С нестандартной массой

 

При изучении русских медных монет массового выпуска XVIII — XIX вв. и музейные работники, и коллекционеры-любители очень часто обнаруживают экземпляры, имеющие очень большое несоответствие массы номиналу и установленной монетной стопе. Такая особенность характерна в основном для новодельных монет, однако эти экземпля­ры являются несомненно подлинными, а потому их следует рассмат­ривать как совершенно особую категорию монет.

Прежде всего это монеты, отчеканенные на кружках, предназна­ченных для монет другого, более крупного номинала. Например, на рис. 1 представлена денга 1706 г., отчеканенная на кружке копейки; на рис. 2 — полушка 1730 г., отчеканенная на кружке денги; на рис. 3 — копейка 1840 г., отчеканенная на кружке 2-копеечника. Вполне оче­видно, что все эти монеты имеют массу, вдвое больше нормативной.

Нестандартную массу также имеют монеты, изготовленные пере­чеканкой монет несоответствующей монетной стопы или несоответст­вующего номинала. Например, полушка 1731 г. (рис. 4) изготовлена пе­речеканкой копейки образца 1704 г. (20-рублевой монетной стопы), тогда как для ее изготовления требовалась перечеканка копейки об­разца 1728 г. (40-рублевой стопы). 4-копеечники 1762 г. (рис. 5, 6) изготовлены перечеканкой соответственно копейки и пятака образца 1758 г., тогда как для их изготовления требовалась перечеканка 2-ко-пеечников. В результате масса полушки 1731 г. (см. рис. 4) вдвое превышает нормативную, масса первого 4-копеечника 1762 г. (см. рис. 5) вдвое меньше, а второго (см. рис. 6) — в 2,5 раза больше нор­мативной.

Монеты с нестандартной массой появлялись и в результате того, что кружки для них вырубались из полос меди несоответствующей толщины, предназначавшихся для вырубки кружков под монеты дру­гого номинала. Вот несколько примеров:

 

Наименование монеты	Толщина кружка	Масса монеты, г
нормативная	фактическая
Копейка 1713 г.	Как у полушки	8,20	3,1
5 копеек 1729 г.	Как у копейки	20,50	10,5
5 копеек 1758 г.	Как у 2-копеечника	51,20	25,8
2 копейки 1759 г.	Как у 5-копеечника	20,50	34,5
Копейка 1761 г.	Как у 5-копеечника	10,25	20,6
1/2 копейки 1841 г.	Как у 3-копеечника	5,10	10,6
1/2 копейки 1841 г.	Как у 2-копеечника	5,10	9,2

 

Одна из таких монет (2-копеечник 1759 г. с толщиной кружка как у 5-копеечника) представлена на рис. 7.

Наконец, встречаются монеты с обычной толщиной кружка, но с уменьшенным диаметром — о таких монетах говорится в указе, направ­ленном из Монетной экспедиции в канцелярию Главного правления Си­бирских, Казанских и Оренбургских заводов 23 февраля 1760 г. Как следует из этого указа, два 2-копеечника, обнаруженные в составе пар­тии медных монет, прибывшей с Екатеринбургского монетного двора, были "...в округлости весьма малого обрезу, почти против копейки, в ко­их и весом со уменьшением против надлежащего весу...".

Что же представляют собой все эти необычные монеты? На первый взгляд это производственный брак, не обнаруженный приемщиками го­товой продукции на монетных дворах. Однако при более внимательном рассмотрении обнаруживается, что такие монеты специально изготавли­вались мастерами монетного двора с вполне определенной целью.

Действительно, трудно даже представить, чтобы в 1713 г. мастер, вырубавший кружки для медных копеек, не заметил, что к нему по­ступила не обычная полоса 2-миллиметровой толщины, а чуть ли не фольга толщиной 0,5 мм, из которой вырубались кружки для полушек. Или что мастер, проводивший в 1762 г. перечеканку медных монет Елизаветы Петровны в монеты Петра III, мог спутать огромный пятак с 2-копеечником и т. д.

Но имеется и более веское доказательство преднамеренного изготов­ления медных монет с нестандартной массой. Дело в том, что многие из них, имея несвойственную им толщину кружка, подвергались гурчению как и обычные монеты того же образца. Например, из перечисленных выше монет стандартное гуртовое оформление (сетчатую насечку) име­ют пятаки 1729 и 1758 гг., 2-копеечник 1759 г. (см. рис. 7) и копейка 1761 г. Как известно, гуртильные станки на монетных дворах настра­ивались на обработку кружков для монет текущего выпуска с вполне определенным соотношением между их диаметром и толщиной. Поэтому гурчение кружка с толщиной, не соответствующей его диамет­ру, можно было выполнить только после специальной переналадки одного из станков. Следовательно, переналаживая станок и произво­дя гурчение, мастер прекрасно понимал, что за кружок он обрабаты­вает. Если бы речь шла о простом производственном браке, то такой кружок был бы немедленно отправлен на переплавку: ведь монета, отчеканенная на этом кружке, при проведении весового контроля почти наверняка привела бы к отбраковке целой партии вполне до­брокачественных монет. И если подобная монета была все же снабже­на стандартным гуртовым оформлением, а затем и отчеканена, то это непреложно свидетельствует о преднамеренном ее изготовлении.

