РОССИЯ В ВОЙНЕ

Как и в другие периоды отечественной истории, решающим фактором, вновь приведшим Россию к выбору: реформы или революция – стала первая мировая война. От участия страны в войне предостерегали умнейшие реформаторы С.Ю. Витте и П.А. Столыпин. Премьер-министр П.А. Столыпин незадолго до гибели в 1911 г. предупреждал: «Война будет фатальной для России и для правящей династии». Даже такой реакционный государственный деятель, как бывший министр внутренних дел П.Н. Дурново, направил в феврале 1914 г. записку Николаю II, в которой пророчески нарисовал картину того, что ожидает Россию в случае войны.

«В случае неудачи, – писал Дурново, – возможность которой при борьбе с таким противником, как Германия, нельзя не предвидеть, социальная революция в самых крайних ее проявлениях у нас неизбежна». «... начнется с того, – продолжал он, – что все неудачи будут приписаны правительству. В законодательных учреждениях начнется яростная против него кампания, как результат которой в стране начнутся революционные выступления. Эти последние сразу же выдвинут социалистические лозунги, единственные которые могут поднять и сгруппировать широкие слои населения; сначала черный передел, а засим и общий раздел всех ценностей и имуществ. Побеждённая армия, лишившаяся к тому же за время войны наиболее надежного кадрового состава своего, охваченная в большей части стихийно общим крестьянским стремлением к земле, окажется слишком деморализованной, чтобы послужить оплотом законности и порядка. Законодательные учреждения и лишенные действительного авторитета в глазах населения оппозиционно-интеллигентские партии будут не в силах сдержать расходившиеся народные волны, ими же поднятые, и Россия будет ввергнута в беспросветную анархию, исход которой не поддается даже предвидению...»

Удивительно точный прогноз.

Но, к сожалению, участие или неучастие России в войне зависело не только от воли самодержца и политиков. Россия слишком глубоко была затянута в клубок международных интересов и противоречий, слишком велики были и собственные российские милитаристские амбиции. Раздувая милитаризм и шовинизм, руководящие государственные круги надеялись, что война приведет не к новому общенациональному кризису, а, наоборот, сплотит расколовшееся общество под патриотическими лозунгами защиты отечества. При этом различные социально-политические силы рассчитывали использовать войну в своих интересах. Правительство предполагало, что победа в войне даст территориальные приобретения и экономические выгоды, укрепит монархию. Либеральный лагерь тешил себя надеждой, что разгром Германии совместно с «западными демократиями» укрепит буржуазно-демократические институты в России. Революционеры-радикалы также надеялись посредством воины пробить брешь в светлое будущее.

Тяжелейший военный груз оказался России по силам только в течение года. Дальше начались сбои в поставках, военные поражения, разрушение тыла, недовольство иволнения во всех слоях российского общества.

Наиболее характерную картину положения в стране в конце 1916 – начале 1917 гг. дал хорошо информированный последний царский министр внутренних дел А.Д. Протопопов. В показаниях Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства в 1917 г. он говорил: «Финансы расстроены, товарообмен нарушен... Пути сообщения в полном расстройстве, что чрезвычайно осложнило экономическое и военное положение. Двоевластие (Ставка и министерство) на железных дорогах привело к ужасающим беспорядкам... Поборы обезлюдили деревни, остановили землеобрабатывающую промышленность; ощутился громадный недостаток рабочей силы... Города голодали, торговля была задавлена, постоянно под страхом реквизиций... Искусство, литература, ученый труд были под гнетом; рабочих превратили в солдат, солдат – в рабочих. Армия устала, недостатки понизили ее дух...».

Политику Николая II накануне крушения монархии можно охарактеризовать как политику замкнутого круга, в котором качается маятник.

Ее цель – сохранить незыблемость самодержавной власти. Царь испытывал сильное давление с двух противоположных сторон. Слева давила буржуазно-либеральная оппозиция, укрепившаяся в Государственной Думе и общественных организациях (земствах, городских думах, военно-промышленных комитетах и др.). Она настаивала на продолжении реформ, которые бы привели к либерализации режима, к ответственному министерству, к конституционной монархии.

В этом ее лидеры видели возможность избежать новой смуты, приближение которой чувствовалось все сильнее. А, справа «давили» крайние монархисты, видевшие в конституционных уступках царя путь к дальнейшему развалу государства и монархии и поэтому требовали возврата к «самодержавному принципу» как основному препятствию для новой анархии.

Серьезную угрозу власти представляли также рабочее и крестьянское движения, принимавшие не только антивоенный, но и антиправительственный характер.

Но царизм продолжал настаивать на сохранении статус-кво, на минимуме перемен, маневрируя при этом между различными политическими силами. В итоге результат такой политики оказался неутешительным: ни одна из сторон не была удовлетворена; уступки одной стороне вызывали активизацию другой, и круг снова замыкался. Рамки маневрирования постоянно сужались, а верховная власть все более изолировалась. И когда грянул революционный гром, мощной опоры у самодержавия не нашлось.