ВЫСШАЯ МАТЕМАТИКА 18 страница

ранами, и, однако, продолжал жить. Наконец он был погребен, буквально

выражаясь, под горой камней.

В эту ночь, говорит легенда, два генуэзских торговца Стефан Колон и

Луис де Пасторга, плывя в открытом море, увидели яркий свет из порта

Тунис. Они изменили курс и, приблизившись к берегу, обнаружили гору

камней, которая испускала чудесное сияние. Они пристали к берегу и с

величайшим удивлением увидели тело Раймонда Луллия, искалеченного, но еще

дышащего. Его взяли на борт корабля и отвезли на Мальорку, где при виде

родной земли, мученику было позволено умереть.

Такова одиссея сказочного Раймонда Луллия. Теперь обратимся к

историческим реальностям.

Раймонд Луллий - философ и адепт, один из тех, кто носил титул

просвещенного доктора, был сыном того сене-шала Мальорки, который

прославился своей болезненно начавшейся страстью к Амбросии ди Кастелло.

Он не открыл эликсир бессмертия, но он делал золото в Англии для короля

Эдуарда III, и это золото называлось aurum Raymundi. Имелись очень редкие

монеты, которые эксперты называют Raymundini. Луи Фигье отождествляет их

с розеноблями -монетами, которые имели хождение в тот период и

утверждает, несколько игриво, что алхимия Раймонда Луллия представляла

собой фальсификацию золота, которую трудно было обнаружить в период,

когда химические технологии были гораздо менее совершенны, чем

сегодняшние. Тем не менее, он признавал научную значимость Луллия и дал

свое заключение относительно него в следующих словах:

" Раймонд Луллий, гений которого охватил все ветви человеческого

знания и который свел воедино в Ars Magna обширную систему философии,

суммируя энциклопедические принципы науки, на которых она в то время

стояла, не ошибался, передавая потомству ценное наследие химии. Он

усовершенствовал и тщательно описал различные средства, которые широко

использовались в химии, мы обязаны ему приготовлением углекислой соли из

поташа с помощью винного камня и древесной золы, ректификацией спирта из

вина, изготовлением весьма важных масел и т.п."

Другие ученые, будучи уверенными в том, что розенобли были из

чистого золота, рассматривали это так. Трансмутации металлов, которые

производили Луллий и другие адепты средних веков, представляли собой

просто отделение золота, находимого в серебряных копях, и очистку его с

помощью сурьмы, которая постоянно присутствует в герметических символах,

как действенный и главный элемент пороха. Мы согласны с тем, что химии в

тот период еще не существовало, и можем добавить, что она была создана

адептами, хранившими синтетические секреты, которые были сокровищами

магических святилищ, наставляя своих современников в отношении некоторых

аналитических процессов. Эти процессы впоследствии были

усовершенствованы, но они еще не вели ученых к тому, чтобы достичь того

древнего синтеза, который устанавливает герметическая философия, в

буквальном смысле этого термина.

В своем философском " Завещании" Раймонд Луллий развил далее все

принципы этой науки в завуалированном виде, следуя традиции адептов. Он

составил также " Ключ" к " Завещанию" и, наконец, " Ключ к Ключу", или,

более определенно, дополнение к завещанию, которое, по нашему мнению,

является наиболее значительным его трудом в области алхимии. Его принципы

и способы действий не имеют ничего общего ни с мистификациями о чистых

металлах, ни с сепарацией сплавов. Как теория, они полностью

соответствуют принципам Гебера, а как практика - принципам Арнольда из

Виллановы; в отношении доктрины они согласованы с идеями Каббалы.

Серьезнейшие умы должны изучать труды Луллия, если они надеются

продолжить тот поиск абсолюта, который предпринимался величайшими гениями

древнего мира.

Вся жизнь этого выдающегося адепта, первого инициата после св.

