День Сии‑маа, Сезон Лезвий.

 

Второй Барьер Сновидения – что может быть проще? Я настолько легко ввернулся в картину происходящего, как новый штопор в размякшую пробку. Еще удар сердца назад я висел меж цветных всполохов в переходном тоннеле, а сейчас уже стоял посреди улицы, и высокие многоэтажные дома прикрывали мутное серое небо. Я отметил еще в тоннеле нездоровые ярко‑желтые оттенки с боков, что свидетельствовало о не самом лучшем состоянии моего здоровья. Тоннель Первого Барьера находился на теле в трех пальцах выше переносицы, и эта точка так же давала исчерпывающую информацию о работе всех автономных систем организма.

– Ладно… Позже разберусь… – сказал я себе, уставившись глазами в землю. – Нужно пока освоиться, осмотреться… Улица оживленная. В пределах видимости человек двадцать. Поднимаем глаза далее. Если пойти вправо, через дома четыре будет открытое пространство и даже вроде пахнет водой… Река, что ли? Пойду пока туда, а там уж дальше решу. Для верности я вызвал Эрарбику.

– Все в пределах нормы, – сообщила та после маленькой паузы, – Слой стабилен и зафиксирован. Не забывайте про глаза.

Проговорив все скороговоркой, она свернулась, и ее комариный писк над ухом исчез.

Конечно, я не забыл. В этом слое любой мог принять меня за местного обитателя, но только до той поры, пока не увидел бы мои глаза. В этой реальности они были безнадежно черного цвета. Ни зрачков ни белков. Сплошная чернота. Большинство местных спокойно относились к этому, зная про пришельцев, и имея частые контакты с ними. Но были и агрессивно настроенные существа, которые считали таких как мы порождениями Зла, предвестниками бед и несчастий. Фольклор, что поделаешь? Я надел очки, своевременно оказавшиеся в кармане (чтобы придуманная вещь обрела форму, здесь, все‑таки, нужно было хоть и короткое, но время), и зашагал в сторону предполагаемой реки. Я шел не спеша, попутно рассматривая витрины магазинов. То там, то здесь мне попадались пожарные краны, торчавшие маленькими башенками посреди тротуара, и стенды с печатными изданиями. Подходить не было смысла, ибо увидеть в таком печатном листке можно было все, что сам захочешь. Это были просто проекции, оставшиеся как воспоминания у тех, кто осел здесь на жительство после пребывания в физических телах. Здесь можно было встретить и просто внезапно умерших существ, которые не до конца осознали свой переход, и сущности, кормящиеся здесь воспоминаниями, и просто любителей пожить в условиях легкой фантазии. В целом, самое место для заядлых фантазеров и мечтателей. Но общими усилиями в этом Слое существовали отдельные островки реальности, которые были весьма стабильны, и напоминали настоящие города.

Я вышел к реке. Широкая и меланхоличная, она несла свои воды с легкой рябью по направлению к грузовым докам и порту, которые виднелись справа, на расстоянии трех кварталов.

– Ба! Знакомые все места! – с радостью отметил я, – Да ведь это Хрустальный Мост! Это я удачно попал…

В этом месте я бывал много раз. Никто не знает, почему тот или иной снов и дящий попадает раз за разом в определенные места. Вероятно, это связано с прошлыми воплощениями или чем‑либо подобным… Насколько мне было известно, над природой этого явления до сих пор бились многие. Но самое главное – подобные вещи весьма упрощали навигацию по Слоям, ибо зазевавшийся «ныряльщик в сны» может в любой момент прыгнуть в такое известное ему место, которое неким странным образом служит ему щитом. Своего рода «домик». Вот и я ныне оказался практически у такого места.