Наконец, в упомянутом выше указе от 23 февраля 1760 г. нестандарт­ные 2-копеечники ("грошевики") рассматриваются вовсе не как произ­водственный брак, а как специально изготовленные монеты, в связи с чем заводской канцелярии было предписано представить в Монетную экспедицию объяснение, "...для чего оные грошевики не в силу прислан­ных из Экспедиции в ту Канцелярию образцов деланы малого обрезу и против надлежащего веса с уменьшением". К сожалению, объяснение, данное канцелярией этому случаю, на сегодня не обнаружено.

Таким образом, вполне очевидно, что медные монеты с нестандарт­ной массой изготавливались на монетных дворах преднамеренно, в нарушение строжайшего запрета на поставку подобной некондицион­ной продукции. Во многих документах XVIII в. перечисляются меры наказания монетных мастеров за нарушение установленной для мед­ных монет весовой нормы. Так, в Ордере действительного статского советника Татищева от 30 декабря 1736 г. предписывается строго вы­держивать нормативный вес и весовой допуск при чеканке медных монет на Екатеринбургском монетном дворе "...и в том как масте­рам, так и приемщикам под жестоким наказанием подписаться". В именном указе от 19 июня 1738 г. виновным в несоблюдении весо­вого допуска определено наказание "...с немалым штрафом и истя­занием" и т. д.

Зачем же понадобилось изготавливать на монетных дворах моне­ты, появление которых влекло за собой весьма тяжкие последствия? Прежде чем ответить на этот вопрос, рассмотрим, какой весовой до­пуск устанавливался при изготовлении медных монет и как проверя­лись монеты на соответствие этому допуску.

В доношении из Канцелярии Монетного правления в Кабинет ее ве­личества от 9 ноября 1736 г. содержатся сведения о том, что для медных монет, чеканившихся в то время по стопе в 10 руб. из пуда меди, допу­скалось отклонение от нормативного веса в ту или другую сторону до 4 фунтов при взвешивании партии монет на сумму в 100 руб. (норма­тивный вес партии — 10 пудов), что составляет 1 % нормативного веса.

В Историческом описании, "до монетного дела принадлежащем", со­ставленном И. Шлаттером и дополненном А. Нартовым, приведены аналогичные сведения по медным монетам 16-рублевой стопы: для этих монет достоинством в 5, 2 и 1 коп. допустимое отклонение от нормативного веса составляло 2 фунта (0,8%), а для монет достоин­ством в деньгу и полушку — 4 фунта (1,6%), причем и в этом случае весовому контролю подвергалась партия монет на сумму в 100 руб. (нормативный вес партии — 6 пудов 10 фунтов). Таким образом, при проверке медных монет на соответствие весовому допуску в XVIII в. взвешивались не отдельные монеты, а целая партия монет. Такой же по­рядок весовой проверки медных монет существовал и в XIX в.

Подобная методика весового контроля прежде всего позволяла сни­зить требования к точности выдерживания нормативного веса на каждой отдельно взятой медной монете, поскольку присутствие в проверяемой партии какого-то количества, скажем, слишком легких монет вполне могло примерно компенсироваться наличием соответствующего количе­ства перетяжеленных монет. Но эта методика открывала перед персона­лом монетного двора еще одну, очень важную для него, возможность: она позволяла "исправлять" те партии монет, которые не укладывались в весовой допуск и подлежали отбраковке с применением к виновным со­ответствующих санкций. Для такого "исправления" достаточно было изъять из некондиционной партии слишком тяжелые или, наоборот, слишком легкие монеты и заменить их монетами с весом, близким к нормативному. Однако в условиях массового производства выполнять такие операции было совершенно невозможно: ведь для этого потребо­валось бы взвесить чуть ли не каждую монету из некондиционной пар­тии, поскольку монеты, вызвавшие превышение весового допуска, не могли быть обнаружены визуально.

А чтобы все же реализовать возможность "исправления" неконди­ционных партий медных монет, мастера монетных дворов и изготав­ливали заранее целые наборы монет, у которых вес либо был значи­тельно меньше нормативного, либо значительно его превышал. Те­перь, имея такой набор, "исправление" можно было выполнить в счи­танные секунды, заменяя любую монету или несколько монет из не­кондиционной партии значительно более легкими или значительно более тяжелыми — в зависимости от того, в каком направлении был превышен весовой допуск. Используя такой простой способ, монет­ные мастера всегда могли предотвратить отбраковку недоброкачест­венной продукции и избежать связанных с этим нежелательных по­следствий. Нечего и говорить, что при этом в обращение попадали не только специально изготовленные монеты с нестандартной массой: уве­личивалось попадание в обращение и монет с отклонениями от весового допуска, представлявших собой обычный производственный брак.

