ВЫСШАЯ МАТЕМАТИКА 15 страницаисторических фактов, то иоанниты сообщали следующее. Юная дева из Назарета по имени Мириам, помолвленная с Иоканааном, юношей ее племени, поразила некоего Пандиру или Панферо, который проник в ее комнату в одежде под именем ее возлюбленного и силой удовлетворил свои желания. Иоканаан, узнав об этом событии, не скомпро-ментировал ее, потому что она была девственной; и дева родила сына, который получил имя Иеошуа или Иисус. Ребенка усыновил Рабби Иосиф и отправился с ним в Египет, где он был посвящен в тайные науки; священники Осириса, определив, что он является истинной инкарнацией Гора, так давно обещанной его адептам, посвятили его в верховные понтифики универсальной религии. Иешуа и Иосиф возвратились в Иудею, где знания и добродетели юноши скоро возбудили зависть и ненависть священников, которые однажды публично упрекнули его в незаконности рождения. Иешуа, который любил и почитал свою мать, обратился с вопросами к учителю и узнал всю историю о преступлении Пандиры и несчастиях Марии. Его первым побуждением было отречься от нее публично, когда он сказал в разгаре свадьбы: " Женщина, что общего между тобой и мной? " Но позже, понимая, что несчастная женщину не должна наказываться за страдания, которые она не могла предотвратить, он воскликнул: " Мать моя никоим образом не согрешила, не потеряла своей невинности, она девственница и мать: воздадим ей двойные почести. А что касается меня, то у меня нет отца на земле; я сын Бога и человечества". Мы не следуем'далее выдумке, так разрывающей сердца христиан; достаточно сказать, что иоанниты идут так далеко, что считают св. Иоанна Евангелиста ответствнным за эти подложные предания и то, что они приписывают апостолу в вопросе создания их тайной церкви. Главные понтифики этой секты носили титул Христа и объявлялись воспринимающими непрерывную передачу власти с дней св. Иоанна. Человек, который хвастался такими воображаемыми привилегиями в эпоху основания Храма, носил имя Феоклет. Он познакомился с Хуго де Пайенсом, которого он посвятил в таинства и надежды своей церкви; он обольстил его идеями суверенного священничества и высших привелегий, наконец, он объявил его своим преемником. Таков был орден рыцарей Христа, с самого начала зараженный расколом и заговором против королей. Эти тенденции держались в глубокой тайне, внешне Орден исповедовал полную ортодоксию. Одни руководители его знали истинные намерения, остальные пребывали в правильной вере. Добиться богатства и влияния, интриговать с их помощью и бороться за установление догмы иоаннитов - таковы были средства и цели посвященной братии. " Взгляните, " - говорили они между собой - " папство и соперничающие монархии погрязли в торгах, покупая один другого, впадая в коррупцию и разрушая друг друга. Все это делает Храм их наследником; еще немного и народы потребуют суверенов понтификов из нашей среды; мы будем равновесием вселенной, судьями и хозяевами мира". Тамплиеры имели две доктрины; одна была секретной и касалась вождей, которые были вождями иоаннизма; другая была публичной. Это была Римская Католическая доктрина. Таким способом они обманывали врагов, которых они надеялись вытеснить. Иоаннизм адептов был Каббалой гностиков, но он быстро выродился в мифический пантеизм, ведущий к идолопоклонничеству и ненавидящий все открытые догмы, Чтобы добиться успеха и с целью сберечь сторонников, они оберегали сожаления всех павших культов и все надежды каждого нового культа, обещая всем свободу совести и новую ортодоксию, которая была бы синтезом всех преследуемых вероисповеданий. Они доходили даже до того, что признавали пантеический символизм у великих учителей Черной Магии и изолировались от обетов религии, за которую они осуждались до этого; они воздавали божеские почести чудовищному идолу Бафомету, и даже как древние