– Тааак… Теперь можно сориентироваться. За портом река разделяется на два канала (эх, что там за мосты, резные и крутобокие…), а если через мост – можно попасть в нижние районы города с рынками и барами. Кстати, о барах… Зайти, что ли, мне кое к кому? Как кстати‑то…

Был у меня там приятель. Странный тип, не особо приятной наружности. Держал маленькую таверну в полуподвале. Там всегда играла тихая музыка и можно было спокойно посидеть, собравшись с мыслями… Несмотря на внушительные размеры живота и обрюзгшую, покрытую множеством порезов, физиономию (видимо, расставаться с привычным образом ему не хотелось), Уг а ва был, не сказать что добрым, но все же порядочным человеком, и имел ко мне расположение. Его флибустьерская борода и крепкие выражения привлекали в заведение многих зевак, а если что – Угава мог и силу свою показать, благо еще при физической жизни был не только силачом, но и упрямым, как бык (а ведь сила в этих местах зависела от воли человека). Я частенько тут сиживал еще в годы своих первых путешествий по Слоям. А теперь и дельце наметилось. Кто знает… Может Угава что‑нибудь подскажет?

Я подошел к стеклянной остановке, сел в вагончик, откинулся на спинку сиденья и расслабился. Вагончик слегка завибрировал, и с нарастающим гулом поднялся слегка над единственной рельсой, по которой ходил. Затем в динамиках что‑то буркнуло, и вагончик плавно заскользил через мост. Мост изгибался над рекой широкой дугой, и имел много полос движения. Стеклянные фермы моста и испускающие сиреневое сияние фонари на длинных изогнутых «удочках» мешали свободно оглядывать окрестности, что было весьма умно продумано, дабы никто не обращал особое внимание на панораму далекого окружающего, которая была иногда очень даже зыбка. Я не успел даже рассмотреть толком вагончик (впрочем, как и всегда, когда мне доводилось на нем ездить), и вот уже буркнули остановку. Вагончик затормозил, остановился и осел на рельс. Пассажиры заспешили к выходу, и я, поправив на носу темные дымчатые очки с неопределенного цвета линзами, тоже сошел на тротуар. Улицы здесь разделялись, и уходили вниз. Я привычно пошел направо, спускаясь по узкому переулку, и вскоре был уже на месте. Толкнув дверь с колокольчиком, я вошел в бар. Здесь почти никого не было, кроме пожилой пары, да странного вида трубкообразного существа, которое перемещалось между столиками, что‑то изучая на их поверхности.

– Ага, старый друг пожаловал, – Угава первый меня заметил, пока я осваивался с переменой освещения.

Я покосился на темную вертикальную трубку, шарящую по столам.

– Не обращай внимания, – добродушно заметил Угава, – этот, бывает, заходит к нам. Что‑то исследует. Издалека, видать, каждый раз является. Надолго исчезает, да и нет у нас таких среди местных.

– Вот и я смотрю – что‑то новенькое, – успокоился я.

– Он абсолютно мирный, – Угава жестом пригласил за столик, и сделал жест по направлению к официанту, – к тому же, помогает мне и ребятам.

–???

– Будешь смеяться… Он до жути любит мыть посуду!

Я еле сдержался, чтоб не захохотать. Атмосфера сразу «потеплела».

– Ну… разные бывают желания и предпочтения… – усмехнулся я.

– Вот и я о том же, – Угава сел, развалившись, и расстегнул на шее потную засаленную рубашку. Ты ж знаешь, у нас принято уважать чужие привычки и предпочтения. Такие места, такие нравы…

– И это очень хорошо, Угава.

– Я так и знал, что ты все понимаешь. Ты – хороший человек.

– Слушай, Угава, я к тебе по делу одному.

– Ну? – Тот удивленно поднял брови.

Подошел официант и поставил на стол горячую дымящуюся тарелку передо мной. Угава, наклонив голову, хитро поглядел на меня.

– Как всегда, Локи.

– Помнишь… – я улыбнулся и покачал головой, – эх, хорошо здесь у тебя! – Я снял очки и положил их на стол.

Угава поморщился.

– Ты очки все ж надень. Я из понятливых, но все ж вид у тебя жуткий без глаз. А у нас тут всякие заходят, ты ж знаешь…

Я одел их обратно.

– У меня ведь глаза другие, Угава, по‑настоящему то.