Иоанна, который был посвящен в иерархический апостолат священной

ортодоксии, вся его жизнь, повторяем мы, прошла в благочестивых

размышлениях, в проповедничестве, в непрерывных научных занятиях. Так, в

1276 году, он основал францисканский колледж в Пальме, предназначенный

для изучения восточных языков, в особенности -арабского, с целью

опровержения трудов магометанских ученых и распространения христианской

веры среди мавров. Иоанн XXI конфирмовал это заведение в апостольском

послании из Витербо 16 декабря, в первый год своего понтификата.

С 1293 по 1311 годы Луллий ходатайствовал и получил от папы Николая

IV и королей Франции, Сицилии, Кипра и Мальорки разрешение на открытие

множества других колледжей с этой же целью. Где бы он ни проходил, он

давал наставления по своему Великому Искусству, которое является

универсальным синтезом человеческого знания; главная цель его наставлений

была в том, чтобы найти единый язык для людей, равно как и единый образ

мысли. Он посетил Париж и удивил там ученейших докторов; затем он пересек

Испанию и остановился в Комплуте, где основал центральную академию для

изучения языков и наук. Он реформировал несколько монастырей, приехал в

Италию и набрал солдат для нового войска, учреждение которого он

исходатайствовал у того самого Совета Вены, который осудил тамплиеров.

Католическая наука и истинное посвящение св. Иоанну настаивали тогда на

том, чтобы вырвать меч Храма из рук неверующих. Великие люди мира сего,

насмешливо именуя его бедным Раймондом Луллием, несмотря на всю их злобу

к нему, делали все, чего он желал. Эта блистательная личность, которую в

насмешку называли Раймондом Фантастом, казалось, была папой пап и королем

королей; он был беден как Иов и подавал милостыню государям; его называли

глупцом, и он был человеком", которого причисляют к мудрецам. Величайший

политик своей эпохи, кардинал Хименес, ум которого б, ыл так же глубок,

как и серьезен, никогда не говорил о нем иначе, как о божественном

Раймонде Луллий и как о самом блестящем ученом. Он умер в 1314 году,

согласно Женебрару, или в 1315, согласно автору предисловия к

" Размышлениям" отшельника Блакерна. Ему было 80 лет и конец его

утомительной и святой жизни пришелся на день мученичества св. Петра и св.

Павла.

Ученик великих Каббалистов, Раймонд Луллий пытался основать

абсолютную и универсальную философию, заменяя конвенциональные абстракции

систем на установленные наукой определения естественных сущностей и

подставляя простые и естественные выражения вместо сомнительных терминов

схоластицизма. Он осудил определения ученых своего времени, потому что

они увековечивали разногласия своей неопределенностью и сомнительностью.

Согласно Аристотелю, человек есть мыслящее животное, на что можно было бы

ответить, что он не животное и что мыслит он очень редко. Более того,

слова " животное" и " мыслящее" нельзя привести в гармонию; дурак не мог бы

быть человеком и т.д. Раймонд Луллий определял вещи их правильными

именами, а не синонимами или приблизительными описаниями, наконец, он

объяснял названия с точки зрения этимологии слов. На вопрос - что такое

человек - он ответил бы, что это слово, в его общем употреблении,

означает состояние существа, как относящегося к людскому роду, а взятое в

частном употреблении, оно означает человеческую личность. Однако, что

такое человеческая личность? По своему происхождению, - это личность,

которую Господь сотворил, вдохнув жизнь в тело, составленное из земли

(humus)', в буквальном же смысле, это ты, это я, это Петр, Павел и т.д.

Те, кто были знакомы с научным жаргоном возразили бы ученейшему доктору,

что никто не может говорить подобным образом, что с помощью такого метода

весь мир можно представить как поддающийся изучению, и что народный

здравый смысл оказался бы предпочтительнее доктрин академий. " Это как раз

то, чего я хочу", - ответил бы Раймонд Луллий в своей великой простоте.