племена поклонялись Златому Тельцу Дана и Вефиля. Некоторые памятники, открытые недавно, и точные документы, принадлежащие тринадцатому столетию, подтверждают сказанное. Другие доказательства скрыты в анналах и под символами Оккультного Масонства. С семенами смерти, таящимися в его главном принципе, и анархичный, поскольку он стал еретическим, Орден рыцарей Храма задумал большую работу, которую был неспособен исполнить, поскольку он не понимал ни смирения, ни самопожертвования. В конце концов храмовники, не имевшие в большинстве случаев никакого образования и способные лишь владеть мечом, не владели навыками управления или координирования общественного мнения. Тамплиеры были иезуитами, которые пали. Их принцип состоял в том, чтобы получить богатство с целью овладеть миром, и они его получили: в 1312 году они владели в Европе более чем 9000 поместий. Богатство было скалой, о которую они разбились, становясь все более распущенными они позволяли себе оскорблять религиозные и социальные установления. Общеизвестен ответ Ричарда Львиное Сердце исповедовавшему его священнику, который сказал ему: - " Сир, у вас три дочери, которые вам дорого стоят и от которых вам к вашей пользе надо было бы освободиться: это честолюбие, жадность и роскошь" - " Это верно", - ответил король. " Ну, ну давайте выдадим их замуж. Я отдаю честолюбие храмовникам, жадность монахам и роскошь епископам. Я выгадаю от заключения всех этих браков". Амбиции тамплиеров оказались для них роковыми; их намерения предугадывались и предчувствовались. Папа Клименту и король Филипп Красивый дали Европе сигнал, по которому тамплиеры были арестованы, разоружены и посажены в тюрьмы. Никогда еще переворот не выполнялся с таким ужасающим единством. Весь мир был потрясен и с нетерпением ожидал известий об этом преследовании, эхо которого донеслось к нам через века. Но раскрыть перед, народом планы заговора Тамплиеров было невозможно: это означало бы посвятить толпу в тайны, оставленные для учителей. Выход был найден в предследовании магии. Тамплиеры в своих церемониях проявляли враждебность к изображению Христа, отвергали Бога, непристойным образом целовали изображение Великого учителя с бронзовой головой и бриллиантами вместо глаз; общались с черным котом и имели сношения с демонами женского пола. Таковы были главные пункты обвинительных актов. Конец этой драмы известен; Жак де Моле и его сподвижники погибли в пламени, но перед смертью великий мастер Храма организовал и учредил Оккультное Масонство. В стенах своей тюрьмы он основал четыре столичных ложи - в Неаполе для Востока, в Эдинбурге для Запада, в Стокгольме для Севера и в Париже для Юга. Папа и король быстро погибли странным и неожиданным образом. Скен де Флориан, главный обвинитель ордена, был убит. Сломанный меч тамплиеров превратился в кинжал, а их лопатка каменщика использовалась лишь при оформлении могил. Оставим их здесь уходящими во тьму, переполненными идеями мести. Мы увидим их возвращение в великую эпоху Революции и узнаем их по их знакам и их делам. Величайшим преследованием, последовавшим за делом тамплиеров, явился судебный процесс девы, которая была почти святой. Церковь, в данном случае, обвинялась в раболепстве перед победившей стороной, что было выражено анафемой убийц Жанны д'Арк престолом св.