дальнейшие события подтвердили предположения Олеся. В два часа ночи в лагерь прискакал посыльный с западного поста. Гонец сообщил о продвижении захватчиков в сторону заслона. Времени на обсуждение сложившейся ситуации не осталось. После непродолжительных споров возглавивший войска майор Айертон приказал отходить. Чтобы ввести в заблуждение неприятеля, солдаты разожгли костры поярче, а к деревьям привязали больных и раненых лошадей. Испуганное ржание коней создавало иллюзию оживленности лагеря. Остальным животным обмотали морды тряпками, и бедные существа недовольно хрипели.

Покинув укрепления, армия быстрым маршем двинулась на юг. За несколько часов предстояло преодолеть около сорока километров. Любая задержка могла привести к столкновению с противником. Все прекрасно понимали, что утром обман раскроется, и захватчики устремятся в погоню. К тому времени мендонцы уже должны занять новый рубеж обороны.

Ночной переход выдался на редкость удачным. Враг был уверен в успехе своего маневра и не особенно спешил. Когда с первыми лучами Сириуса бонтонцы ринулись в наступление, им казалось — защитники обречены. А вместо триумфальной победы неприятель получил давно пустующие редуты.

В ярости от постоянных неудач противник бросил вперед кавалерию. Около полудня передовые части захватчиков настигли отступающий заслон.

Бой произошел у маленькой деревеньки под названием Локс. К счастью, местные жители успели ее покинуть. Патронов враг не жалел. Вскоре деревянные дома превратились в пылающие факелы. К небу поднимались столбы дыма и снопы искр.

Подготовиться к обороне мендонцы так и не успели. Сражение получилось жестоким и кровопролитным.

Спустя два часа поле сплошь покрылось трупами людей и животных. Потери с обеих сторон измерялись сотнями. В отчаянной схватке погибли оба старших офицера: и майор Юланд и майор Айертон. Командование взял на себя капитан-кавалерист.

Путешественники в гущу боя не лезли, предпочитая с помощью автоматов и карабинов держать бонтонцев на расстоянии. Но даже это не спасло Храброва от ранения в плечо, а Воржиху в бедро. Впрочем, после перевязки оба землянина вернулись в строй.

В какой-то момент захватчики откатились назад. Им требовалась небольшая передышка. К месту битвы подтягивались свежие войска. Вскоре они начали обходить защитников по лесу.

— Похоже, близится развязка, — уныло заметил поляк. — Еще час — и мерзавцы возьмут нас в клещи. Прикрыть фланги просто нечем…

— Что, верно, то верно, — кивнул Олесь. — Любая игра рано или поздно приходит к логичному финалу. Мы слишком долго искушали судьбу. Будь противник порасторопней, давно бы прикончил группировку.

— А если снова отойти? — предложил Вацлав.

— Нельзя, — возразил русич. — Километрах в тридцати отсюда собираются в единый кулак полки Мендона. Еще не время ставить их под удар. Надо продержаться хотя бы сутки.

— Иллюзия, — вмешался мутант. — Мы не сумеем дотянуть даже до вечера. Одна хорошая атака — и все будет кончено. С такой свирепостью и настойчивостью бонтонцы не дрались даже у Кростона. Неприятель отчетливо осознает, что блестяще начатая компания летит ко всем чертям.

— Лично я не собираюсь здесь умирать, — проговорил Воржиха. — Две сотни уничтоженных вражеских солдат ситуацию не изменят. Куда лучше сохранить людей для решающего сражения. Протрубить отход еще не поздно…

— Хорошо, — согласился Храбров. — В конце концов, захватчики в любом случае к утру достигнут места сбора.

Авторитет союзников среди офицеров-мендонцев был необычайно высок. Они видели, как с энжелцами советовался сам полковник Освальд.

Смелость и героизм, проявленный чужаками в бою, тоже не остались без внимания. О подвигах Карса в Кростоне и вовсе ходили целые легенды. Некоторые факты унимийцы заметно приукрасили, и лет через двадцать никто не отличит правду от вымысла.

После непродолжительного обсуждения тасконцы согласились с предложением землян. Несмотря на огромную ответственность перед Родиной каждый солдат, тем не менее, надеялся живым вернуться домой.

И когда предоставляется такой шанс, почему бы им не воспользоваться…