Злоба дня. Этого никогда не было да, может быть, никогда и не случиться больше, поэтому буквально весь город, все население от мала до велика стремилось посмотреть на
(Святочный рассказ)
Этого никогда не было да, может быть, никогда и не случиться больше, поэтому буквально весь город, все население от мала до велика стремилось посмотреть на чудо. Старый звонарь протянул веревку колокола, чтобы пробить 10 часов, да, взглянув на небо, так и ахнул. Небо горело и отливало радугой цветов, то вспыхивало пламенем, то озарялось лунным сиянием. - Горит! – не своим голосом крикнул звонарь и забил набат. Бом, бом, бом, бом – гулко прокатились над городом звуки со старой башни и замерли вдали за рекой. - Где горит? Где горит? – кричали со всех сторон. Полетели бочки с водой. Наугад помчалась пожарная команда, а народ толпами уже бежал к горе. - Эй, старый дурак, перестань звонить, никакого нет пожара, чудеса случилися. - На гору смотрите, чудо на горе-то, елка зажглась, фонариков на ней тьма-тьмущая, от этого и зарево на небе! – Кричали мальчишки, пробегая мимо старых башен. На одном из холмов, к подножию которых прижался маленький городок, высоко поднялась и засияла чудесная елка! Спокон века смотрели на холм отцы, деды и прадеды, но никогда не видали на холме леса, - не то что елей, даже кустов не видали, даже и жилья там не было, а была только проезжая дорога, круто сбегавшая с обрыва в город, и вот вдруг неведомо кем принесена и изукрашена стояла там громадная елка, заливая светом весь город; от подножия и до самой верхушки она была унизана яркими разноцветными фонариками – от самых малых до громадных ослепительных шаров, а уж подарков и разных украшений на ней было навешано без счета, без числа и без меры. Не то что все улицы кругом, все дома, все кровли, заборы и деревья были унизаны людьми, забыли, что на дворе трескучий мороз в 40 градусов, стоят все и смотрят, диву даются, и чем больше прибывает народу, тем больше, шире, ветвистее становится елка, и все ярче горят на ней огни, блестят звезды и цепи, развиваются флаги. - Ах, как бы мне да с этой елки подарок достался, - сказал один школьник, - книжку бы с картинками! Смотрит: и повисла на елке книжка с картинками. - А мне бы коньки по льду кататься. - А мне бы салазки! – запищали кругом малыши. Смотрят: а коньки и салазки тоже повисли на елке. За малыми и большие захотели подарков с чудесной елки. - Чтобы мне да марки на обеды из столовой для бедных, - прошамкала бедная старушка. Глядь, а красные марки уже горят на елке, как угли, и на каждой черная цифра. Смекнули тогда люди, что стоило только пожелать хорошенько, как сейчас же на елке все желания появляются. Ну что тут только и было! Как начали все желать, так, кажется, и конца не было желаньям, даже ветви елки отяжелели и повисли до самой земли, забелели на ветках выигрышные билеты: кому на 200000, кому на 100000, кому 50000, а кто и 5000-м рад; нашлись такие, что им и 1000 за глаза довольно; мелкие же деньги, точно золотые и серебряные орехи, по малым веточкам елки рассыпались в бессчетном количестве. Господи Боже, чего только на той елке не висело: и сапоги, и шубы, и всякое платье, духи, перчатки, и ружья, и скрипки, а уж о съестном и говорить нечего, было там разных лакомств сколько угодно; кое-где бутылочки с разными там ликерами, водкой и наливками искрились, ну а «мерзавчиков» видимо-невидимо было! - Что это на фонарях-то там написано, не ясно видно? - «Пе-ре-ме-на-жиз-ни» на каждом значится черными и всякими буквами, оттого и не разборчиво. - Вот уж елка так елка, всем елкам елка! На верху елки ослепительно сияли белые шары с пожеланиями различных обществ и учреждений, было там и всеобщее обучение, и свобода образования, гласность и свобода печати, суд присяжных, земство, общественная самодеятельность и все этакое прочее. А на флагах той елки уж такие слова были понаписаны, что сразу и не выговоришь! Кабы хоть один человек нашелся в городе, который бы ничего не желал, так, может быть, он и не увидал бы вовсе чудесной елки, но не было у нас такого человека, поэтому все видели, все любовались и восхищались небывалой елкой. Так всю ночь напролет простояли люди на морозе, глазели на елку, а с рассветом погасла чудная елка, и на город дождем посыпались подарки, каждый что захотел, то и получил. - Ишь ты вот, мне полтина, а тебе рубль! – ворчала старуха-нищенка, глядя на соседку. - А ты почто Полину-то захотела, тебе бы тоже рубль захотеть. - Погоди, я теперь все десять хочу, ежели доведется до этакого чуда дожить! Много было недовольных, жалели, что мало пожелали, стоит ли уж малого желать! Мало захочешь – мало получишь, больше захочешь – больше получишь. Так уж лучше больше, чем меньше.