Исходя из этого его просвещенную теорию упрекали в ребячестве, и

инфантильного здесь было столько же, сколько в словах того, кто сказал:

" Пока вы не станете такими, как один из малых сих, вы не войдете в

Царство Небесное". Не есть ли Царство Небесное то же самое, что и царство

науки, имея в виду, что небесная жизнь Бога и людей есть понимание и

любовь?

Раймонд Луллий хотел противопоставить'христианизи-рованную Каббалу

фаталистической магии арабов, традиции Египта, традициям Индии, магию

Света - Черной магии. Он удостоверил, что в последнее время доктрины

Антихриста будут материализованным реализмом и что воцарятся. рецидивы

чудовищностей магии зла. Поэтому он старался приготовить умы к

возвращению Еноха или, иначе говоря, к окончательному открытию той науки,

ключи которой содержатся в иероглифических алфавитах Еноха. Этот

гармонизирующий свет разума и веры должен предшествовать мессианскому и

универсальному царствованию христианства на земле. Таким образом, Луллий

был великим пророком для истинных Каббалистов и провидцев, хотя для

скептиков, которые по меньшей мере могут уважать возвышенные характеры и

благородные устремления, он был возвышенным мечтателем.

.

ГЛАВА IV О НЕКОТОРЫХ АЛХИМИКАХ

 

Николай Фламель занимался исключительно алхимией и мы рассматриваем

его только из-за иероглифической книги Авраама Еврея, в которой описатель

улицы Сен-Жак-ла-Бушери находил абсолютные Ключи Великого Делания. Эта

книга основывалась на Ключах Таро и была простым иероглифическим и

герметическим комментарием к книге " Сефер Иецира". По описанию самого

Фламеля, книга содержала двадцать два листа, включая титульный, так что

текст содержал двадцать один лист; они были разбиты на три септенера,

после каждого седьмого листа следовал чистый лист. Примем во внимание,

что Апокалипсис, этот высший Каббалистический и пророческий итог всех

оккультных сочинений, также разделен на три септенера, между каждым из

них находится молчание небес, которое строго соответст-.вует

незаполненному листу в мистической книге Фламеля. Септенеры Апокалипсиса

это (а) семь печатей, 'которые надо открыть, означающие семь таинств,

которые следует изучить и семь трудностей, которые требуется преодолеть;

(Ь) семь труб, которые должны прозвучать, будучи семью высказываниями,

которые надо понять; (с) семь чаш, которые надо опустошить, что означает

семь субстанций, которые должны быть испарены и зафиксированы.

В произведении Фламеля первые семь листов имеют в качестве

иероглифического символа жезл Моисея, побеждающего змей, принесенных

магами фараона. Они изображаются пожирающими друг друга, и фигура в целом

аналогична фигуре Победителя в Таро, запрягающего в свою кубическую

колесницу белого и черного сфинксов Египетской Магии. Рассматриваемый

символ соответствует седьмой догме в учении маймонидов: мы признаем, лишь

одного пророка, -это Моисей, который символизирует единство науки и

труда, а также ртуть мудреца, которая формируется диссолюцией сложных

композитов и взаимным воздействием Сульфура и Соли металлов.

Эмблемой четырнадцатой страницы была медная змея, нападающая на

Крест. Крест означает брак очищенных Сульфура и Соли, а также конденсацию

Астрального Света, Четырнадцатая карта в Таро изображает ангела,

являющегося духом земли, смешивающего жидкости в двух кувшинах: золотом и

серебряном. Это тот же символ, выраженный другим способом. На 21-м листе

книги Фламеля изображались пространство и универсальная жизнь,

представленные пустыней с водными источниками и скользящими змеями.*

 

-------------------------

* Книга Николая Фламеля описывает символы так: (1) Жезл и змеи,

пожирающие одна другую; (2) Крест, на котором распята змея; (3) Пустыня,

среди которой находится множество фонтанов, из которых расползаются змеи.

