Проблема готовности к школьному обучению

Личностная, или мотивационная, готовность к школе вклю­чает стремление ребенка к новой социальной позиции школьни­ка. Эта позиция выражается в отношении ребенка к школе, учебной деятельности, учителям и самому себе как к ученику. В известной работе Л. И. Божович, Н. Г. Морозовой и Л. С. Сла­виной (1951) было показано, что к концу дошкольного детства стремление ребенка в школу побуждается широкими социальны­ми мотивами и конкретизируется в его отношении к новому социальному, «официальному» взрослому — к учителю.

Фигура учителя для 6—7-летнего ребенка исключительно важ­на. Это первый взрослый, с которым ребенок вступает в обще­ственные отношения, не сводимые к непосредственно-личным связям, а опосредованные ролевыми позициями (учитель—ученик). Наблюдения и исследования (в частности, К. Н. Поливановой) показывают, что любое требование учителя шестилетки выпол­няют с готовностью и охотно. Симптомы трудновоспитуемости, описанные выше, возникают только в привычной обстанов­ке, в отношениях ребенка с близкими взрослыми. Родители не являются для ребенка носителями нового образа жизни и новой социальной роли. Только в школе вслед за учителем ребенок го­тов исполнить все, что требуется, без всяких возражений и об­суждений.

В исследовании Т. А. Нежновой изучалось формирова­ние внутренней позиции школьника. Эта позиция, согласно

Л. И. Божович, является главным новообразованием кризис­ного периода и представляет собой систему потребностей, свя­занных с новой общественно значимой деятельностью — уче­нием. Эта деятельность олицетворяет для ребенка новый, более взрослый образ жизни. В то же время стремление ребенка за­нять новую социальную позицию школьника далеко не всегда связано с его желанием и умением учиться.

Работа Т. А. Нежновой показала, что школа привлекает мно­гих детей прежде всего своими формальными аксессуарами. Та­кие дети ориентированы прежде всего на внешние атрибуты шкальной жизни — портфель, тетрадки, отметки, некоторые из­вестные им правила поведения в школе. Желание учиться в шко­ле для многих шестилеток не связано со стремлением к измене­нию дошкольного образа жизни. Напротив, школа для них — это своеобразная игра во взрослость. Такой школьник выделяет в первую очередь социальные, а не собственно учебные аспек­ты школьной действительности.

Интересный подход к пониманию готовности к школе осу­ществлен в работе А. Л. Венгера и К. Н. Поливановой (1989). В этой работе в качестве главного условия школьной готовнос­ти рассматривается способность ребенка выделить для себя учеб­ное содержание и отделить его от фигуры взрослого. Авторы по­казывают, что в 6—7 лет ребенку открывается лишь внешняя, формальная сторона школьной жизни. Поэтому он тщательно старается вести себя «как школьник», т. е. сидеть ровно, подни­мать руку, вставать во время ответа и пр. Но что говорит при этом учитель и что нужно отвечать ему — не так уж важно. Для ребенка седьмого года жизни любое задание вплетено в ситуа­цию общения с учителем. Ребенок видит в нем главное действу­ющее лицо, часто не замечая самого учебного предмета. Глав­ное звено — содержание обучения - при этом выпадает. Задача учителя в этой ситуации состоит в том, чтобы представить ре­бенку учебный предмет, приобщить его к новому содержанию, от­крыть его. Ребенок должен увидеть в учителе не просто уважае­мого «официального» взрослого, а носителя общественно выработанных норм и способов действия. Учебное содержание и его носитель — учитель — должны быть разделены в сознании ребенка. В противном случае даже минимальное продвижение в учебном материале становится невозможным. Главным для такого ребенка остаются отношения с учителем, его цель — не решить задачу, а угадать, чего хочет учитель, чтобы угодить ему. Но поведение ребенка в школе должно определяться не его от­ношением к учителю, а логикой учебного предмета и правила­ми школьной жизни. Выделение предмета обучения и отделение его от взрослого является центральным моментом умения учить­ся. Без этой способности дети не смогут стать учениками в соб­ственном смысле слова.

Таким образом, личностная готовность к школе должна включать не только широкие социальные мотивы — «быть школьником», «занять свое место в обществе», но и познава­тельные интересы к тому содержанию, которое предлагает учи­тель. Но сами эти интересы у 6—7-летних складываются только в совместной учебной (а не коммуникативной) деятельности ребенка со взрослым, и фигура учителя при формировании учеб­ной мотивации остается ключевой.

Совершенно необходимым условием школьной готовности является развитие произвольного поведения, которое обычно рас­сматривается как волевая готовность к школе. Школьная жизнь требует от ребенка четкого выполнения определенных правил поведения и самостоятельной организации своей деятельности. Способность к подчинению правилам и требованиям взрослого является центральным звеном готовности к школьному обучению.

