Учение о познании, идеях и истине

...в наших умах не остается ничего иного, как признать све­точем природы разум и чувственные ощущения. Только эти две способности, по-видимому, формируют и образовывают ум че­ловека и обеспечивают то, что составляет собственно функцию этого светоча: дать возможность вещам, иначе совершенно неиз­вестным и кроющимся во тьме, предстать перед разумом и быть познанными и как бы воочию увиденными. И коль скоро эти две способности взаимно помогают друг другу, когда чувство дает разуму идеи отдельных чувственно воспринимаемых вещей и предоставляет материал для мышления, разум же, напротив, направляет чувственное восприятие, сопоставляет между собой воспринятые от него образы вещей, формирует на их основе дру­гие, выводит новые... Разум же берется здесь как дискурсивная способность души, которая продвигается от известного к неизве­стному и выводит одно из другого в четкой и правильной после­довательности суждений. Это и есть тот разум, с помощью кото­рого человечество пришло к познанию закона природы. Основа­ние же, на котором строится это познание, которое разум возво­дит ввысь и поднимает до самого неба, составляют объекты чув­ственного восприятия; ведь чувства самыми первыми дают и про­водят в потаенные глубины ума весь первоначальный материал мышления...

Там же. Т.З. С. 21—22.

И тот мало знаком с предметом настоящего исследования — разумом, кто не ведает, что поскольку разум есть самая возвы­шенная способность души, то и пользование им приносит более сильное и постоянное наслаждение, чем пользование какой-ни-

будь другой способностью. Поиски разумом истины представля­ют род соколиной или псовой охоты, в которой сама погоня за дичью составляет значительную часть наслаждения. Каждый шаг, который делает ум в своем движении к знанию, есть некоторое открытие, каковое является не только новым, но и самым луч­шим, на время по крайней мере.

... прежде чем предаться такого рода исследованиям, необ­ходимо было изучить свои собственные способности и посмот­реть, какими предметами наш разум способен заниматься, а ка­кими нет.

Там же. Т. 1. С. 80—82.

Общее и всеобщее — это созидания разума... общее и всеоб­щее не относятся к действительному существованию вещей, а изобретены и созданы разумом для его собственного употребле­ния и касаются только знаков — слов или идей. Слова бывают общими, как было сказано, когда употребляются в качестве зна­ков общих идей и потому применимы одинаково ко многим от­дельным вещам; идеи же бывают общими, когда выступают как представители многих отдельных вещей. Но всеобщность не от­носится к самим вещам, которые по своему существованию все единичны...

Там же. С. 471.

... на мой взгляд, идеи могут быть разделены на три разря­да. Они бывают:

во-первых, реальные или фантастические;

во-вторых, адекватные или неадекватные;

в-третьих, истинные или ложные.

Во-первых, под реальными идеями я разумею такие идеи, которые имеют основание в природе, которые сообразны с реаль­ным бытием и существованием вещей, или со своими прообраза­ми. Фанатическими или химерическими я называю такие идеи, которые не имеют ни основания в природе, ни сообразности с тою реальностью бытия, к которой их молчаливо относят как к их прообразу...

Адекватные идеи суть такие идеи, которые полностью пред­ставляют свои прообразы. Из наших реальных идей одни адек­ватны, а другие неадекватны. Адекватными я называю те идеи, которые полностью представляют нам те прообразы, от которых, как полагает ум, они взяты и которые они должны замещать, относясь к ним. Неадекватны идеи, являющиеся лишь частич-

ным или неполным представлением тех прообразов, к которым их относят...

Идеи, отнесенные к чему-нибудь, могут быть истинными или ложными. Идеи могут называться истинными или ложны­ми, когда ум относит какую-нибудь из них к чему-либо внешне­му им. Ибо при этом ум делает скрытное предположение об их сообразности с данной вещью; и если это предположение будет истинным нпяложным, то и сами идеи получат такое же наиме­нование.

Там же. С. 425-426, 428, 439Ϊ

Ум не может долго задержаться на одной неизменяющейся идее. Если действительно идеи в нашем уме (пока мы имеем в нем какие-нибудь идеи) постоянно меняются и текут в непрерыв­ной последовательности, то невозможно — возразит кто-нибудь — долгое время думать о каком бы то ни было одном предмете. Если под этим подразумевать, что можно долгое время удержи­вать в уме лишь одну и ту же отдельную идею без всякого [в ней] изменения, то я считаю это фактически невозможным...

Истина состоит в соединении или разделении представите­лей (representatives), смотря по соответствию или несоответствию самих обозначаемых ими вещей; ложность — в противополож­ном...

... для истины более всего желательно, чтобы ее выслушали беспристрастно и непредубежденно... Почти никогда и нигде еще истина не получала признания при своем первом появлении; но­вые взгляды всегда вызывают подозрение, всегда встречают от­пор лишь потому, что они еще не общеприняты. Но истина, по­добно золоту, не бывает менее истинной от того, что она добыта из рудников недавно.

... устранение ложных основ идет не во вред, а на пользу истине, которая терпит наибольший урон и подвергается наиболь­шей опасности именно тогда, когда ее перемешивают с ложью или строят на лжи...

... лучше отказаться от какого-нибудь своего мнения и от­бросить его, когда истина оказывается против него, чем опровер­гать чужое, ибо я ищу только истину и всегда буду рад ей, когда бы и откуда бы она ни шла.

... если бы люди изучили пути, которыми они пришли к зна­нию многих всеобщих истин, они нашли бы, что эти истины

появились в уме людей в результате должного рассмотрения су­щества самих вещей...

Там же. С. 78-79, 86-87, 152, 236, 447.

Лейбниц Тотфрид Вильгельм (1646—1716) — немецкий ученый-математик и философ, крупнейший представитель рационалистического направления в философии. Родился в Лейпциге, в семье профессора местного университета, кото­рый впоследствии окончил. В своем философском развитии эволюционировал от механистического материализма к объективному идеализму, который наиболее ярко проявил­ся в его учении о монадах. Отличался широтой кругозора и энциклопедической ученостью. Стремился соединить теорию с практикой, открыл (одновременно с Ньютоном) диффе­ренциальное и интегральное исчисления. Стал родоначаль­ником математической логики и одним из создателей счет­но-решающих устройств, сделал ряд других научных и тех­нических открытий. Основные философские сочинения: «Но­вые опыты о человеческом разумении» (1704) и «Монадоло­гия» (1714).