В этот момент, Киритцугу почувствовал, словно по его рукам струилась алая-алая кровь.

Он не знал, скольких он уже убил, и насколько его руки были запачканы кровью. Для отца, держащего на руках дочь – это было абсолютно непростительно – так он себе сказал.

Но разве это предупреждение не было тем же самым что и простое бегство?

Эту девочку больше никогда не приласкает её мать. И если её отец – Киритцугу – бросит свой отцовский долг… то кто будет держать Илиясфиль?

- Эй, Илия…

Киритцугу остановил свою дочь, идущую рядом с ним, опустился на корточки и обнял её.

- …Киритцугу?

Все восемь лет, каждый раз, когда он держал на руках её маленькое тельце, глубоко внутри Киритцугу сомневался в своём отцовстве. Разочарованный в том, как он ведёт себя как отец, он мог лишь надсмехаться над самим собой, не в состоянии делать ничего другого.

Но это подошло к концу. У этого ребёнка есть только один отец, и он должен держать в своих объятьях, согревать теплотой своих рук. Не убегая и не обманывая.

- Ты будешь ждать меня, Илия? Ты сможешь продержаться одна, пока папа не вернётся?

- Да! Я справлюсь. Я и мама будем ждать тебя Киритцугу.

Воспоминания об этом дне, возможно, будут наполнять её радостью до самого конца. В её радостном голосе нет места печали.

- Тогда папа тоже обещает тебе что-то. Я не заставлю тебя ждать. Папа определённо вернётся обратно вскоре.

Эмия Киритцугу взвалил на свои плечи ещё одну ношу.

И преодолев боль, которая пронзала всё его тело, он крепко прижал к себе свою дочь, желая, чтобы этот момент длился целую вечность.

Акт 2:

Глава 3

Урю Рюносуке не любил кровавых фильмов. Однако он понимал необходимость такого вида развлечений.

Не только ужастики, но и фильмы о войне, фильмы-катастрофы, все фильмы о приключениях и драмы; почему в них непрестанно изображают человеческие смерти?

Возможно, это из-за того, что зрители могут минимизировать свой страх перед смертью, наблюдая за выдуманной её имитацией.

Люди восхищаются «мудростью» и страшатся «незнания». Таким образом, если они смогут «испытать» и «постичь» страх, то это будет победа, которая поможет этот страх преодолеть.

Однако, «смерть» просто… смерть это то, чего ты не можешь осознать, пока ты живёшь. Невозможно познать её истинное значение. Именно поэтому люди могут только гадать об истинной сущности смерти, наблюдая за смертью других, и получать визуальный опыт.

Но в современном цивилизованном обществе, в котором каждая человеческая жизнь имеет ценность, на визуальный опыт не следует полагаться.

Но там, где твоего соседа бомбы и мины превращают в разорванные куски мяса, никто не смотрит фильмы ужасов.

То есть, было важно испытать физическую боль, моральный упадок или любой вид печали. Когда ты экспериментируешь над своим телом, это становится несколько рискованно, но ты можешь преодолеть и убрать это неудобство, наблюдая за теми, кто испытывает собственные эмоции. Именно поэтому киноэкран или электронно-лучевая трубка телевизора показывают слезы боли, печали и страданий.

Это было хорошо. Это можно было понять. Когда-то Рюносуке боялся «смерти» как обычный человек. Он мог бы стать поклонником фильмов ужасов, если бы его страх перед смертью уменьшился, и он смог бы его преодолеть, но, смотря на манекены, которые изображали разорванные тела, на брызги красителей, заменяющих кровь и на реалистичную актёрскую игру воспроизводящую «фиктивную смерть» он понимал всю фальшь киноэкрана.

Описание жестокости в художественной фантастике плохо влияет на молодых людей, об этом можно долго говорить, но для Рюносуке это был просто нелепый вздор. Если бы кровь и крики в фильмах ужасов были бы чуть-чуть реалистичнее, тогда бы он не стал маньяком-убийцей.

Это было, действительно, не больше чем истинная любознательность. Рюносуке нужно было узнать, что из себя представляет «смерть». Фонтанирующая красная кровь из перерезанной артерии; прикосновение и теплота того, что находилось в брюшной полости. Агония жертвы, которая длится до самой её смерти, мелодичный звук криков. С этим ничто не могло сравниться.

Люди называют убийство преступлением. Но давайте поразмыслим на этот счёт. Разве на земле не проживает около 5 миллиардов людей? Рюносуке точно знал, сколько это будет. Он считал гравий в парке, когда мыл ребёнком. Конечно, он сбился со счета, когда досчитал до 10 тысяч, но он не забыл того разочарования, которое он тогда испытал. А ведь людей было в пять тысяч раз больше. Более того, было известно, что число рождённых детей и число смертей ежедневно насчитывают десятки тысяч. Что мог изменить Рюносуке, становясь серийным убийцей? Помимо того, что он убивал людей одного за другим, Рюносуке наслаждался каждой смертью, постигая её сущность. Иногда наблюдение за «процессом смерти» занимало у него полдня.

С таким стимулом и опытом, объём информации полученный от одной смерти, имел большую важность, если сравнивать с тем, если бы ты прожил свой короткую жизнь в полной мере. С точки зрения Урю Рюносуке, разве нельзя сказать, что убийство это очень полезное действие?

Имея такое убеждение, Рюносуке посетил множество мест, совершая там убийства. Он не боялся закона. Ощущения быть закованным в наручники и посаженным в тюрьму – хотя множество людей были бы только рады, чтобы этим заменили их смертную казнь – они были для него ясны и понятны, и он их не боялся; он увидел достаточное количество смертей, чтобы быть повещенным или посаженным на электрический стул. Но причина, по которой он избегал наказания закона, была в том, что в тюрьме не было нормальной жизни и свободы передвижения; поэтому он считал, что, живя на свободе в поисках каждодневных удовольствий, будет намного лучше, это был нормальный выбор здорового человека.

Он наслаждался тем, что потихоньку выдавливал жизнь из тех, кого он убивал, он ощущал причастность к чужой человеческой жизни, гнев и впечатления. Позволить своим жертвам узнать точное время и обстоятельства их смерти, всё это определённо сокращало жизнь этих «подопытных кроликов».

Когда смерть близка, обычные люди ведут себя очень странно, с другой стороны, люди понимали, что простой смертью они не умрут – наблюдая за различными реакциями людей, Рюуносуке преследовал смерть, и, став экспертом в принесении смерти, он постиг противоположную сторону – жизнь. Чем больше он убивал людей, тем больше он понимал жизни тех, у кого он их забрал.