Примечания. (3) Например, Ибн Сина, который в Ишарат говорит о том, что безатрибутность Первого познана без исследования его творения и действий (ч.3).

Пророк в искупленье барашка заклал(1).
Человек – и баран? Я познанья взалкал!

Решил возвеличить ту жертву наш Царь.
Он пекся о нем иль о нас? – я не знал.

Верблюдица больше ценою, чем он(2),
А разве ее на алтарь он повел?

{175} Но как заместить, вот что знать я хотел,
Преемника Бога барашек сумел?

Ты разве не знал? Распорядок таков,
Что скупость – лишь убыль, а верность – улов. [85]

Творений всех выше, о да! минерал,
Растенье – за ним, вес и меру вобрав;

Потом – чувств властитель; во всем остальном
Аргумент с откровеньем нам служат ключом,

Адаму ж не сбросить разумных цепей,
Оков своей мысли и веры своей.

Кто стать добродетельным смог, как и я,
Такого же мненья держался всегда.

И явно, и скрыто сие говорит
Любой, если мир ему так же открыт.

Смотри, берегись речь иную держать
Иль бисер начать пред слепцами метать,

Пред теми, кто глухи и немы, о ком
Поведал Коран нам священным стихом.

Знай (да поможет нам с тобой Бог), что Авраам (мир ему!) сказал своему сыну: «Я видел во сне, что приношу тебя в жертву»(3). Сон (манам) же – это уготовление воображения (хаяль), а он (Авраам.– А.С.) его не истолковал. То был барашек, явившийся в форме сына Авраамова; Авраам же принял то видение на веру, но Господь спас его (Исаака. – А.С.) от Авраамовой иллюзии (вахм), искупив его великой жертвой(4) (каковая жертва и была для Всевышнего толкованием того видения), а он этого и не заметил. Ведь формальное проявление в уготовлении воображения нуждается в ином знании, коим можно постичь, что подразумевал Всевышний под оной формой. Разве не видишь ты, что сказал Абу Бекру(5) посланник Божий (да благословит и приветствует его Бог!) о толковании видений: «Иногда я был прав, а иногда ошибался»; когда же Абу Бекр попросил его определить, в чем именно он был прав, а в чем ошибался, тот не сделал этого. Аврааму же (мир ему!) Всевышний, воззвав к нему, сказал: «Авраам! Ты оправдал видение»(6), Он не сказал: «Ты правильно понял видение, что сие – сын твой», ибо Авраам не истолковал его, а следовал лишь явному, тогда как видение [86] требует истолкования. Потому и сказал Всевышний: «...если умеете толковать видения»(7). Толкование (та'бир) означает допустимый переход от увиденной формы к иному: коровы, например,– это годы засухи и годы урожайные.

Будь он (Авраам.– А.С.) прав в своем видении, то принес бы своего сына в жертву. Он поверил видению, что это и есть сам сын его, для Бога же сие было великой жертвой в форме его сына, а потому и искупил Он его, заслонив от намерения Авраама (мир ему!); и вместе с тем то не было для Бога искуплением. Чувство дало форму барашка, а воображение – форму сына Авраамова (мир ему!). А если бы {176} он увидел в воображении барашка, то истолковал бы его как своего сына или как что-нибудь другое.

Засим сказал Он: «Поистине, это явно было искушением»(8), то есть явно испытанием (то есть явным испытанием), испытанием в знании: знает ли он, какое толкование предполагает область видений или нет, Ведь известно, что область (мавтын) воображения требует толкований; он же пренебрег этим, а потому не выполнил должного и поверил по сей причине видению.

Так же поступил имам бен Мохлид, автор «Муснада», слышавший (и считавший сие верным), что он (Мухаммед.– А.С.) (мир ему!) сказал: «Кто видит меня во сне, тот видит наяву, ибо дьявол не предстает в образе моем». Бен Мохлид увидел его, и в том видении пророк (да благословит и приветствует его Бог!) напоил его молоком; бен Мохлид поверил своему видению, напился, и его вырвало молоком. Если бы он истолковал свое видение, то сие молоко было бы знанием. А так Бог значительно обделил его знанием, столь же, сколь и выпил он [молока]. Разве не знаешь ты, что посланнику Божьему (да благословит и приветствует его Бог!) поднесли во сне стакан молока? «И я напился его досыта, а остаток отдал Омару». Спросили: «Как же, о посланник Божий, ты истолкуешь сие?» Он сказал: «Как знание»,– не остановившись на «молоке» [87] как виденной им форме, ибо знал, какова область видений и какое толкование она предполагает.

Известно, что форма пророка (да благословит и приветствует его Бог!), свидетельствуемая чувством, захоронена в Медине, а форму духа его и легкого покрывала его не свидетельствовал никто ни от кого-либо другого, ни от души своей. И всякий дух таков. Ему (бен Мохлиду.– А.С.) во сне явился дух пророка, воплотившись в форму тела его, такого, какое было, когда он умер, без всякого изъятия. Он и есть Мухаммед (да благословит и приветствует его Бог!), дух коего видим в телесной форме, схожей с той, что захоронена; дьявол не может предстать в форме тела его (да благословит и приветствует его Бог!), ибо видящего оберегает от того Бог. Посему кто увидит его в сем образе, следует всему, что он ему приказывает, воспрещает или возвещает, как следовал и в земной его жизни его постановлениям в зависимости от указующего на то источника – в соответствии либо с точным смыслом его, либо буквой, либо духом его и прочее. И если будет явлено ему что-либо, то именно сего и должно коснуться толкование; если же в чувстве окажется оно таким же, каким было в воображении, то это – видение неистолковываемое. На том и в той же мере основывались Авраам (мир ему!) и бен Мохлид.

