Война Иеговы

Если Запад так погрешил перед онтологией, посмел восстать на нее, если он оказался родиной Времени, временной парадигмы и Рене Декарта, то что же остальные стороны света, остальные регионы ка­чественного пространства?

Юг акцентировал массу. Север — разрыв и предел, сектор бытия, в котором обе континуальности — время и пространство — задавали себе вопрос о том, что пребывает по ту сторону или с обратной стороны от центра. Восток — крепость парадигмы пространства, вос­ходящая антитеза диверсии, стремящейся к обобщению. Восток — воинствующая истина онтологии. Востоку поэтому принадлежит миссия положить предел западному резонансу катастрофы.

Но Восток обязан для этого собрать воедино треугольник, где будет осмыслена роль Севера и роль Юга. Преодолеть западный соблазн в действительности невозможно без того, чтобы заново ис­следовать содержание всех онтологических областей.

Почему время на Западе вышло из-под контроля? Как связаны Юг и Запад? Север и Восток?

Резонанс Запада внятен. Но чем мог бы быть резонанс Севера? А Юга? И чем должен стать резонанс Востока?

Ответить на катастрофу пространство сможет только в том случае, если сумеет схватить ее онтологическую причину. Это значит стороны света должны полноценно поведать самим себе о структуре своих бытийных ролей. Все ориентации будут приведены к Востоку, к Востоку вещей, чтобы обрести речь. И только тогда змию Нового Времени удастся свернуть его скользкую шею, разможжить его очковый плешивый череп.

Восток должен быть насыщен новым знанием, обменяться с треу­гольником остальных сторон Света спецификой высвечивания онтоло­гических посланий. Старое время Востока не пригодно. Кризис вре­менной парадигмы провоцирует рождение на Востоке особой хроно­логической модификации. Эта модификация — ответ на западный резонанс, но активирует она дистанционный диалог Севера и Юга. Все вместе взятое должно добавить общей ткани бытия знания о его истоковой, теневой стороне, о темной стороне онтологической Луны. Или о каббалистическом значении имени демона Солнца...

Как соотносится парадигма пространства и парадигма времени се­годня можно описать. Проблема высвечена кризисом современного мира. В этом динамическом катастрофическом действии открылась пространственная1 механика гносеологического Востока и Запада. До­бавим, в их подъестественном состоянии. Гипертрофия Нового Време­ни, как вопль болезненно пытающегося абсолютизироваться Запада, вывела на поверхность затемненные ранее онтологические структуры. Но пока еще у нас нет инструментария для следующего шага. — Мы не знаем, каким будет ответ Востока на этот вызов. Мы знаем, каков Восток страдательно — как побежденная исторически антитеза Запа­ду. Но мы не знаем пока его триумфальной онтологической посту­пи, его золотого посткритического самоутверждения. Есть подо­зрения, что такое утверждение невозможно без фундаментальной пе­ретряски пропорций в общей подоснове бытия.

Вопрос Запада — временная парадигма — выставлен как подлежа­щая преодолению и искоренению аномалия. Какую парадигму в таком случае диктуют Юг и Север, и как их надо учитывать Востоку, чтобы " раздавить гадину"?

Север — истоковый импульс, Юг — масса. Север архитипизирует идеальные модели онтологических ориентации. Как Родина и Небо. Юг дает темную почву для облачение фигур в массы. На Востоке оба принципа выливаются в единство духотворящей плоти или телесной духовности. Живое пространство. Запад разделяет Север от Юга, " плот­ное от тонкого", suaviter cum magno ingenio. Запад превращает Север в пространство Минковского, а Юг покоряет, атомизирует и распыля­ет. Понятно, как существует Восток наряду с Западом и до него. Рассвет перед закатом, до заката очевиден и представим. Но когда Закат-Запад хочет пожрать все, выйдя за отведенные ему рамки, что делать Востоку? Способен ли он сам вытянуть свет из воронки боль­шой полночи?