История магии

 

В Таро пространство изображается четырьмя знаками, расположенными на

кардинальных точках неба, а жизнь - обнаженной девой, танцующей в круге.

Фламель не определил число источников и змей, но источников вероятно было

четыре и вытекали они из единого, как в пантакле Эдема, а змей, видимо,

было четыре, семь, девять или десять.

На четвертом листе была фигура Времени, намеревающаяся перерезать

ноги Меркурия. Она прикрывалась розовым кустом в цвету, корни его были

голубыми, ствол -белым, листья - красными, а цветы - золотыми. Число

четыре -это число основных реализаций. Время -это атмосферная селитра;

его коса -это кислота, которая извлекается из этой селитры и Меркурий,

таким образом, представлен превращающимся в соль. Розовый куст

представляет Делание и последовательность цветов характеризует его этапы:

это мастерство, проходящее черный, белый и красный аспекты, из которых

появляется золото как цветение, которое дает ростки и разворачивает все.

Число пять - это число Великого Таинства, и на пятой странице

изображаются слепцы, копающие землю вокруг розового куста в поисках того

главного агента, который находится везде. Несколько других, более

осведомленных, взвешивают белую воду, похожую на отвердевший воздух. На

обороте этой страницы изображено избиение младенцев, с солнцем и луной,

купающимися в их крови. Эта аллегория, которая является буквальным

секретом герметического искусства, имеет пояснение о процессе получения

воздуха из воздуха, как это излагал Аристей; или, говоря проще,

использования воздуха как силы, распространяемой с помощью Астрального

Света, как вода превращается в пар под действием огня. Это можно

выполнить с помощью электричества, магнетизма и мощного изъявления воли

оператора, направляемой наукой и добрыми, намерениями. Кровь младенцев

отображает тот существенный свет, который извлекается философским огнем

из элементарных тел. Когда говорится, что солнце и луна опускаются, чтобы

купаться, -это означает, что серебро окрашивается в золото и что золото

достигает степени чистоты, при которой его су-льфур превращается в

Истинный Порошок.

Мы не пишем трактат об алхимии, хотя эта наука в сущности есть

трансцендентальная магия в действии; мы оставляем ее откровения и чудеса

для других специальных и более пространных работ.

Народное предание утверждает, что Фламель не умер и что он зарыл

сокровища под башней Сен-Жак-ла-Бушери. Согласно просвещенным адептам,

это сокровище, помещенное в кедровый ящик, покрытый платами из соли

металлов, было оригинальной копией знаменитой книги, приписываемой

Аврааму Еврею с комментариями Фламеля и описанием Порошка, способного

трансмутировать море в золото, подра-| зумевая, что море - это ртуть.