{177} Поскольку у видения – сии две стороны, а Бог на примере свершенного Им в отношении Авраама и сказанного ему научил нас благопристойности в отношении макама пророчества, мы, видя Всевышнего Бога в форме, отвергаемой рациональным суждением, научились толковать такую форму как Бога законоположенного, относя это либо к состоянию видящего, либо к месту, в котором он Его увидел, либо к ним обоим сразу. Если же рациональное суждение не отвергает ее, то мы оставляем ее такой, какой видели, подобно тому как в загробном мире мы правильно видим Бога [88].

В любой из форм нам Милостивый явлен,
В любой из них Единственный сокрыт.

Сказав: «Се – Бог», ты к истине подходишь,
Другое скажешь – к толкованью путь открыт.

На всякой форме есть Его печать,
Она Творенью Бога открывает,

Но для наших глаз Его явленье
Упрямый разум аргументом отвергает.

Приемлет, коли ясен Он ему,
Или в воображенье; право ж око.

О сем макаме сказал Абу Язид(9): «Будь Престол и им охватываемое сотню миллионов раз в одном из уголков сердца знающего, он не почувствовал бы того». Вот какова вместительность Абу Язида в телесном мире. Я же, более того, скажу: если предположить в одном из уголков сердца знающего прекращение существования (вместе с дающей сему существование воплощенностью) того, существование чего бесконечно, он не почувствует этого в знании своем. Ведь установлено, что сердце вместило Бога и вместе с тем не насыщено, ибо, наполнись, оно насытилось бы. Об этом и сказал Абу Язид. Да и мы указали на сей макам, оказав:

О сотворивший мир весь из себя!
Сбираешь все, что сам же и творишь;

Творя в себе существ всех бесконечность.
Сколь тесен ты – и столь же беспределен!

Как если бы лучи земной зари
Творенья Божьего угасли в моем сердце:

Вместивший Бога уж не тесен для Творенья;
Так каково же мира устроенье?

Любой человек иллюзией творит в своей силе воображения то, что вне оной не существует; таково общее состояние вещей. Знающий же сотворяет энергией то, что обладает бытием и вне вместилища энергии, притом что энергия сие сотворенное постоянно сохраняет; и ей не тягостно сохранять это, то есть сохранять то, что она сотворила. Когда же знающий вдруг [89] проявит небрежение (гафля) к сохранению сотворенного, уйдет в небытие то творение, если только {178} знающий не охватил и не овладел всеми уготовлениями и потому совершенно не проявляет небрежения, а, напротив, всегда свидетельствует какое-то из уготовлений.

Итак, если знающий сотворит что-либо своей энергией, охватывая все уготовления, то его творение появится в своей форме в каждом из уготовлений, и одни формы будут сохранять другие. Тогда, если знающий проявит небрежение к одному или нескольким уготовлениям, свидетельствуя при этом одно из них и сохраняя существующие в нем формы творения своего, то сохранятся все формы из-за сохранения им той одной формы в уготовлении, коим не пренебрег он,– ибо небрежение никогда не бывает всеобъемлющим ни во всецелом, ни в частностях.

Здесь я изложил таинство из числа тех, к которым ревниво относятся божественные люди, так как оно касается их притязания,– что они суть Бог: Бог не проявляет небрежения, раб же неизбежно чем-либо пренебрегает ради иного. Поскольку сотворил он нечто, он может сказать: «Я – Бог»; однако он не сохраняет ее (форму.– А.С.), как сохраняет Бог,– сию разницу мы уже показали. Поскольку же раб проявляет небрежение к какой-либо форме и уготовлению ее, он отличается от Бога. Он и должен отличаться, пусть и сохраняет все формы благодаря сохранению одной из них в том уготовлении, к коему он не проявил небрежения. Это – сохранение через включенность (биттадаммун). Бог же сохраняет сотворенное не так; всякую форму сохраняет Он через воплощение ('аля-т-та'йин).

Об этом вопросе известно, что не описан он нигде никем – ни мной, ни другими,– кроме как в сей книге, а потому он уникален и единствен в своем роде. Не упускай же его из виду, ибо то уготовление, в коем остаешься ты присутствовать с формой, во всем подобно Писанию, о котором Бог сказал: «В сем Писании Мы ничего не упустили»(10), оно вместило все действительное и недействительное.

Сказанное нами известно лишь тому, кто в душе своей несет [90] соединенность. Боящемуся Бога «Он даст разделенность»(11) наподобие упомянутого нами в сем вопросе отличия раба от Бога. И эта разделенность – высочайшая.

Раб Господом бывал в какие-то мгновенья,
В иной раз он рабом бывает, без сомненья.

Когда он раб, широк он Божьей широтой,
Когда же он Господь, стеснен сей нищетой.

Он только раб, но суть своя ему ясна,
И видишь? Грудь его надеждами полна.

А вот смотри: вся тварь спешит к нему с мольбой,
Ведь он Господь сейчас, как видим мы с тобой;

Но разве сможет сам печаль их утолить?
Немало слез мудрец готов о сем пролить.

И вот: будь Господа рабом, не господом Его раба,
И, укрепившись тем, пройдешь огонь, и пламя, и моря.