Может ли стать герменевтика всеобщей методологией?

Возникновение герменевтики как ведущего философского
течения последней четверти XX в. связано с проявлением разочарования во всех прежних философских учениях на Западе и стало выражением кризиса доверия к этим учениям.

Как самостоятельное философское течение философская герменевтика оформилось после выхода в свет фундаментального труда профессора Гейдельбергского университета Ганса Георга Гадамера (1900) «Истина и метод. Основные черты философской герменевтики».

Сам по себе термин «герменевтика» и соответствующее ему основное понятие возникли в глубокой древности. Как известно,
в древнегреческой мифологии Гермес почитался изобретателем языка и письменности и выступал вестником воли богов. Поскольку эта воля выражалась оракулами в лапидарной форме, то она нуждалась в разъяснении и истолковании, то есть за образным слоем изречения, послания должен быть выявлен подлинный его смысл.
В этом своем качестве герменевтика и стала означать искусство истолкования, обеспечивающего правильное понимание полученного свыше известия.

В более позднее время в христианской теологии она выступала как искусство и метод толкования Священного писания, которые были необходимы из-за наличия в нем множества иносказаний, неясных мест и просто противоречий.

В Новое время герменевтика уже понимается как искусство толкования и критики светских литературных и исторических
текстов.

Конституированию в самостоятельную научную дисциплину и использованию ее как метода герменевтика обязана немецким философам: Фридриху Шлейермахеру (1768–1834) и Вильгельму Дильтею (1833–1911). Так, Ф. Шлейермахер видел цель герменевтического понимания в том, чтобы как бы заново повторить творческий акт создания текста его автором. С точки зрения В. Дильтея, герменевтика должна раскрыть объективный дух целой культуры, неповторимую структуру внутренних ценностей эпохи. Для этого необходимо войти в ту культурно-историческую атмосферу, в которой творил создатель текста, и постараться как можно точнее воспроизвести ее в переживании и вообще в сознании исследователя, т.е. исследователь должен переместиться в «чужую субъективность».

В XX в. герменевтика пережила еще одно существенное изменение – она превращается во всеобщую методологию. В отличие от своих предшественников, требующих максимальной актуализации субъективного начала личности исследователя, который должен заново оживить в себе историческое прошлое, воплотившееся в текстах и предметах культуры, Г. Гадамер считал такую актуализацию лишь помехой для исторического понимания, так как отсечение всех актуальных связей с историческими явлениями позволяет выявить его подлинную ценность.

Следовательно, для Г. Гадамера текст превращается как бы в окончательную объективную реальность и оказывается объективно самостоятельным как в отношении автора, так и его среды, эпохи, потому что задача герменевтического исследования усматривается теперь не в выявлении мыслившихся в свое время подтекстов, а в понимании смыслов текстов, памятников или каких-либо событий культурной жизни, ибо только смысл раскрывает человеческое значение всех явлений, их обязательную отнесенность к человеку и обществу. Но основу исторического познания всегда составляет «предварительное понимание», которое задается традицией, т.е. человек должен понять то, внутри чего он с самого начала находится. Поскольку ситуация интерпретатора исторически обусловлена и в социальном, и в культурном, и в идеологическом отношениях, то можно сказать, что интерпретация всегда осуществляется в рамках традиций, порвать с которыми в принципе невозможно. Именно поэтому интерпретатор всегда подходит к тексту с предпониманием. Предварительное понимание можно исправить, скорректировать, но полностью освободиться от него нельзя, ибо это необходимая предпосылка всякого понимания. Носителем или выразителем понимания выступает язык. Языковая традиция, в которую включен познающий субъект, составляет одновременно и предмет понимания, и его основу. В результате язык, а не говорящий индивид, является субъектом речи. История же в связи с этим, подобно произведению искусства, есть своего рода «игра языка», воплощенная в тексте, в памятниках культуры.

Таким образом, предметом познания для герменевтики выступает уже не столько сам текст, сколько человеческий культурный мир, воплощенный в языке. Этот мир имеет всецело исторический характер в силу того, что он вовлечен в поток исторического времени и не может существовать без человека. Современная культура лишь в незначительной мере создана нашими современниками.
В целом же она является продуктом нескольких тысячелетий культурного развития человечества и запечатлена в исторических текстах, литературных и художественных памятниках, подлежащих истолкованию и пониманию. Герменевтика, по Г. Гадамеру, и есть философия, ибо никакой другой области, помимо человеческого общения и культуры у философии нет.

Центральным методологическим принципом является «герменевтический круг», суть которого заключается в том, что для понимания целого необходимо понять его отдельные части, но для понимания отдельных частей уже необходимо иметь представление о смысле целого.

Иными словами, понимание текста как «объективированного бытия» творческого индивида возможно при условии понимания духовного мира соответствующей эпохи, что, в свою очередь, предполагает понимание оставленных этой эпохой «объективаций жизни». В философии науки «герменевтический круг» понимается как взаимообусловленность теории и факта. Эта взаимообусловленность такова, что факты, из которых строится теория, всегда концептуально «нагружены», их отбор и интерпретация обусловлены той самой теорией, которую они должны обосновать и подтвердить.

Герменевтике Г. Гадамер приписывает чрезвычайно широкую, универсальную функцию, затрагивающую и политику. «Философская герменевтика – отмечает он, – видит свою задачу в открытии герменевтического измерения в его полном объеме, показывая его фундаментальное значение для всего понимания мира и, таким образом, для всех различных форм, в которых это понимание себя выявляет: от межчеловеческой коммуникации до манипулирования обществом; от личного опыта индивида в обществе до путей, на которых он сталкивается с обществом; от традиции, слагающейся из религии и права, искусства и философии, до революционного сознания, которое разрушает традицию посредством эмансипацирующей рефлексии». (Цит.: Мельвиль Ю.К. Пути буржуазной философии XX века. М., 1983. С. 186).

Таким образом, анализ проблематики, связанной с выявлением сущности науки, научного знания, языка науки, позволил увидеть, что в своем развитии это направление прошло от «чистого сциентизма», ориентировавшего философию преимущественно не естественно-научные, математические, формально-логические и лингвистические модели, к гуманитарной направленности, которая воплотилась в современной философской герменевтике. Постановка вопроса о преодолении «тирании слов», препятствующей разрешению социальных конфликтов в позитивистской традиции, приводит к необходимости выявления природы этой «тирании». В результате усиливается интерес к социально-гуманистической проблематике, которая по мысли французского социального антрополога Клода Леви-Строса (р. 1908), будет в центре внимания философии XXI века.