Глава II Оракул

— Гаррет Маккивер!

По голосу слуги, было ясно, что надрывается он давно. Как и по его недовольной физиономии. Наверняка, он не раз обежал всю резиденцию, прежде чем выйти во внутренний двор.

В саду, под раскидистой ивой у небольшого водоема, я порой находил уединение.

— Король желает вас видеть!

Минувшим вечером, как только мы переступили порог дома, нас ждали. Такой выброс магической энергии не остался незамеченным. Мари увели в неизвестном направлении, а меня и принцессу отправили к советнику короля Рагнару.

Он продержал нас до самого утра, заставляя пересказывать одно и то же. Теперь мне предстояло отчитаться и перед самим Рималли.

Я направился за парнем.

Мы миновали двор, несколько коридоров и залов, и оказались возле кабинета, где часто проходили внеплановые собрания ковенов, и где король вел аудиенции.

Я дружелюбно улыбнулся юноше и поблагодарил. Он скрылся так быстро, что я не успел моргнуть.

Соблюдая все правила приличия, я постучал, открыл двери и оказался в комнате, оформленной панелями из орехового дерева. Огромный письменный стол и мягкие кресла занимали большую часть кабинета. Окна, занавешенные тяжелыми портьерами, почти не пропускали дневного света, а книжные полки расположились вдоль стен. В воздухе витал запах пыли, старого пергамента, расплавленного воска и табака.

Дорогу мне преградили двое собратьев. Эдгар и Ричард — стражи Его Величества, смотрели с нескрываемым недовольством. У меня не было друзей среди ликанов. Никогда.

— Все в порядке ребята, пропустите его, — распорядился король.

Лайнел Рималли относился к тем мужчинам, чей возраст трудно определить с первого взгляда. Ему было около пятидесяти. Русые волосы тронутые легкой, еще незаметной, сединой. Карие глаза, широкие скулы и высокий лоб.

Человек высоких моральных ценностей. Достойный и уважаемый лидер, любящий отец. Но, к большому сожалению, король давно стоял на пороге смерти.

Об этом знали все, но я был одним из тех, кто чувствовал. Приторный привкус болезни говорил о том, что дни его сочтены.

— Проходи, Гаррет, присаживайся.

Лайнел сидел за столом, перебирал кипу бумаг, и даже не смотрел в мою сторону. Я расположился в кресле напротив.

— Мне доложили о событиях минувшей ночи, — Рималли даже не оторвался от документов. — Не могу сказать, что новости обрадовали меня, но отчитывать тебя я не собираюсь.

Отношения между нами были построены на взаимном уважении. Я служил его отцу, был стражем его брата, а до него защитником их деда. Я знал всех предков Лайнела, вплоть до Арчибальда Рималли и его матери. При мыслях об Ивоне меня передернуло. Не лучшие мои воспоминания.

С каждым столетием все сложнее не замечать ту грань, которая разделяет меня и новые поколения магов. Сложнее, конечно, им. Я просто делаю свою работу, так как связан клятвой и не жалуюсь.

— Ты прекрасно понимаешь, что идти на поводу у Катерины и потакать ее прихотям не стоит. Моей дочери не место в подобных заведениях.

Судя по голосу короля, Кэт получила хорошую взбучку.

— К тому же, ты убил человека, Гаррет. Знаю, не намеренно, но сегодня утром мне пришлось

улаживать этот вопрос с инквизицией. Они недовольны. Я презрительно поморщился.

— Ваше Величество, я готов дать руку на отсечение, что эти люди принадлежали к инквизиции. Я думал об этом, когда меня потревожили в саду.

— Возможно. Но я не могу обвинять главу Ордена, не имея доказательств. Ты знаешь об этом лучше меня, Гаррет.

Я знал. А еще я знал, что глава Ордена Инквизиции, как и его достопочтенные предки, надеюсь, Тьма забрала их души, лицемерный ублюдок.

Инквизиторы давно позабыли о своих клятвах и истинном предназначении. Вместо того чтобы защищать людей и следить за соблюдениями законов магического общества, они используют смертных в качестве подопытных кроликов, прикрываясь благими намерениями.

Орден давно утратил свою мощь и его члены сегодня лишены возможности противостоять магии. Лишь единицы — прямые потомки основателей Ордена, могут похвастаться невосприимчивостью к заклятиям.

Первые инквизиторы получили свои способности в дар от сердобольных магов, не желавших оставлять смертных без защиты во время кровопролитных войн. Но после заклинатели не пожелали укреплять ряды Ордена. С тех пор они пытались обходиться своими силами.