М. Костюрина. № 1 (1 янв.). С. 2.
ХХ век Каждый с упованием и надеждой встречает новый век и новый год. Но больше всего надежд у молодых людей, у молодых стран. Радужных надежд, горячей веры, молодой энергии и силы полны они, потому что будущее принадлежит им! Сибирь уже в ХIХ веке начала пробуждаться к жизни, мало-помалу выросла она из тесных младенческих пеленок и, сбросив их, расправила оцепеневшие крылья здоровая и сильная, она благополучно вынесла тяжкие годы детства и юношества, полные невзгод и лишений; угрюмым, одиноким ребенком, не видавшим ласки и привета, росла она, но это не помешало, к счастью, ей развить богатые способности в школьном возрасте; она быстро училась и развивалась, удивляя своих сверстниц, сестер и подруг, ее успехи, ее дарования, ее красота, наконец, обратили на себя всеобщее внимание, и она скоро вошла в моду…Стало считаться предосудительно ничего не знать о Сибири, дальние страны друг перед другом стараются познакомиться с ней, толпами толпятся пришельцы у ее ворот, как стая коршунов слетаются отовсюду хищники, чуя поживу в молодой богатой Сибири. Радостно встречает Сибирь ХХ век, для нее-то он будет богат событиями! Старые и молодые города Сибири с верой и надеждой ждут его, желанного, даже дряхлый старый дедушка – Тобольск, и тот шамкает привет ХХ веку, и он надеется на что-то. Казалось бы, что значит один век для города, прожившего три века, похоронившего свое величие и славу, обнищавшего, дряхлого, пришедшего в полный упадок, но вестница небес Надежда мешает и над ним крыльями, пролетая мимо, и все его обыватели встречают ХХ век с упованием, надеждой и верой в лучшее будущее. В городской ратуше тоже все ждут чего-то и все надеются…день пройдет, и то слава Богу, а тут шутка ли, век прошел! Авось в ХХ веке придет экспедиция и откроет нас?! - Ну-ка, - скажут, - пожалуйте сюда, робинзоны, расскажите-ка, давно вы тут этак-то живете? - Да вот уж, слава Богу, четвертая сотня городу! - Порядочно! Ну и что же, есть у вас телеграф? - До нас проведен, а дальше в полуночные страны еще не провели, потому самоеды ладно так и живут. - Так-с, ну а железная дорога где у вас? - А дороге-то и надо бы быть, да нету, тут уж мы, видит Бог, невинны, хлопотали и просили, и разные резоны приводили, ну нет к нам дороги, и все тут, проекты пишут, и дороги кругом да около как грибы растут, а к ним ни одна не вышла. - Так-с, ну вот поэтому-то вы и робинзоны. Ну а на столбах это что у вас пиликает? - А это вот уже второй век керосин горит, а раньше и того не было. - Вот как? – удивятся приезжие. – Да ведь керосин нынче в деревнях из моды вышел, электричество уж в отставку просится, нынче ночью, как днем, светло у людей-то. И робинзоны же вы! Ну а с Марса или с другой какой планеты депеш не имеете? - Не слыха-а-али?! У нас бывает, что из России депеши на третий день приходят, и то слава Богу, конная почта в каждый день, письма и газеты из столиц на десятый день получаем, из кургана письма на шестой день, а про Марс и не слыхивали. - Ну и робинзоны же вы! А на улицах это какие чурбаны у вас наворочены? - А это мостовая у нас…Слава Богу, два века уж ей. Раньше просто в грязи тонули. - Да ведь нынче мостовые ума помраченье, на них ни сучка ни задоринки, так паркет блестят…Нечего сказать, отличаетесь же вы. Молите, - скажут, - теперь за нас Бога, что мы вас открыли, авось теперь ездить будут смотреть на вас как на диво, так разбогатеете вы! Расскажите-ка, робинзоны, свои желанья, может вам надо чего, так уж хоть