Петра. Тем, кто с этим незнаком, можно сказать, что Пьер Кошон, недостойный епископ Бове, внезапно сраженный смертью от руки Божьей, был после смерти отлучен от церкви Каликстом IV, его останки были извлечены из земли и брошены в канализацию. Следовательно, Орлеанскую деву судило и осудило плохое священничество и отступники, а не церковь. Карл VII, который отдал благородную деву в руки ее погубителей, впоследствии пал от руки карающего провидения; он умер, уморив себя голодом, боясь быть отравленным собственным сыном. Король посвятил свою жизнь куртизанке и ради нее он обременил долгами королевство, которое было спасено для него девственницей. Куртизанка и девственница были прославлены нашими национальными поэтами: Агнес Соре ль - Беранже и Жанна д'Арк - Вольтером. ' Жанна погибла невинной, но вскоре законы Магии были обращены против главного виновника. В данном случае речь идет о самом храбром из капитанов Карла VII, но заслуги, которые он имел перед государством не уравновешивают размах и патологию его преступлений. Все сказки о людоедах и страшилищах были реализованы и превзойдены этим фантастическим негодяем, чья история осталась в памяти детей под именем Синей Бороды. Жиль де Лаваль, барон де Рэ, действительно имел такую черную бороду, что она казалась синей, как показано на его портрете в зале Марешо Версальского музея. Маршал Бретани, он был храбрым, потому что был французом; будучи богатым, он был также хвастливым; и стал колдуном, потому что был душевнобольным. Умственная ненормальность его проявлялась в первую очередь в чрезмерной набожности и экстравагантном великолепии. Когда он ехал за границу, ему всегда предшествовали крест и знамя, его капелланы были одеты в золото и выглядели как прелаты; он имел множество маленьких пажей или хористов, которые всегда были богато одеты. Но день за днем кого-то из детей вызывали к маршалу, после чего товарищи ребенка больше не видели; место пропавшего замещал вновь прибывший, и детям было строго запрещено даже вспоминать о нем между собой. Маршал брал детей у бедных родителей, которых он уверял, что их детей ждет блестящее будущее. Объяснение состоит в том, что кажущаяся набожность была маской злодейской практики. Разоренный болезненной расточительностью, маршал хотел добиться богатства любой ценой. Алхимия истощила его последние ресурсы; он решился на самые крайние эксперименты Черной Магии, в надежде получить золото с помощью ада. Священник-отступник прихода Сен-Мало, флорентиец по имени Пре-лати и Силле, который служил дворецким у маршала, были *его доверенными помощниками. Он женился на молодой женщине высокого происхождения и держал ее практически в заточении в замке Машекуль, в котором находилась башня с замурованным входом. Маршал говорил, что башня разрушается и никто не должен к ней приближаться. Тем не менее, мадам де Рэ, которая часто бывала одна в темное время, видела красные огни, которые перемещаются в башне туда и сюда; но она не спрашивала об этом мужа, его яростный и мрачный характер наполнял ее крайним ужасом. На пасху в 1440 году маршал, торжественно встреченный в своей часовне, простился с женой, сказав ей, что он уезжает в Святую Землю; бедное создание боялось даже задать ему вопрос, так трепетала она в его присутствии; она была уже несколько месяцев беременна. Маршал разрешил ее сестре навещать ее во время его отсутствия. Мадам де Рэ приняла разрешение с благодарностью, после чего Жиль де Лаваль сел на коня и ускакал. Мадам де Рэ сообщила сестре о своих страхах и подозрениях. Куда скрывался он в замке? Почему он так мрачен? Что происходит с детьми, которые день за днем исчезают? Что за огни светятся по ночам в замурованной башне? Эти и другие вопросы возбуждали любопытство обеих женщин до крайней степени. Что же делать? Маршал строго запретил им даже приближаться к башне и, покидая их, повторил свое указание. Очевидно, что там был потайной ход; сестры решили отыскать его, проверяя нижние помещения замка, угол за углом и камень за камнем. Наконец, в часовне, за алтарем, они нашли медную кнопку, встроенную в скульптуру. Она поддалась давлению, камень сдвинулся и женщины в страхе разглядели ступеньки лестницы, ведущей в запретную башню. Первый этаж представлял собой нечто вроде часовни с крестом посредине и черными светильниками; на алтаре стояла омерзительная фигура, несомненно изображающая демона. На