За минувшие века у магов отобрали немыслимое количество книг и заклятий, упакованных в артефакты. Но у них нет талантов к плетению, и потому никто не обращает внимания на их сомнительные попытки освоить тайные знания. Чтобы сотворить хоть одно заклятие из самой задрипанной книжечки, нужно быть заклинателем. Так что людям из Ордена как бы сильно они не старались, ничего не светит на этом поприще.

— Но я позвал тебя не за этим, — Лайнел откинулся в кресле. — Я хочу, чтобы сегодня, ты сопроводил меня на Совет Верат.

Я собрался возмутиться, но король не позволил.

— С Кэт останутся Эд и Рич, можешь за нее не волноваться.

Я нисколько не волновался за принцессу. Мне не хотелось переходить дорогу ликанам.

— Думаю, это будет разумно, — тем временем продолжил король. — К тому же, ты свидетель.

— Совет будет решать судьбу Марилли?

— Да, все верно, — нахмурился Лайнел. — Эта девушка поставила нас всех в тупик. Мы должны решить, что делать дальше.

— Совет может приговорить ее к смерти?

— Возможно и такое, но пока рано говорить наверняка.

Я хотел что-то сказать, но мысли разбежались. Я не спал более суток, а это и бессмертного выбьет из колеи.

— Можешь быть свободен, Гаррет.

Я поклонился королю и направился к выходу, где встретился с крайне хмурыми стражами. Их недовольство было очевидным. Чтобы позлить их еще больше, широко улыбнулся, как будто мы старые закадычные друзья. Тем самым подлил масла в огонь.

Как любит подшучивать Катерина, рано или поздно все мои недоброжелатели объединят усилия и устроят мне темную. Я улыбаюсь в ответ на такие слова.

Всем известно, что связываться с Проклятым себе дороже. Не я поселил в окружающих этот страх, это сделали мне подобные, много веков назад. Хотя я тоже не святой. Моя история написана кровью.

Я отправился к себе, чтобы хорошенько выспаться перед предстоящим советом. Минувшая ночь оказалась богатой на события, а по возвращению мне не удалось даже подумать об отдыхе.

Был почти полдень, и у меня оставалось ни много ни мало шесть часов. Но кошмар явился ко мне наяву. Она стояла у дверей в мои комнаты. Бесформенная фигура в черном балахоне. Капюшон плаща скрывал лицо.

Оракул короля. Многоликая.

Я остановился. Мне совершенно не хотелось общаться с ней, и она прекрасно знала об этом.

— Маккивер, — прозвучал приятный женский голос. — Ты так и не научился быть учтивым.

— Что тебе нужно?

Внутри зародилось желание сломать кому-нибудь шею. Словно в ответ на мои мысли, раздался смех:

— Могучий и Великий Гаррет, почему же ты меня так не любишь? Это был риторический вопрос, но я все же произнес:

— Ты Оракул, вот и ответь сама на свой вопрос. А теперь позволь, мне нужно отдохнуть перед Советом.

Я бесцеремонно оттолкнул ее в сторону, но она и не думала уходить. Многоликая придержала дверь, которую я намеревался закрыть у нее перед носом.

Я не обращал на нее внимания. Подошел к бару и налил себе виски, чтобы хоть как-то унять зверское желание к расправе надо всеми и вся.

Остановившись в дверном проеме, она откинула капюшон плаща и улыбнулась. Улыбка. Пожалуй, это все, что было нормальным в ее образе. В остальном неподготовленный человек вряд ли смог бы смотреть в лицо провидице.

Оракул была высокой и статной. Прямые, иссиня-черные волосы, которые по темноте оттенка могли бы соперничать с ее одеянием, обрамляли лицо и спускались к пояснице. Многоликую можно было назвать привлекательной молодой женщиной, если бы не одно «но».

Шрам. От левого виска он наискось пересекал лицо и заканчивался на правой щеке. Рваный неровный шов, словно кто-то наспех заштопал нечаянно порванную тряпичную куклу. Только у этой куклы не было глаз. Лишь кожа, стянутая нитками.

Я выпил оставшееся в стакане виски и налил еще.

— Я не нравлюсь тебе, Гаррет?

Оракул обладала особой магией, которая не была подвластна заклинателям. Она видела будущее, но умела использовать и другую силу. Не всю, но заклинание морока плела превосходно и могла изменять свой облик по желанию.