В такой жуткой ситуации нельзя отделаться схемой. Может стать­ся, что резонанс Запада окончится распылением всего. Это произой­дет в том случае, если у онтологии есть надвременным образом предрешенный конец. Некоторые религиозные теории так и считают. В этом случае временная парадигма и является инструментом окон­чательного уничтожения. Все, что она сумеет разъесть, будет пре­вращено в антибытие, вывернуто наружу. Нельзя исключить, что между Западом, этими религиями и антибытием есть сговор. Почти наверня­ка есть.

Если это все же не так, то все просто начнется снова. Запад, разбухая, захватит в свою виртуальную пустоту, в отрицательную ячейку дигитальной парочки (" да" -" нет") лишь сор бытия, и на пус­том, освобожденном месте само собой обнаружится Восток и парадиг­ма пространства. Но это будет касаться новых персон, новых волно­вых пересечений. Есть и такие религии, фаталистичные, стабильные, спокойные, стоически переживающие собственное уничтожение.

Но высшей притягательностью обладают сектора мысли, располо­женные на пересечении этих кругов. Парадигма времени ужасна. Это — зло и конец. Парадигма пространства — прекрасна. Это истина и перманентность. Но и там и там снята телеология, вопрос о конечной и промыслительной ориентации шагов, предопределяющих не структу-рализацию онтологических страт, а причину такой структурализа-ции. Иными словами, неопределенность — возможно, в форме особой под вопросом стоящей дискретности — брезжит на внутренней грани­це волнового всепространства, там, где, казалось бы, располагается Большой Ответ. И в этом случае сами собой связываются — нет, это не точно — шокируют подозрением о наличии возможной связи онтологические дисфункции Запада и мерцающий (не твердо наличе­ствующий, не утвержденный, не засвидетельствованный) разрыв в пун­кте, где лежит центр онтологической карты.

Считается, что пары (дымы) от этого центра идут вверх на Север, а осадок — вниз, на юг. Потом Север смешивается с Югом и появля> ется Восток. Потом Восток дает импульс вращательной траектории, последующей онтологически за ортогональным жестом распадения полюса на Север и Юг. В результате кругового скитания жизненный ком распадается. Это — Запад. Но отходы жизни, имманентные ре­зультаты конца не совпадают с плотско-духовными предопределен-ностями Севера и Юга. Так осуществляется полный безвозвратный онтологический процесс по ту сторону атомарных иллюзий. Персона- маска, вещь или форма проходят по градусам бытия, говоря о себе на разных стадиях по-разному. Потом временная неделимость развеива­ется, а имена остаются. В пространственной парадигме все это, на самом деле, не повторяется, но есть одно и то же. Онтологическим и смысловым образом. Неважно, что мнят об этом подпадающие под гипноз мельтешений туманных разнообразий существа, капельки влаж­ного бытия. Все это пребывает неизменным.

Необратимость " западного изгнания" (Сохраварди) помимо указа­ния на ограниченность онтологии — вывод самого Запада — или утверждения перманентности пространства, где просто нет никаких перемещений (аксиома Востока), может иметь и третий смысл.

Это — путь " войны Иеговы", кираса Востока. Раскол в последних толщах, взятый на щит.

Сказать об этом невозможно, поскольку это еще не стало фактом. Более того, это может и не стать фактом, так как выходит за рамки даже пространственной парадигмы.

Есть ли что-то за пределом бытия?

И не это ли гипотетическое " что-то" навлекло на нас чуму Запада, горячечный недуг картезианства, чтобы косвенно указать на перспек­тивы еще более далекие, опасные и глубинные, нежели пропитанный Страхом Божьим торжественный строй неподвижной пространствен­ной Вселенной?

Au-dela de la Lumiere primordiale de 1'Orient des choses et des etres...

И еще более дерзко: Jenseits des Nordens, des Eises, des heute (Ницше)...