втором этаже они увидали печи, реторты, перегонные кубы, древесный уголь, одним словом, приборы алхимии. Далее лестница вела в темную камеру, где тяжелый зловонный запах заставил женщин отступить. Мадам де Рэ наткнулась на вазу, которая опрокинулась, и она почувствовала, что ее платье и ноги залиты какой-то густой жидкостью. Вернувшись к свету в начале лестницы, она увидела, что вся она в крови. Сестра Анна пыталась увести ее из башни, но любопытство мадам де Рэ было сильнее отвращения и страха. Она спустилась по лестнице, взяла лампу в адской часовне и вернулась на третий этаж, где ее ожидало страшное зрелище. Медные сосуды с кровью стояли в ряд у стены, на каждом была этикетка с датой; посреди комнаты находился черный мраморный стол, на котором лежало тело ребенка, убитого совсем недавно. Это был один из тех, кто исчез на днях; черная кровь разливалась широко по грязному исто-ченному^червями полу. Женщины были полумертвы от ужаса. Мадам де Рэ хотела любой ценой скрыть следы ее вмешательства. Она стала искать тряпку и воду, чтобы помыть пол; но она только сделать пятни еще большим, и то, что на первый взгляд казалось черным, приобрело.все оттенки красного. Внезапно громкие звуки наполнили замок, голоса людей призывали мадам де Рэ. Она расслышала благоговейные слова " Монсеньер вернулся". Обе женщины бросились к лестнице, но в это времй голоса раздавались уже в дьявольской часовне. Сестра Анна вбежала наверх к зубцам башни; мадам де Рэ трепеща спустилась вниз и лицом к лицу столкнулась с мужем, сопровождаемым бывшим священником Прелати. Жиль де Лаваль схватил жену и без слов потащил ее в адскую часовню. Прелати сказал маршалу: " Это то, что нужно, как вы видите, жертва идет к нам с ее собственного согласия" -" Да будет так", -ответил хозяин. - " Начнем Черную Мессу". Бывший священник пошел к алтарю. Жиль де Лаваль открыл маленький ларец и вытащил большой нож, после чего он сел вплотную к супруге, которая почти в обмороке лежала на скамье у стены. Кощунственная церемоня началась. Следует объяснить, что маршал по пути в Иерусалим достиг лишь Нанта, где жил Прелати; он атаковал этого несчастного негодяя, с исступленной яростью и угрожал убить его, если он не найдет средства получить от дьявола то, что он так долго от него требовал. Прелати заявил, что среди страшных условий, поставленных владыкой ада, первым является принесение в жертву нерожденного ребенка маршала, после того как он будет извлечен из утробы матери силой. Жиль де Лаваль ничего не сказал в ответ, но сразу же вернулся в Машекуль; флорентийский колдун и его сообщник священник его сопровождали. С остальным мы знакомы. Тем временем сестра Анна, оказавшаяся на верхушке башни и не желавшая спускаться вниз, стала размахивать своим покрывалом, подавая сигналы бедствия. Они были замечены двумя всадниками, направляющимися в замок, которых сопровождал вооруженный отряд. Это были два ее брата, которые узнав о мнимом отъезде маршала в Палестину, намеревались посетить и поддержать мадам де Рэ. Когда они прибыли во двор замка, Жиль де Лаваль приостановил страшную церемонию и сказал жене: " Мадам, я прощаю вас, и дело закончится, если вы сделаете так, как я скажу вам. Вернитесь в свои покои, смените одежду и присоединитесь ко мне в гостиной, куда я приду встретиться с вашими братьями. Но если вы скажете хотя бы слово или вызовете у них хоть малейшее подозрение, я приведу вас сюда после их отъезда и мы продолжим Черную Мессу с того момента, на котором она была прервана и при этом жертвоприношении вы умрете. Заметьте, куда я поместил свой нож". Он встал, отвел жену к дверям ее комнаты и затем встретил ее родственников и их свиту, говоря, что она готовится прийти и приветствовать братьев. Мадам де Рэ появилась почти немедленно, бледная как призрак. Жиль де Лаваль не сводил с нее глаз, стараясь