Підхід до начальника та відхід від нього

Дата добавления: 2015-10-12; просмотров: 686

260 Раздел III. Марксистская доктрина и социалистическое правопонимание

Подход Малицкого, представлявший собой причудливую смесь советско-апологетического рвения и буржуазной экзотики, был под­вергнут критике его более осмотрительными коллегами.

В качестве примера применения "буржуазно-юридического метода"¹ работу Малицкого критиковал и Л.М. Каганович,один из партийных бонз, курировавший тогда, среди прочего, и дела на антиправовом фронте социализма. "Ведь мы, — поучал он, — от­вергаем понятие правового государства даже для буржуазного го­сударства. Как марксисты, мы считаем, что буржуазное государст­во, прикрываемое формой права, закона, демократии, формального равенства, по сути дела есть не что иное, как буржуазная диктату­ра. Понятие "правовое государство" изобретено буржуазными уче­ными для того, чтобы скрыть классовую природу буржуазного го­сударства. Если человек, претендующий на звание марксиста, го­ворит всерьез о правовом государстве и тем более применяет поня­тие "правового государства" к советскому государству, то это зна­чит, что он идет на поводу у буржуазных юристов, — это значит, что он отходит от марксистско-ленинского учения о государстве"².

Свое понимание (в принципе, как говорили в те годы, "полити­чески грамотное") марксистско-ленинского учения в этом вопросе Каганович подкрепил рядом цитат из работ Ленина, в том числе: "Диктатура означает... неограниченную, опирающуюся на силу, а не на закон, власть"; "Диктатура есть власть, опирающаяся непо­средственно на насилие, не связанная никакими законами. Револю­ционная диктатура пролетариата есть власть, завоеванная и под­держиваемая насилием пролетариата над буржуазией, — власть, не связанная никакими законами"³.

В духе такого толкования советского государства как диктату­ры пролетариата, не ограниченной никакими (в том числе, конечно, и своими, советскими) законами, Каганович, далее, весьма откро­венно констатировал подлинное место и значение "законов" в усло­виях пролетарской диктатуры: "Конечно, все это не исключает за­кона. У нас есть законы. Наши законы определяют функции и круг деятельности отдельных органов государственной власти. Но наши законы определяются революционной целесообразностью в каждый данный момент"⁴.

Подобный "закон" — орудие диктатуры пролетариата и сред­ство революционной законности, а вовсе не фактор "правопоряд­ка", как это пытался изобразить Малицкий.

Там, где "закон" лишен объективных правовых свойств и ка­честв и представляет собой лишь инструмент конъюнктурно-поли-

¹ Каганович Л. Двенадцать лет строительства Советского государства и борьба с оппортунизмом // Советское государство и революция права, 1930, № 1. С. 8.

² Там же. С. 9.

³ Там же.

⁴ Там же.

Глава 2. "Правовой фронт" социализма

тической "целесообразности", там и соответствующая "законность" по существу и фактически подменяется той же самой "целесооб­разностью". Такая "законность" на самом деле не означает реаль­ного действия "законов целесообразности", поскольку неправовые законы уже в силу своих пороков вообще не в состоянии действо­вать стабильно, последовательно, неуклонно. Подобная "законность" лишь означает, что соответствующие "законы" действуют там, то­гда и так, где, когда и как это целесообразно, и бездействуют, нару­шаются, игнорируются во всех остальных случаях. Выборочное и произвольное действие "законов целесообразности" и соответствую­щей "целесообразной законности" — их как бы генетическое, зара­нее запрограммированное, неотъемлемое свойство, а не некий слу­чайный или внешний недостаток. Беззакония на почве таких "зако­нов" — лишь неизбежное следствие и продолжение их неправовой природы и антиправового характера.

Так что наличие советских законов еще не делает пролетар-ско-коммунистическую диктатуру правовым государством.