Легкое, плавное движение руки, и внешность провидицы стала меняться. Я наблюдал подобный фокус не раз, и потому не удивился когда передо мной возникла Катерина. Виртуозное

перевоплощение. Светлые локоны рассыпались по плечам Многоликой, а в синих глазах горел огонь, совершенно не свойственный моей подопечной. Никто другой и не заметил бы, но я видел ее истинную сущность.

— Так я нравлюсь тебе больше, верно?

Провидица сократила разделявшее нас расстояние, и я ощутил запах расплавленного воска, лаванды и чего-то еще, совершенно незнакомого. Женщина высвободила из моей руки стакан с виски.

— У тебя хороший вкус, — она пригубила напиток.

Я старался не обращать внимания и был порядком раздражен. Ждал, когда она закончит играть в свои извращенные игры. Как бы невзначай, Многоликая коснулась ворота моей рубашки и стала расстегивать верхние пуговицы. Я остановил ее.

Оракул рассмеялась.

— Ты столь благороден. Когда-то ты таким не был.

— Я изменился, — мой голос больше походил на рык.

— Ты уверен в этом?

Хищная ухмылка совершенно не шла Катерине, но в ту же минуту морок дрогнул и исказился. Светлые волосы стали русыми, более длинными и прямыми. Мое дыхание участилось, когда я понял, что за иллюзия предстанет предо мной. Зеленые глаза, которые когда-то пленили мое сердце и душу. Я помнил каждую морщинку в уголках глаз, каждый изгиб этого родного лица, и родинку на правой щеке.

— Может так, ты станешь более сговорчивым?

Эти слова она уже шептала мне в губы, а я боролся с желанием не разорвать ее в клочья.

Как она смела? Несмотря на то, что я ожидал подобного, это было сродни пощечине. Гнев и желание вновь коснуться той, которую когда-то любил, сцепились в схватке не на жизнь, а на смерть. Хоть я и понимал, что это лишь иллюзия, но ничего не мог с собой поделать.

— Кажется, ее звали Амелия?

Многоликая посмотрела в зеркало за моей спиной.

— Она была красавицей.

Не дожидаясь, пока меня отпустит, провидица впилась мне в губы голодным и жадным поцелуем. И раздери меня Тьма, я отвечал ей с таким же рвением. Где-то на задворках здравого смысла, крутилась мысль, что это неправильно, и я это понимал. Прийти в себя мне удалось только тогда, когда мы оказались возле кровати. Многоликая стянула с меня рубашку и прошлась ногтями по спине.

Страсть уступила место гневу и злости, которые взяли верх в этой неравной борьбе. С диким рычанием я оттолкнул ее от себя, и она рухнула на кровать.

Вновь этот смех. Она просто издевалась надо мной! Я сжал ее горло с такой силой, что улыбка исчезла с лица Амелии.

— Убирайся прочь и все следующее столетие даже не смей показываться мне на глаза!

С каждым словом я все сильнее вдавливал ее в матрац и шелковые простыни. Зеленые глаза лже- Амелии были широко раскрыты, и я немного ослабил хватку, позволяя ей сказать.

— Какой же ты зануда. Я пришла сказать кое-что важное, ну и надеялась развлечь тебя.

Она прикоснулась к моей груди, и провела пальцами вниз к ремню брюк. Я опять сжал ее горло.

— Говори или выметайся!

Снова смех, от которого у меня начинала закипать кровь. Мгновенье — и она опять стала менять облик. Я не ожидал ничего подобного и отпустил ее. Волосы потемнели, приобрели теплый шоколадный оттенок и завились крупными кудрями. Черты лица округлились. Вот только глаза почти не изменились. Такие же, как у Амелии. Я знал ее.

Я отпрянул от Многоликой, как от прокаженной. Немыслимо! Я бы хотел сказать, что это очередная злая шутка. Хотел, но не мог. Именно эти глаза я видел сегодня ночью. Напротив меня была Марилли. Вот что мне казалось таким отдаленно знакомым. Как я мог о таком позабыть? Проклятая вечность, она отняла у меня все!

— Теперь ты понимаешь? — из голоса Оракула пропала насмешка, она была абсолютно серьезна. Я молчал. Игры кончились. Многоликая села на кровати и расправила одежду.

— Сегодня, Совет Верат решит ее судьбу. Если лидеры семей вынесут смертный приговор, то уже к рассвету король и многие из тех, кого ты знаешь, умрут.

— Что? Почему ты говоришь это мне, а не…

— Потому, что только ты сможешь это изменить! — перебила меня провидица. — Если Марилли будет что-то угрожать, они придут за ней и не пощадят никого.

— Кто придет?

— Сейчас это неважно. Эта девушка изменит наши жизни. Она изменит твою жизнь.