управлять ею своим взглядом. Когда братья предположили, что она больна, она ответила, что беременна, но добавила вполголоса " Спасите меня, он хочет меня убить". В этот момент сестра Анна вбежала в зал, крича: " Возьмите нас отсюда, спасите нас, мои братья, этот человек - убийца" - и она показала на Жиля де Лаваль. Пока маршал вызывал своих людей, эскорт братьев окружил женщин с обнаженными мечами, люди маршала были разоружены. Мадам де Рэ с сестрой и братьями опустили подъемный мост и покинули замок. На утро герцог Иоанн V осадил замок и Жиль де Лаваль, который больше не мог положиться на свое войско, сдался без сопротивления. Парламент Бретани санкционировал его арест за убийство, церковный трибунал подготовил в первую очередь обвинение против него, как еретика, содомита и колдуна. Со всех сторон слышались ранее подавляемые ужасом голоса родителей, требовавших своих детей, по всей провинции раздавались крики горя и скорби. Замки Машекуль и Шанто-се были разрушены, в результате чего обнаружили две сотни детских скелетов; остальное было предано огню. Жиль де Лаваль предстал перед судьями с великой надменностью: " Я Жиль де Лаваль, маршал Бретани, барон де Рэ, Машекуля, Шантосе и других владений. А кто вы, что осмеливаетесь допрашивать меня? " Ему ответили: " Мы ваши судьи, магистраты Церковного Суда". - " Что? Вы мои судьи? Идите прочь, я хорошо знаю вас. Вы, продажные и недостойные, предали вашего Бога, чтобы купить блага дьявола. Не говорите мне более о суде надо мной, потому что если я виновен, то это вы показали мне пример, мои обвинители! " -" Оставьте ваши оскорбления и отвечайте нам." - " Я скорее буду повешен за шею, чем буду отвечать вам. Я удивлен, что канцлер Бретани поручил это дело вам. Вы можете получить сведения и после этого действовать хуже, чем раньше". Но эта высокомерная наглость была подавлена угрозой пыток. Перед епископом Сен-Бриек и властителем Пьером де л'Опиталь, Жиль де Лаваль признался в убийствах и святотатстве. Он заявил, что его мотивом в убийстве детей было отвратительное наслаждение, которое он испытывал во время агонии этих бедных маленьких созданий. Канцлер не поверил этому заявлению и повторил вопрос снова. " Увы", -сказал резко маршал. - " Вы напрасно мучаете меня и себя. - " Я не мучаю вас", - отвечал президент, - " Но я удивлен и не удовлетворен вашими словами. Я надеюсь услышать истинную правду". Маршал отвечал: " Воистину, 'другой причины нет. Чего еще вы хотите? Я совершил столько, что этого достаточно для осуждения десяти тысяч человек". Жиль де Лаваль скрыл, что он пытался добыть Философский Камень из крови убитых детей и то, что к этому чудовищному злодеянию его влекла алчность. По наущению своих некромантов он полагал, что универсальное средство жизни можно внезапно получить, комбинируя действие и противодействие, надругательства над Природой и убийства. Он собирал радужную пленку с застывшей кровью, подвергал ее различным воздействиям, настаивая продукт в философском яйце атанора, комбинируя его с солью, серой и ртутью. Несомненно, что он отыскал этот рецепт в каких-то старых еврейских колдовских книгах. Если бы это стало тогда известно, это навлекло бы на евреев проклятия всей земли. Убежденные, что акт человеческого зачатия притягивает и сгущает Астральный Свет, израильские колдуны погрузились в те ненормальности, в которых их обвинял Филон, как предполагал астролог Гаффарель. Они заставляли женщин прививать деревья, и в то время, когда они вставляли черенки, мужчина производил над ними действия, которые были надругательством над Природой. Где бы Черная Магия не проявляла себя, она взращивала ужасы, потому что дух Тьмы не есть дух изобретения. Жиль де Лаваль был сожжен заживо в pre de la Magdeleine близ Нанта. Он получил разрешение идти на казнь со всей его прислугой, которая сопровождала его в жизни, как если бы он хотел включить в позор своего наказания хвастовство и алчность, из-за которых он так низко пал и погиб столь трагично. . ГЛАВА VII СУЕВЕРИЯ, ОТНОСЯЩИЕСЯ К ДЬЯВОЛУ