– Дык хе… Угава не дурак. Все понимаем… Дык тока зачем спрашивать лишнее?

Я подождал, пока официант отойдет, и наклонился к пропахшему специями и п о том хозяину бара.

– Ищем мы тут одного. Коли появился бы у вас, ты б наверняка знал. Он без скандалов не может, да силушкой своей все не к месту меряется постоянно.

– У нас много странных колдунцов здесь обитает…

– Понимаю… Но этот из Высших. Корона у него.

– Король, что ли, какой? Это как же? В мантии и со скипетром? – Угава расхохотался.

– Ну, ты нимб видел когда‑нибудь у людей? – я тоже улыбнулся, – Свечение вокруг головы?

– Только на картинках, да и то, когда твердым жил, еще до этого… ну этого… до того, как сюда попал. Святые там… Все дела… Я помню… Вот у них над головой нимбы были.

– Вот это и есть корона. Обычный человек ее как нимб видит, а на деле обруч то вкруг головы лежит.

– Дядьку с нимбом не видал, – удивленно покачал бородой Угава, и почему‑то погрустнел сразу и насупился, – а вот девицу с чем‑то похожим тут на днях видел.

– Ну? – настала пора мне удивляться.

– Да с три оборота назад дело было… Сначала гномы вошли. Ну, обычные гномы, ты знаешь, их тут много по окрестностям живет. Да вот только в город они не часто нос суют, ксявки, ты ж знаешь… А тут с топорами боевыми трое. Вошли, обошли оба зала… Я на них эдак с усмешкой гляжу, дай, думаю, походят… Мне‑то чего? А они все оглядели, да на улицу одного послали. Тот девку‑то и привел за собой. А у девки той, как ты говорил, обруч вкруг головы, да не простой. Светится, да не изнутри, а сам по себе. И мутно так светится, нездорово… не по себе как‑то от него делается…

– И чего дальше?

– Дык вот тут‑то все и началось! Посидела она (гномы вокруг стола стояли), да пришел к ней какой‑то тип. Весь в фиолетовом. Плащ, шпоры на ногах, да не простые, а странные… (Для драконов наверняка, – отметил я про себя). Нос большой, да глаза тоже сиреневые какие‑то… Вот он с ней что‑то обсуждал сидел, а потом она вспылила. Давай кричать на него. Тот побледнел, но сидеть остался. А девка разошлась, вскочила, глаза сверкают, да как шваркнет об пол кружку‑то! Вдребезги, иб ту ю меме! Ну я и подошел…

– И что?

– А что что… – насупился Угава, – с роду такой девки не видел, чтоб кулак мой выдержала.

– Не понял…

– Дык я ей по‑хорошему, типа, дамочка, триетидреный хряп твою, типа, нехорошо. Шо ж вы посуду‑то? А она на меня какой‑то тарабарщиной…

– Такой? – Я произнес пару выражений на языке Тари.

– Шаман ты, аднака, – коверкая слова, нахмурился Угава, – откель знаешь‑то?

– Учился…

– Ну разве что… – неуверенно покосился бородач, – дык я не привык, шоб на меня бабы‑то орали… Ну я ее за шкирку и на улицу, иб ту ю. А она, тля…

– Что она?

– Ну, перемахнулись мы чутка…

– Как? С бабой подрались?

– Дык хе… баба… Кабы другой на моем месте был – точно к праотцам бы отправился. Она ж тут ногами, что веер твой, махала. А каждый удар – что я, триетедрить, с дури злой кулаком вмажу. В общем, недолго я простоял, – Угава заметно был огорчен, – всего раз по ней и попал. Аккурат под глаз ей засветил под левый, – тут он довольно приосанился, – синяком не отделается… Только опосля этого ничего не помню.

–???

– Да вырубила она меня. Я дык даже думаю, что не со зла она дралась, а так… поддавалась. А тут всерьез я ее пронял, – Угава откинулся на стуле, – да ладно, блин косой, ее. Давай по кружечке вмажем, а? По масенькой, понимаю, все мы при делах…

– А баба‑то как выглядела?