За Фламелем идут Бернар ТревизанскиД Василий Валентин и другие

знаменитые алхимики. " Двенадцать Ключей" Василия Валентина одновременно

каббалистичны, магичны и герметичны. Затем в 1480 году появился Иоанн

Тритем, который был учителем Корнелия Агриппы и величайшим догматическим

магом средних веков. Тритем был аббатом ордена св. Бенедикта,

безупречного ортодоксального поведения. Он не был настолько самоуверен,

чтобы изложить открыто оккультную философию, подобно его азартному

ученику Агриппе. Все его магические труды скрыты искусством утаенных

мистерий, тогда'как его доктрина выражалась в пантакле, в традициях

истинных адептов. Этот пантакль исключительно редок и находится лишь в

нескольких рукописных копиях его трактата De Septem Secundeis. Польский

дворянин, человек высокого ума " и благородного сердца, Александр

Браницкий владел интересным экземпляром, который он нам любезно

показывал. Пантакль состоит из двух треугольников, соединенных

основаниями, один из них белый, другой - черный. На вершине черного

треугольника находится глупое пресмыкающееся, которое с трудом

поворачивает свою голову и в благоговейном трепете заглядывает в

треугольник, где отражается его изображение. На вершине белого

треугольника стоит человек в расцвете лет, вооруженный подобно рыцарю,

спокойно стоящий с миролюбивым видом. В этом треугольнике записаны буквы

божественной Тетраграммы. Естественный и эзотерический смысл эмблемы

можно объяснить следующим афоризмом: мудрец пребывает в боязни истинного

Бога, а глупец ошеломлен ужасом перед ложным богом, созданным его

собственным изображением. Размышляя над пантаклем в целом и над его

компонентами в их последовательности, адепты, однако, найдут в нем

последнее слово Каббалы и невыразимую формулу Великого Аркана. Другими

словами, это различие между мираклями и чудесами, секрет привидений,

универсальная теория магнетизма и наука всех мистерий.

Тритем составил историю магии, написанную исключительно пантаклями,

под названием Veterum Sophorum Sigilla et Imagines Magica. В своей

Steganography и Polygraphy он дает ключ ко всем оккультным сочинениям и в

завуалированной форме объясняет реальную науку заклинания и вызывания

духов. Тритем в магии является учителем учителей и мы не колеблясь

причисляем его к самым мудрым и ученым адептам.

В отличие от него Корнелий Агриппа йсю жизнь был искателем и не

достиг ни науки, ни мира. Его книги полны эрудиции и самоуверенности, у

него был независимый и фантастический характер, так что его рассматривали

как отвратительного колдуна, его преследовали и священники и князья. В

конце жизни он писал против наук, которые не принесли ему счастья, умер

он в нищете и изгнании.

Мы переходим теперь к мягкой и приятной фигуре того ученого и

возвышенного Постеля, который известен лишь своей сверхмистической

любовью к старой, но просвещенной женщине. Есть в Постеле нечто иное, чем

в ученике матери Жанны, но вульгарные умы предпочитают скорее унижать,

чем изучать и не желают видеть в нем ничего хорошего. Не в пользу таких

людей мы предлагаем ознакомиться с гением Гийома Постеля.

Он был сыном бедного крестьянина из округа Барентон в Нормандии;

настойчивостью и многими жертвами он преуспел в самообразовании и стал

одним из самых учёнейших людей своего времени; но бедность преследовала

его всегда и часто толкала на то, чтобы продать свои книги. Полный

смирения и мягкости, он работал как простой человек, ради куска хлеба и

своих исследований. Он изучил все известные языки и науки своего времени;

он открыл редкие и бесценные рукописи, включая апокрифические Евангелия и

" Сефер Иецира". Он посвятил себя в таинства Трансцендентальной Каббалы. В

своем простом удивлении перед этой абсолютной истиной, перед этой высшей

истиной всех философий и догм, он воспылал намерением поведать это миру.

Однако он излагал язык таинств открыто и написал книгу " Ключ вещей,

содержащий секрет об основе мира". Он изложил свое произведение перед

отцами Совета Трента, пытаясь донести до них дух примирения и

универсального синтеза. Никто его не понял, некоторые обвинили его в

ереси и самые умеренные сказали, что он дурак.

Троица, согласно Постелю, создала человека по своему образу и

подобию. Человеческое тело дуально и его триади-ческое единство есть

объединение двух половин. Душа человеческая также дуальна, это animus и

anima, или интеллект и эмоции; она тоже имеет два пола, мужской находится

в голове, а женский - в сердце. Искупление по своему составу для

человечества тоже должно быть дуальным; рассудок благодаря его чистоте

делает добрыми ошибки сердца, а великодушие сердца должно устранять

эгоистические побуждения мозга. Христианство, сточки зрения Постеля, до

сих пор было понято только рассуждающим умом и не входило в сердце. Слово

создало мужчину, но мир придет в согласие, когда Слово создает женщину.

Высшие великолепия духа любви будут научены материнским гением религии и

тогда разум будет гармонизирован с верой.