мы об вас похлопочем… А обывательские надежды так и реют кругом: «Ах, разбогатеть бы нам! разбогатеть бы только! Вот бы 200000 р. 1-го января в новом веке выиграть! - То-то будут заработки в новом веке! Заказы так и посыпятся, хочешь – бери, хочешь – отказывайся! - В новом веке и штаны новые будут, оклады – не чета нынешним, опять же производство, ордена и все такое не в пример скорее выслужишь! - В новом-то веке и торговлишка не эта будет! - В новом веке да чтоб женихам не быть! - В новом веке и свадеб, и покойников, и прочих треб предостаточно будет. - В новом веке, наверное, уж ни экзаменов, ни нулей, ни единицы, ни греческого, ни латыни не будет! - В новом веке и господа добрее будут! - В новом веке всем легче будет!» Все засыпают, мечтая, все молятся, все верят и надеются, а ХХ век незримо Входит в мир, принимая бразды правления от уходящего предшественника. М. Костюрина № 1 (1 янв.). С.1.
Злоба дня Вот и дожили до «мира»! - Ну, что уж и за мир?! - Все же не «в состоянии войны»... В сущности, что же тут необыкновенного? Ведь предки, вероятно, после «декретов» сказали: «земля наша велика и обильна, но порядка в ней нет, приходите княжить и владеть нами». И пришли Рюрики, Синеус и Трувор, что из этого вышло, вы, вероятно, хорошо помните?.. В сущности, все, что теперь волнует и мучит, бывало и раньше, только в другом масштабе, только теперь каждый уголок любезного отечества всему придает свой колорит. Наш древний бюрократический Тобольск стремится даже «реквизиции» придать «лояльность». - Караул! Грабят! - Врешь! Реквизиция! - Ой-ой-ой! Ежели «реквизиция», дозвольте слово молвить: у нас Дума экстренно собиралась и решила, чтобы при «реквизиции» от Думы человек был и составлял «опись» для охраны имущества... - Ха, ну и чудак ты! Ну-ка, подавай, что у тебя есть! - Ой-ой-ой! Па... пароходы есть... - Пароходы? Это через Думу, а при тебе что? - А вот часы, кошелек, шуба... - Ну, это давай, зачем же Думу зря беспокоить. - Все возьмите, душу только оставьте! - Беги, души не надо! Главное — ничему не удивляйтесь, граждане. Что тут необыкновенного? Ну вот, было бы 1 число, 2, 3, 4 и т.д., а теперь сразу 14, 15, 16 и т. д. Есть важность, не все ли равно? - Как все равно? Помилуйте, я 4-го именинник, а нынче как же? Я, стало быть, остался без Ангела? - И лучше, по крайности без лишних расходов обойдетесь. - У меня вот вексель 5-го, тут как? - Ну что ж, вы не виноваты, что февраль «убрали»... - Уверяю вас, граждане, все к лучшему в этом «лучшем из миров», а тем более «новый стиль». В том беда наша — «новшеств» не любим, вспомните, граждане, даже картошку в употребление палками вводили! М. Костюрина. № 10 (4 февр.). С. 2.
…В один год уже третья власть: была 1) власть царская — Божьей милостью; 2) власть освободительная — Керенского — Временное правительство; 3) власть Ленина—Троцкого — «большевиков», не всеми признаваемая. По существу это были: власть консервативная, власть либерально-радикальная и власть социалистическая — все три власти действовали именем народа. Стоит ли и бороться за «власть», когда она тленна и скоропреходяща? Стоит ли быть калифом на час? Вот хоть бы у нас в Тобольске... «хоть час, да мой». Сегодня вы нас, а завтра мы вас, а верх будет кого-нибудь «третьего». Со стороны всегда виднее — из Тобольска, если смотреть на «события», то как будто все идет, как и следовало ожидать, планомерно, вполне логично и последовательно, скоро как будто бы уж и «финал» будет! М. Костюрина. № 13 (11 февр.). С. 2.
|