Мы приводим свидетельства трезвости указаний, провозглашенных Церковью касательно гения зла; она рекомендовала своим чадам не бояться его, не предаваться мыслям о нем и даже не произносить его имя. Тем не менее, склонность болезненного воображения и слабого ума к чудовищному и страшному в эпоху средневековья придавали убийственное значение и самые чудовищные формы темному существу, которое не заслуживало ничего кроме забвения, потому что оно всегда отвергало истину и свет. Кажущаяся реализация призрака, воплощавшего порок, была инкарнацией человеческого страха; дьявол становился ночным кошмаром монастырей, ум человеческий становился добычей собственного страха и трепета перед химерами, которые он сам пробудил. Черное чудовище простирало свои крылья летучей мыши между небом и землей, чтобы помешать молодости и жизни верить и мечтать о солнце и тихом мире звезд. Эта гарпия суеверия отравляла дыханием и заражала своим прикосновением все. Было страшно есть и пить, чтобы не проглотить при этом дьявольские яйца; смотреть на красавицу означало подвергаться опасности порождения чудовища; смех грозил вызвать адское эхо, усмешку вечного мучителя; а плач - рисовал его издевающимся над слезами похоронного плакальщика. Казалось, что дьявол держит Бога на небесах в заточении, пока он сам внушает богохульство и отчаяние людям на земле. Суеверия быстро вели к глупости и умопомрачению; нет ничего более заслуживающего сожаления, чем многочисленные отзывы, которыми популярные авторы истории магии оснащали свои сообщения. Петр Достопочтенный видел дьявола строящим глазки в уборных; другой автор хроник узрел его в виде кота, похожего, однако, на собаку и скачущего как обезьяна; барон Корасс обслуживался бесенком по имени Ортон, который выглядел как свинья, чрезвычайно изнуренная и иногда почти бестелесная. Настоятель Сен-Жермен де Пре по имени Гийом Эделин удостоверял, что он видел его в виде барана, которого, как ему казалось, следовало целовать ниже хвоста в знак почтения и благоговения. Несчастные старухи уверяли, что он был их любовником; маршал Тривюльс умер от ужаса, защищаясь от ран и толчков дьяволов, столпившихся в его комнате. Сотни несчастных идиотов и дураков были сожжены после признаний их в сношениях с нечистой силой; слухи об инкубах и суккубах доносились со всех сторон; судьи всерьез обсуждали откровения, которые следовало бы рассматривать врачам, более того, на них оказывалось непреодолимое давление общественного мнения и оправдание колдунов подвергало самих магистратов народному возмущению. Преследования дураков были очень заразительными, и маньяки разрывали друг друга в клочья; люди избивались до смерти; сжигались на медленном огне, сбрасывались в ледяную воду в надежде избавить от чар, тогда как правосудие вмешивалось лишь затем, чтобы приговорить к сожжению заживо тех, преследование которых было начато яростной толпой. Рассказывая историю Жиля де Л аваля, мы говорили, что Черная Магия может быть не только реальным преступлением, но и обыкновенным проступком: к сожалению, воззрения тех времен смешивали больных со злодеями, что вело к наказанию тех, кто нуждался в терпимости и снисхождении. Где начинается и где кончается ответственность человека? Это одна из тех проблем, которые часто волнуют хранителей человеческого правосудия. Калигула, сын Гер-маника, казалось, наследовал все добродетели отца, но его разум был отравлен и он стал ужасом мира. Был ли он действительно виновен и не следует ли возложить его преступления на тех низких римлян, которые повиновались ему, вместо того, чтобы заключить его в тюрьму? Отец Илларион Тиссо, упоминавшийся ранее, идет