Посмотрите, замечает он, как поняло религию большинство христиан;

для них это лишь нечто невежественное и преследующее склонности, это

суеверие и страх - низменный страх - прежде всего. Почему? Потому что те,

кто учат их, не имеют женского сердца, потому что они чужды божественному

энтузиазму той материнской любви, которая объясняет все религии. Сила,

которая овладела мозгом и связала дух, это не сила доброго, понимающего и

многострадального Бога; это сила злого, глупого и трусливого Сатаны.

Здесь больше страха перед дьявольским, чем любви к божественному.

Холодный и ссохшийся мозг давит на мертвое сердце как гробовой камень.

Почему я первый и почти единственный человек, который понял это, и что

может воскресший одиночка изменить среди мертвых, которые ничего не могут

слышать?

Приди сюда и приходи быстрее, о Матерь-дух, которая явилась мне

Венерой в душе девственницы, вдохновленной Богом; направь и научи женщин

нового мира их спасительной миссии и их апостольству священной духовной

жизни.

Факты состоят в том, что Постель относил эти благородные упования к

благочестивой женщине, чье появление в его жизни он воспринял как явление

Венеры. Он был духовным советником этой избранной души и был вовлечен в

поток мистической поэзии, который бурлил вокруг нее. Когда он исполнил

Евхаристию по отношению к ней, она стала сиять и преобразовываться в его

глазах, и хотя ей было более пятидесяти лет, бедный священник невинно

утверждал, что он не дал бы ей более пятнадцати, настолько симпатия двух

сердец преобразила ее в его глазах. Следовало прожить жизнь полную

аскетизма, чтобы понять такие'небесные галлюцинации и лирические

ребячества, такой.мистический брак двух невинных существ,

такой-экстраординарный энтузиазм любви в двух чистых душах. В ней он

обнаружил живой дух Иисуса Христа, которым мог бы возродиться мир. Я

видел, сказал он, свет сердца, который уводит ненавистный призрак Сатаны

от всех умов; это не химера моих снов; она явилась в мир, принесла облик

девы, в которой я узрел Матерь мира, которая должна прийти. Беглый обзор

его мыслей и языка дает возможность понять, что он выражался фигурально

и, как установлено иезуитом Дебийоном в заметках о жизни и трудах

Постеля, не было ничего более далекого от его мыслей, чем представить,

как некоторые утверждают, что он видел вторую инкарнацию божества в этой

бедной госпитальной сестре, которая увлекла его сиянием своих

добродетелей, можно уверенно утверждать, что те, кто насмехался над

Постелем, не стоят матери Жанны.

Мистические отношения Постеля и монахини продолжались около пяти

лет, после чего она умерла. Сообщив своему исповеднику, что она никогда

не будет разделена с ним, но будет помогать ^му, когда освободится от

оков материальной жизни. " Она сдержала свое обещание", - сказал Постель.

" Она была со мной в Париже, освещала меня своим светом и гармонизировала

мой разум и веру. Через два года после i ее вознесения в небеса ее

спиритуальное тело и субстанция вселились в меня и распространились на

все тело, так что это скорее она, чем я, что живет во мне". После этого

Постель всегда относил себя к возвышенным существам и называл себя

Postelius Restitutes (Постель Восстановленный). Факты же состоят в том,

что результат последовал небывалый: его белые волосы стали снова черными,

морщины пропали, он обрел румянец молодости, хотя и в молодые годы был

самым худым и бледным среди своих сверстников. Его биографы пишут, что он

красил волосы и лицо. Этого недостаточно, чтобы считать его глупцом и

из-за его благородного характера считать его фокусником и шарлатаном. Но

глупость или недостаток веры холодных и скептических умов, когда они

берутся судить вдохновенные сердца, более удивительны чем красноречивое

умолчание последних.

