Вера и надежды массы

Есть еще одна причина, из-за которой массы, очарованные химерами, боятся их утратить. Если воодушевляющая и сплачивающая массы иллюзия ослабевает, утрачивает притягательную силу, то начинается распад массы, наступает период разброда и паники. А ведь одним из основных законов существования массы (это отмечал Г. Тард, а вслед за ним Э. Канетти) является закон самосохранения.

Идеи, даже самые радужные и феерические, ничего не значат без веры в них. Пока массы в них не уверовали, идеи не имеют силы. Следовательно, еще одним фактором психической сплоченности масс выступает вера. Идеи, как известно, зарождаются в отдельной, индивидуальной, а не в “коллективной голове”. Как же возможно, чтобы эту индивидуальную идею восприняли массы?

Здесь все дело в том, что превратиться в коллективное верование имеет шанс лишь та идея, которая находит отклик в бессознательном, в памяти народа. Карл Юнг, основываясь на этих рассуждениях Г. Лебона, сделает впоследствии аналогичный вывод относительно подлинных произведений искусства, которые в силу своей архетипической природы получают всеобщее признание, поскольку затрагивают коллективное бессознательное каждого человека. Возникнув, верование, цементирующее массы, превращается в традиции и обретает характер обычаев.

Еще одно непременное требование, предъявляемое к истинной вере, — она должна быть догматической и утопичной. Лишь в таком виде вера может скрасить существование человека, упростить ему жизнь, сделать мир вокруг понятным и предсказуемым, а также воскресить в коллективной памяти “золотой век” или “рай” — в прошлом или будущем. Следовательно, утопии и догмы необходимы массам. С их помощью мир легко и просто делится на “плохое” и “хорошее”, на “черное” и “белое”. К тому же догматическая вера облегчает задачу поиска врагов. Всякий, кто не разделяет верований масс, — враг. И наоборот. Однозначность коллективных верований дает массам ощущение абсолютной правоты, а значит, и восторженное чувство всемогущества, более того, избранности. Ведь если “Мы” владеем совершенно “правильной” идеей, верой, то, следовательно, все, кто не разделяют нашу веру, неправы. Не может быть двух истин одновременно, истина всегда одна. Иными словами, сочетание веры и догмы порождает фанатизм. Г. Лебон приходит к парадоксальному, на первый взгляд, выводу о том, что наука, просвещая человека, в то же время делает его фанатиком. Ведь форма внедрения научных знаний та же, что и форма распространения религиозных верований, а именно: догматическая. Поэтому христианская забота о спасении человеческих душ, облаченная в форму религиозного догматизма и фанатизма, породила инквизицию, а гуманистические идеи Просвещения — свободы, равенства, братства, разума, вызвавшие революционный фанатизм, привели к якобинскому террору во время Великой французской революции и, добавим, к большевистскому, коммунистическому террору в России.

Все эти и другие трагические исторические факты являются следствием мессианского самоощущения масс, которые считают себя призванными осчастливить весь мир и самих себя. Таким образом, вера, коль скоро она возникла и распространилась, обязательно приобретает религиозную форму со всеми характерными для нее чертами: догматизмом, нетерпимостью, фанатизмом, слепым подчинением, потребностью в культе, ритуале и так далее. При этом неважно, идет ли речь об истинной религиозной вере или о вере научной, социальной, политической, то есть о совокупности тех верований, которые Э. Фромм обозначил понятием “светские религии” (Фромм Э., 1990).

Поэтому неудивительно, считает Г. Лебон, что массам необходима вера - любая, даже самая нелепая или бредовая. Всякая идея “фикс”, превратившись в верование, дает массам заряд энергии, побуждает их к коллективным действиям, вызывает массовые движения - словом, обеспечивает их активность и жизнедеятельность.

Все верования людей, хоть религиозные, хоть светские, в конечном итоге связаны с надеждой на лучший мир, на более счастливое и справедливое общество. Таким образом, у людей один бог — надежда, хотя люди и называют его разными именами. А надежда, как известно, - это мечты и фантазии людей, связанные с прекрасным будущим. И, на первый взгляд, помыслы масс также устремлены в будущее и создается впечатление, что именно там они жаждут обрести счастье. На самом же деле, полагает Лебон, под видом отказа от прошлого и движения вперед, в новый сияющий мир, в массах постоянно возрождается идея возврата в прекрасное прошлое, в потерянный рай или в “золотой век” человечества. В самом деле, все “великие” социальные идеи, касающиеся переустройства общества, — это различные варианты возрождения “золотого века”. И именно они всегда воспринимаются массами с горячечным воодушевлением и фанатическим энтузиазмом.