Поскольку "исправление" партий монет, не укладывавшихся в ве­совой допуск, было, безусловно, действием противозаконным, пред­назначавшиеся для этой операции монеты с нестандартной массой должны были изготавливаться тайно. Кто же на монетном дворе мог быть посвящен во все эти дела? В первую очередь в "исправлении" некондиционных партий были, конечно же, заинтересованы монет­ные мастера — именно им грозило жестокое наказание за превыше­ние весового допуска. Однако каждая забракованная партия монет негативно влияла на всю деятельность монетного двора, сокращая выпуск продукции и удорожая производство, а за это несла ответст­венность уже администрация монетного двора. Поэтому напрашива­ется вывод, что администрация, несомненно заинтересованная в без­наказанном сбыте недоброкачественной продукции, знала о сущест­вовании практики "исправления" партий, подлежащих отбраковке, но сознательно не чинила ей препятствий. Чтобы своевременно выявить некондиционную партию монет и успеть ее "исправить", необходимо было взвешивать все партии еще до того, как они поступят на офици­альный весовой контроль, а это было немыслимо без попустительства со стороны администрации монетного двора. В результате, как свиде­тельствуют находки медных монет с нестандартной массой, их изго­товление и использование на монетных дворах России, чеканивших медную монету, продолжалось почти полтора столетия и прекрати­лось с 1849 г. в связи с началом чеканки монет нового образца. Со­гласно докладу министра финансов, представленному в Государствен­ный Совет 8 декабря 1848 г., с самого начала предполагалось эти мо­неты "производить в более изящном виде, улучшенными штемпеля­ми, и выпускать в обращение после самой строгой браковки", а также "обратить исключительное внимание на усовершенствование всех операций, при выделке монет употребляемых". Видимо, реализация этих мероприятий, с одной стороны, сделала невозможной фальсифи­кацию весового контроля, а с другой — резко улучшило качество мо­нет, предотвратив превышение весового допуска.

Почему же аналогичная практика не осуществлялась в отношении монет из драгоценных металлов? Ведь до сих пор не найдено ни од­ной подлинной золотой монеты, масса которой резко отличалась бы от нормативной, а среди серебряных монет автору известен пока единственный полуполтинник 1751 г., имеющий толщину кружка как у гривенника. Если опять обратиться к работе И. Шлаттера и А. Нар-това, то можно увидеть, что золотые монеты при проверке их на со­ответствие весовому допуску взвешивались только индивидуально, а серебряные — как партиями, так и индивидуально, на выбор из пар­тии. Следовательно, для золотых монет не подходил сам принцип "исправления", а "исправлять" партии серебряных монет, не укладывавшиеся в допуск, было слишком рискованно: случайное обнаруже­ние в ходе выборочной проверки хотя бы одной монеты с нестандарт­ной массой, и появление таких монет в обращении неизбежно по­влекло бы за собой расследование деятельности монетного двора, по­скольку в данном случае дело касалось драгоценного металла.

Ввиду стихийного характера появления русских медных монет с нестандартной массой и совершенной невозможности учесть все их многообразие, систематизации эти монеты не поддаются, а потому и описывать их в каталогах в качестве разновидностей аналогичных монет обычной массы, видимо, не следует. В то же время они должны в обязательном порядке включаться в состав любой нумизматической коллекции как интереснейшие памятники истории монетного дела в России XVIII — XIX вв.

Примечания

¹ ГЕОРГИЙ МИХАЙЛОВИЧ Вел. Кн. Монеты царствования императрицы Елизаветы I. Т. I. Спб., 1896. С. 223.

² Там же.

³ ГЕОРГИЙ МИХАЙЛОВИЧ Вел. Кн. Монеты царствования императрицы Ан­ны Иоанновны. Спб., 1901. С. 143.

⁴ ПСЗ, № 7856.

⁵ См.: ГЕОРГИЙ МИХАЙЛОВИЧ Вел. Кн. Монеты царствования императрицы Ан­ны Иоанновны. С. 139.

⁶ См.: Горный журнал. 1832. Ч. 9. С. 428.

⁷ См.: ПСЗ-И, № 22992.

8 ГЕОРГИЙ МИХАЙЛОВИЧ Вел. Кн. Монеты царствования императора Ни­колая I. Спб., 1890. С. 129.

⁹ См.: Горный журнал. 1832. Ч. 9. С. 427 — 428.