" Представляется", - пишет отец Дебийон, - " и еще верится, что

регенерация, которую приписывают воздействию матери Жанны, была заложена

в его организм и она лишь развилась в ее присутствии и он никогда не

отделялся от нее, кроме как за несколько лет до смерти. В его разум

вошло, что Евангельское Царствие Иисуса Христа, основанное апостолами, не

может более поддерживаться среди.христиан или проповедоваться среди

неверных, пока оно не будет вдохновляться светом разума. К этому

принципу, овладевшим им полностью, он -добавил другой - о предназначении

короля Франции к универсальной монархии. Путь для Второго Пришествия

должен быть подготовлен завоеванием сердец и умов, чтобы они основывались

на одной вере и Христос царил над всем миром в лице одного Короля и в

силу одного закона". Согласно отцу Дебийону, это показывает, что Постель

был сумасшедшим. Сумасшедшим потому, что думал, что религия воцарится над

умами благодаря высшим доводам его доктрины, и что монархия, чтобы быть

крепкой и непрерывной, должна связать вместе сердца победами людского

процветания под владычеством мира.

Сумасшедшим, потому что он верил в то, что то царствие, о котором мы

твердим ежедневно - Его Царствие придет. Сумасшедшим, потому что он верил

в разум и справедливость на земле. Да они правы, бедный Постель был

сумасшедшим. Доказательством его безумия было то, что он писал, как уже

говорилось, отцам Трентского Собора, призывая их благословить весь мир и

предать анафеме тех, кто нарушает общее согласие между людьми - мир между

суверенами, разум среди священников и доброту среди князей всего мира.

Как высшее и последнее безумие - он пренебрегал благами мира сего и

милостью великих его, всегда жил в простоте и бедности, не имел ничего,

кроме знаний и книг и не желал ничего, кроме правды и справедливости.

Дай, Господи, мир душе бедного Гийома Постеля.

Он был так мягок и добр, что его церковное начальство жалело его и,

думая, вероятно, как сказал позже Лафонтен, что он скорее глуп, чем слаб,

они согласились заточить его в монастыре до конца его дней- Постель был

благодарен за покой, которого он достиг в конце жизни и упокоился в мире,

выполняя все требования начальства. Человек всеобщего согласия не мог

быть анархистом; он был прежде всего искренним католиком и скромным

христианином. Труды Постеля будут опубликованы и прочтены с восхищением в

ближайшее время.

* Перейдем к другому маньяку, которого звали Теофраст Ауреол

Бомбаст, и который был известен в мире магии под знаменитым именем

Парацельса. Нет необходимости повторять то, что было сказано о нем в

нашей " Учении и Ритуале Высшей Магии", но можно добавить кое-что об

оккультной медицине, восстановленной Парацельсом. Эта поистине

универсальная медицина основывается на обширной теории света, названного

адептами жидким, или пригодным для питья золотом. Свет - это

созидательное начало, вибрации которого являются движением и жизнью всех

вещей; свет скрытый в универсальном эфире, излучающийся из абсорбирующих

центров, который, насыщая все, порождает движение и жизнь; свет,

астрализованный в звездах, анимализированный в животных, гуманизированный

в людях; свет, который живет растительно в растениях, сияет в металлах,

производит все формы Природы и уравновешивает все с помощью законов

универсальной симпатии - это тот свет, который обнажает феномены

магнетизма, который окрашивает кровь, будучи получен из воздуха с помощью

легких. Затем кровь становится истинным эликсиром жизни, в котором

рубиновые магнетические глобулы живого света плавают в золотистой

жидкости. Эти глобулы являются семенами, готовыми принять все формы того

мира, в котором человеческое тело является неким сокращенным феноменом.

Они могут разжижаться и сгущаться, обновляя этим гуморальные жидкости,

которые циркулируют в нервах и в плоти, соединяющей кости. Они излучают

вовне или, скорее, в разрежении, они переносятся потоками света и

циркулируют в астральном теле - это внутреннее светящееся тело, которое