Некоторые модификации и разработки

Иногда для пациента может быть достаточно того, что ему просто указали на чувство переноса. Это мо­жет быть в случае, когда наряду с умеренно сильной реакцией переноса аналитик может обнаружить намек на другую реакцию переноса, противоположной окрас­ки. Например, пациент обнаруживает довольно интен­сивный позитивный интерес, и при этом аналитик может слышать полутона враждебности. Если перенос любви используется как сопротивление против осознания нижележащей враждебности, аналитик может интерпре­тировать функцию сопротивления позитивного переноса. Однако это может быть не сопротивление, а самое пер­вое проявление признаков некоторой, ранее не выска­занной амбивалентности. В таких ситуациях правильно было бы указать пациенту на эту враждебность. Это зависит от состояния рабочего альянса, от желания па­циента осознавать наибольшее количество чувства пе­реноса и его готовности исследовать его. Если условия рабочего альянса таковы, что конфронтация приведет только к отрицанию и отказу, то было бы лучше подо­ждать большей интенсивности реакции переноса или того момента, когда сопротивление будет поддаваться демонстрации.

Бывают случаи, когда аналитик указывает пациенту на длительное отсутствие специфичной реакции пере­носа. Это также может быть эмоционально значимым переживанием, если отсутствие чувства бросается в глаза и является заметным и вызывающим для пациен­та. Тогда ясно, что сопротивление переноса работает, а это затрудняет анализ, как описывалось выше. Важно отказаться от интервенций на довольно длительный пе­риод, так чтобы конфронтация оказала воздействие и

– 340 –

была убедительной для пациента. Преждевременная интерпретация всегда ведет к увеличению сопротивле­ния и тенденции превратить аналитическую работу в интеллектуальную игру.

Иногда оптимальной интенсивностью является не умеренная сила чувства переноса, а чрезвычайно вы­сокий ее уровень. Это случается, вероятнее всего, к кон­цу анализа, когда пациент уже неоднократно пережи­вал реакции переноса умеренной интенсивности, но еще не переживал экстремальной интенсивности, которая происходит с вершин инфантильного невроза. Аналитик должен уловить момент, Когда необходимо поз­волить умеренным реакциям переноса очень сильно уве­личить интенсивность для того, чтобы позволить паци­енту почувствовать большую силу инфантильных переживаний. Пациента следует ободрить на принятие та­кого решения, чтобы эти ранние инфантильные эмоции могли выйти на арену анализа. Способность к регрессии является необходимой, так как ее проявление является последствием подавления эмоций. Но у пациентов, имеющих хороший рабочий альянс, это будет только временная регрессия и ценное терапевтическое пережи­вание.

Позвольте проиллюстрировать это. Женщина, на пя­том году анализа, начала свой сеанс с описания того, как она была ажитирована, когда почувствовала, уходя с предыдущего сеанса, который закончился моей интер­претацией, что она борется для того, чтобы скрыть свою зависть к пенису и ее ужасает сам факт признания мне в том, что этот вопрос беспокоит ее. Она почувствова­ла одновременно злобу и возбуждение, когда пришла домой. Она провела беспокойную ночь и пришла на сеанс со своеобразной смесью боязни и страстного же­лания. Она действительно боялась свободно ассоциировать на том сеансе; она чувствовала себя так, будто теряет контроль над собой. Она боялась, что может за­визжать или, возможно, вскочить с кушетки и сделать что-нибудь со мной.

Мое молчание, которое обычно успокаивающе дей­ствовало на нее, не успокаивало ее. По мере того, как ее ажитация возрастала, я решил, что необходимо ска­зать ей, что она может позволить себе продолжить. Я не позволю, чтобы с ней случилось что-нибудь ужас-

– 341 –

ное. Пациентка корчилась, ломала руки и покрывалась испариной. Она начала кричать на меня: «Я ненавижу вас, я ненавижу вас. Это все ваша вина. Я хочу ваш пенис, для себя, он мой». Она остановилась, положила свои руки на область лобка и сказала: «У меня ужас­ное желание помочиться, намочить все вокруг, просто чтобы показать вам, что я могу сделать это... Просто чтобы показать, как я ненавижу вас и презираю вас... это все ваша вина... Я хочу ваш пенис, он действительно принадлежит мне, он мой, я собираюсь взять его, ото­брать его... пожалуйста, дайте его мне, пожалуйста, по­жалуйста, я умоляю вас...» Потом она истерически разрыдалась. Через несколько минут, когда она успо­коилась, я смог интерпретировать для нее, какона пе­режила вновь со мной до сих пор репрессированный фрагмент своего инфантильного невроза, глубоко скры­тый компонент ее инфантильной зависти к пенису.