Эпическая поэма

Как определить врожденные особенности и способности ребенка? Как помочь ему усилить свои слабые стороны и уязвимые места? Как стать с ребенком действительно одной крови?

Школьное... Неизданное... Позабытое.

Эпическая поэма

(Нечто на темы Некрасова. Писано, вероятно, в 9-м классе)

В каком году - рассчитывай

В какой земле - угадывай

В одном казенном здании

Сошлися мужички.

То было после летушка

Здорового, веселого,

Со всяческими штуками -

Моральными и нет.

На лето в страны дальние

Ребятки поразъехались

И проводили времечко

На славу, но, увы -

Гуляли они порознь,

Таперича соскучились

И вот, в начале осени

Увиделись они.

Противный мелкий дождичек

Сочился с неба серого,

Слетали листья желтые

Со школьных тополей.

Веселые и мокрые

Сошлися они утречком

И долго потешалися

Над одноем из них:

В такой денек торжественный,

В который полагается

Быть в галстухе, жилеточке,

Утюженных штанах -

Пришел он волосатенький,

С нечесаными патлами

Сверкая сапожищами,

А вобщем - хипповал.

Немножко посмеялися,

На УПК смоталися,

Неплохо проболталися,

Короче, в этот день.

А дальше - скука смертная,

Чем дальше, тем кошмарнее...

Бывали дни нехилые -

Когда сбегали мы.

И вот пошло брожение

И мозга размягчение,

Но все еще держалися.

А страшный Слегонца

Ходил (подчас на корточках),

Ручищами размахивал,

И урмалашу в голову

Грозился провести.

Однажды - тоже в дождичек -

Решил он поохотиться,

И, подхватив Племянника

И Люсю заодно

Рванул скоренько в Коптево,

Дождался Соловейчика

И чуть не снес парнишечке

Головушку его.

Слетел тут с неба Боженька

И повалился в ноженьки

Безжалостному Стасику

И горько зарыдал.

Просил мальца помиловать -

Ведь он еще младешенек,

И на гитарке бацает,

И кое-как поет.

Взрыдало сердце Стасово,

Не поднялась нога его

На урмалашу страшную,

Хотя б и слегонца.

Он отпустил парнишечку,

Хоть пожалел, естественно.

Но человеколюбие

Над Стасом взяло верх.

Однажды в день сентябрьский

Стряслось землетрясение

И катаклизьм неслыханный -

Побрился наш Мороз!

Щетина неопрятная

Осталася на лысине,

И стал навеки Лысым он,

Хотя б он и оброс.

Еще было событие

Деньков через четырнадцать -

Намедни из Чернигова

Явился страшный Граф.

Ребята посмеялися,

Немножко испугалися -

Вдруг он, бандит, набросится,

Вскричит: «Снимай часы!!»

Кричал он так частенечко.

Еще кричал: «Не вякайте!»

Бросался уморительно,

Таинственно сопел.

Однажды наши молодцы

Нарезалися в стелечку -

Наташкин день рождения

Все помнят посейчас...

Илюшка там мороженым

Прохожих бомбардировал,

А Васька вместе с Дрюнею

Проспали целый день.

Морсак ехидный, трезвенький

Их обмывал с усмешечкой,

Он душ давал бесплатно им,

Как будто санитар.

Племянник разглагольствовал,

Пытался декламировать

И бегал с рожей хитрою,

Крича усем «Пардон!»

Короче, порезвилися

Недурственно ребятушки.

Почти что не засыпались,

И, вобщем, все о-кей!

Тяжелые последствия

Все ж опосля сказалися:

Слезами благородными

Ребята залились.

И начали завязывать

С явлениями всякими -

С бутылками, киосками,

Ехидным Морсаком.

Но все же помаленечку

Все это забывалося

И жисть текла по-прежнему -

Довольно тяжело...

...Однажды, тоже утречком,

Народ, опять же мрачненький,

Пред страшной Геометрией

Припомнил прошлый год.

Как архитектор нынешний -

Морозов Д. взъерошенный -

По коридорам хаживал,

И всем он предлагал

Идею нехорошую -

Идею очень страшную:

Про то, что школу-матушку

Неплохо бы взорвать.

Идея возродилася

(С Илюшиною помощью)

Была она поддержана

На конгрессе в «дабле».