дальше нас и хотел бы включить в категорию сумасшествия даже сознательные преступления; к сожалению, он объясняет само сумасшествие наущением дьявола. Мы могли бы спросить этого доброго церковника, что он подумал бы об отце семейства, который закрыв дверь для никудышнего человека, способного на всяческое зло, позволил ему посещать, поучать, похищать и мучить его собственных детей? Отметим, что если быть истинным христианином, то дьявол, кем бы он ни был, совращает лишь тех, кто отдается ему добровольно, и что такие люди ответственны за все, что он может побудить их сделать, так же как пьяного человека правильно считают ответственным за все нарушения, которые он может совершить под влиянием пьянства. Опьянение это скоропреходящее сумасшествие, а сумасшествие - это постоянное опьянение; оба они вызываются фосфорической перегрузкой церебральных нервов, которая разрушает нашеэсрирное равновесие и лишает душу ее точных инструментов. Спири-туальная и персональная душа -подобна Моисею, связанному.и спеленатому в его тростниковой колыбели и пущенной на волю нильских волн. Она уносится флюидической и материальной душой мира, той таинственной водой, над которой витал Элоим, когда Божественное Слово было сформулировано в блестящем высказывании: " Да будет свет". Душа мира - это сила, которая автоматически ведет к равновесию; или воля будет господствовать над ней, или она завоюет волю. Это мучительно для несовершенной жизни, как если бы это было уродством. Поэтому маньяки и галлюцинирующие люди испытывают непреодолимую тягу к разрушению и смерти; разрушение кажется им блаженством; и они хотели бы не только добиться смерти для себя, но и испытывают восторг при виде смерти других. Они представляют себе, что жизнь-покидает их; сознание терзает и доводит до отчаяния: все их существование является созна-ванием смерти и это -адское мучение. Один слышит повелительный голос, заставляющий его убить своего сына в колыбели. Он борется, плачет, мечется, но кончает тем, что берёт топор и убивает ребенка. Другого, и это страшная история, дело недавнего прошлого, зовут голоса, требующие сердца, он убивает своих родителей, извлекает их сердца и начинает пожирать их. Кто бы ни был виновен по своей свободной воле в злом действии, предлагает этим фактом залог вечного разрушения и не может предвидеть, куда приведет его эта роковая сделка. . Существо есть субстанция и жизнь; жизнь проявляет себя движением; движение увековечивает себя равновесием; следовательно, равновесие есть закон бессмертия. Сознание есть осведомленность равновесия, которое есть равенство и справедливость. Все эксцессы, когда они не смертельны, корректируются противоположными эксцессами; это вечный закон противодействия; но если эксцесс разрушает все равновесие, то все исчезает в кромешной тьме и наступает вечная смерть. Душа земли переносит с этим во вращение астрального движения все, что не вызывает сопротивления, из-за уравновешивающих сил разума. Где бы ни проявлялась несовершенная и болезненно сформированная жизнь, эта душа направляет туда энергию, чтобы устранить это, - как жизненная сила исцеляет раны. Отсюда возмущения атмосферы, наблюдающиеся вблизи определенных больных людей, отсюда флюидические потрясения, автоматическое движение столов, левитация, вращение камней, видимые и ощутимые проекции астральных рук и ног на одержимых. Когда мы видим рак, который пытаются иссечь, рану, которую стараются заживить, или какого-нибудь вампира, чья смерть желательна -это Природа за работой, которая может возвратить к общему источнику жизни. Спонтанное движение инертных объектов может быть результатом действия лишь тех сил, которые магнетезирует земля; дух, или иными словами, мысль, не может ничего поднять без рычага. Будь это иначе, бесконечный труд Природы по созданию и совершенствованию органов остался
|