Д. Б. Эльконин описывает такой интересный экспери­мент. Взрослый предлагал ребенку разобрать кучу спи­чек, осторожно перекладывая их по одной в другое мес­то, а потом уходил из комнаты. Предполагалось, что если у ребенка сформирована психологическая готовность к школьному обучению, то он сможет справиться с этой задачей вопреки своему непосредственному желанию пре­кратить это не слишком увлекательное занятие. Дети 6-7 лет, которые были готовы к школьному обучению, скрупу­лезно выполняли эту трудную работу и могли сидеть за этим занятием целый час. Дети неготовые к школе некото­рое время выполняли это бессмысленное для них задание, а потом отказывались от него или начинали строить что-то свое. Для таких детей в ту же экспериментальную ситуа­цию вводилась кукла, которая должна была присутство­вать и наблюдать за тем, как ребенок выполняет задание. Поведение детей при этом менялось: они посматривали на куклу и старательно выполняли данное взрослым зада­ние. Введение куклы как бы заменило детям присутствие контролирующего взрослого и придало этой ситуации учебный, новый смысл. Таким образом, за выполнением правила, считал Эльконин, лежит система отношений меж­ду ребенком и взрослым. Сначала правила выполняются лишь в присутствии и под непосредственным контролем взрослого, затем с опорой на предмет, замещающий взрослого, и наконец, правило, заданное взрослым-учи­телем, становится внутренним регулятором действий ребенка. Готовность ребенка к школьному обучению предполагает «вращивание» правила, способность ру­ководствоваться им самостоятельно.

Для выявления этой способности существует множество ин­тересных методик, которые используются для диагностики го­товности ребенка к школе.

Л. А. Венгер разработал диагностически ценную мето­дику, в соответствии с которой дети должны нарисовать узор под диктовку. Для правильного выполнения этого задания ребенок должен усвоить и ряд правил, которые ему предварительно объяснили, и подчинять свои дей­ствия словам взрослого и этим правилам. По другой мето­дике детям предлагается раскрасить елочку зеленым ка­рандашом так, чтобы оставить место для елочных игрушек, которые будут рисовать и раскрашивать другие дети. Здесь ребенку необходимо удерживать в памяти заданное прави­ло и не нарушать его при выполнении привычной и увлека­тельной для него деятельности - не рисовать елочные игрушки самому, не закрашивать всю елку зеленым цве­том и пр., что достаточно трудно для шестилетки.

В этих и других ситуациях ребенку необходимо остано­вить непосредственное, автоматическое действие и опос­редовать его принятым правилом.

Обучение в школе предъявляет серьезные требования к познавательной сфере ребенка. Он должен преодолеть свой дош­кольный эгоцентризм и научиться различать разные стороны действительности. Поэтому, для определения школьной готов­ности обычно используют задачи Пиаже на сохранение количе­ства, которые ясно и однозначно выявляют наличие или отсутствие познавательного эгоцентризма: переливание жидкости из широкого сосуда в узкий, сравнение двух рядов пуговиц, распо­ложенных с разными интервалами, сравнение по длине двух ка­рандашей, лежащих на разном уровне и др.

Ребенок должен видеть в предмете его отдельные стороны, параметры — только при этом условии можно переходить к пред­метному обучению, А это, в свою очередь, предполагает овладе­ние средствами познавательной деятельности: сенсорными эта­лонами в сфере восприятия, мерами и наглядными моделями и некоторыми интеллектуальными операциями в сфере мыш­ления. Это дает возможность опосредованного, количественного сравнения и познания отдельных сторон действительности. Ов­ладевая средствами выделения отдельных параметров, свойств вещей и своей умственной деятельности, ребенок осваивает об­щественно выработанные способы познания действительнос­ти, что и составляет существо учения в школе.

Важным аспектом умственной готовности к школе являют­ся также умственная активность и познавательные интересы ребенка: его стремление узнать что-то новое, понять суть на­блюдаемых явлений, решить умственную задачу. Интеллекту­альная пассивность детей, их нежелание думать, решать задачи, прямо не связанные с игровой или житейской ситуацией, могут стать существенным тормозом в их учебной деятельности. Учеб­ное содержание и учебная задача должны быть не просто выде­лены и поняты ребенком, но должны стать мотивом его соб­ственной учебной деятельности. Только в этом случае можно говорить об их усвоении и присвоений (а не о простом выпол­нении заданий учителя). Но здесь мы возвращаемся к вопросу о мотивационной готовности к школе.

Таким образом, разные аспекты школьной готовности оказы­ваются связанными между собой, и связующим звеном является опосредствованность различных аспектов психической жижи ребен­ка. Отношения со взрослым опосредуются учебным содержанием, поведение — заданными взрослым правилами, а умственная дея­тельность — общественно выработанными способами познания действительности. Универсальным носителем всех этих средств и их «передатчиком» в начале школьной жизни является учитель, который на этом этапе выступает как посредник между ребенком и более широким миром науки, искусства, общества в целом.

«Потеря непосредственности», которая является итогом дош­кольного детства, становится предпосылкой для вхождения в но­вый этап развития ребенка — школьный возраст.