Единогласно принята

За общий план кампании,

Развита и одобрена.

И базу подвели.

Тут Родственник сознательный

Припомнил бомбу страшную,

Которую он с Сенечкой

Взрывал не раз в Лозе.

О пудре аллюминевой

Не раз с тоскою думал он,

Не раз не спал ночами он -

О пудре тосковал.

Илюшку на собрании

Назвали Пиротехником,

А Граф Саранский-умница

Им обещал на днях

Сказать Гидроакустику

Про пудру аллюминеву,

Гидроакустик лысенький

Пообещал достать.

И началось веселие

Хмельное да скоромное,

И пять бутылок водочки

Тут было испито...

Через недельку ровную

Пришел Графин сияющий-

Ему папаша добренький

Пудру вчера принес.

Пудру американскую -

На каждой на крупиночке

Клеймо: «It may be made vchera

in USA for GRAF».

Возрадовался Родственник,

Неделю пиротехничал

И сделал бомбу страшную,

Такую - обалдеть!

Мы заложили родную

Под школу темной ноченькой

Подвинулись в стороночку

И стали поджидать.

Вот чиркнули мы спичкою

И огонек затеплился.

Он погорел немножечко,

А после грянул взрыв!!

Когда же дым рассеялся -

О горюшко великое! -

Стоит на месте подлая,

Внизу лишь стекол нет...

...Год пролетел, как сон пустой.

Девятый класс закончился.

Так много было всякого -

Припомнить мудрено.

Засыпав землю листьями,

Сначала осень кончилась,

Затем весенним солнышком

Окончилась зима.

Весною было всякое -

Плохое и хорошее,

Но жизнь текла по-прежнему

Довольно тяжело...

И вот весна окончилась.

Явилось лето жаркое.

Но лето облегчения

Почти не принесло.

Наш Михаил Георгевич,

Не пьющий пива светлого,

Не пьющий пива темного

И некурящий наш,

Взяв на дорогу шахматы

И пять бутылок ряженки,

Вооружил нас палками,

Повез нас воевать.

Он подтянул штанишечки

Широкие, но модные

Военные, с лампасами

Штанишки-галифе,

И начал он муштровочку

В день ровно по два часика -

По стадиону бывшему

Шагал он журавлем

.

«We don`t need no education,

We don`t need no НВП...»

Так выли мы тихонечко,

По стадиону топая,

Мы потом обливалися

И жрать хотели мы.

Роптание великое

По взводу прокатилося

А Лысый, Колька с Дрюнею

Не пали чуть в борьбе.

Потом с противогазами,

С саперными лопатками

И с чудо-автоматами

Мы ползали в кустах.

Прекрасная позиция -

На получетверенечках!..

Носами землю рыли мы,

Подъявши кверху зад.

Метал наш Мишка молнии,

Орал на нас отчаянно,

Кричал, что даже пива он

В 56 лет не пьет.

А после бегом занялись,

Причем Михал Георгевич

Сказал, что обойдет всех нас

И первым прибежит.

Мы на два на километра

Рванули понемножечку,

И Михаил Георгевич

Последним прибежал.

В семейных длинных трусиках,

Украшенных цветочками,

Он притрусил тихонечко,

Поплакался в жилет.

Сказал он, громко всхлипнувши,

Что это случай экстренный,

Лишь раз пришел последним он

За пятьдесят шесть лет.

От скуки там намаявшись,

Мы контрразведку создали,

И во главе последней встал

Штабс-кэптен Воронков.

Кранты настали Лекарю!

Ремнем шея захлестнута.

Он что-то хрюкал жалобно

В большой противогаз.

Придушенный, обиженный,

Забитый одеялами,

Измученный подушками,

Он громко верещал.

А по ночам наш Юрьевич,

Опять же разобиженный,

Лежал на чистой простыни,

Лежал в одних носках.

Четыре дня всего тогда

Мы муштрой занималися,

Когда ж домой вернулися,

То до-олго опосля

Мы пели песни громкие,

«Не-плачь-девчонку» вякали,

И дико нам казалося

Не в ноженьку шагать...

Потом уж было всякое -

И бары с дискотеками,

И джинсы с пивом «Колосом»,

И куча сигарет...