– Дык я и говорю – обруч на ейной башке, кожей вся серебристая, что рыба твоя… Да глаза как елки в лесу… Косоглазая слегка…

Тут меня что‑то кольнуло в груди, но я так и не понял, что. Что‑то знакомое было в этом описании, но я как ни напрягался, вспомнить не мог. А может память об этом хранилась в других Слоях.

– Мда… Странные дела… – я тоже откинулся в знак окончания деловой части разговора, и отметил у себя внутри неприятный осадок от него, – ну да ладно, давай твоего элю махнем, да расскажешь, как сам тут…

– Вот это дело! – Угава сразу повеселел и щелкнул пальцами официанту, – Эй, родня плюгавая, иб ту ю меме, принеси‑ка молодцам, аккурат нам, по кружечке для веселию.

Я заказал закуску – нарезанный полосами пряный сыр, который здесь делали из чего‑то наподобие торфа – и отхлебнул из принесенной официантом кружки. Напиток был хорош.

Немного терпкий, чуть горький, но в то же время сладкий.

– Иех! – крякнул Угава, оттирая усы. – Вот теперь можно жить! А я тут давеча тер с одним калачом тему приглядную…

Он начал длинный монолог обо всех последних событиях, происшедших в городе, а я, блаженно щурясь на тусклый свет настольных ламп, стал размышлять над услышанным. Тип со шпорами явно был Лордом. Наверняка, при Дворе. А дамочка с обручем тянула на Высший Эшелон. Мда… Здесь пахло политикой. Ввязываться в подобные дела мне совсем не улыбалось. Нужно было перебраться в З а мок и доложить. Такие особы просто так по Слоям не шатаются, тем более так далеко от своих Пределов. Что‑то им было здесь нужно…

И в который раз я осознал в себе щекочущее чувство узнавания чего‑то…

– Слушай, а шрама над бровью у нее не было? – перебил я на полуслове Угаву.

– Дык не упомню я… Да сдалась тебе эта баба… Ну вот я и говорю дале, дык ты шо, паскуда… – и он повел свой рассказ дальше.

Что– то неуловимое и ускользающее от меня было в его описании этой дамочки, но что ‑я не мог вынуть из своей памяти никак. Вот если б кто придумал, как сохранять дальнюю память при переходах по Слоям – эх, сколько бы всего открылось… Что ж, будем считать, что здесь наш план провалился. Особа была явно не тем, кого мы искали. Информация, перенесенная при Прыжке сюда, и заложенная особым способом в моем уме, явила себя в наилучшем виде. Его Высочество Ге е н, неукротимый бунтарь и борец за свободу и равенство среди Нижних Пределов, все еще шастал где то здесь, надеясь переправить в руки невежд чертежи виман. Представить орду невежественных дикарей, оседлавших виману, было сложно. Что эти неандертальцы будут делать с межпланетным кораблем? Хм… Я не представлял. Но Геена по любому нужно было остановить. Чертежи могли попасть к кому угодно и нарушить естественный баланс Сил в Системе. Я подождал, пока Угава начнет притормаживать свою речь, а затем, ловко выудив паузу между его повествованиями, вставил свои извинения и просьбу покинуть его на этой чрезвычайно интересной ноте.

– Ладно, ты хоть заходи почаще, – Угава поднялся из за стола, профессионально поглядывая на вошедших посетителей, – а то сброду здесь шатается много всякого, а поговорить по душам – редко кого встретишь.

– Не грусти, я буду захаживать, – я улыбнулся ему, – гостинца тебе привезу из стран заморских…

– Ну дык и хорошо, – Бородач погладил себя по животу и крикнул парню в фартуке, – Эй, триедреный хряп, убери тут чистенько усе, сэр уже оставляет нас.

– А это тебе! – я протянул Угаве замшевый коричневый шарик.

– И что енто дык такое?

– Это в рыбе одной редкой произрастает внутри.

– В кишках, что ли?

– Ну, что‑то типа… Кишок у нее нет вовсе. А вот шарики эти пищу ее перерабатывают и живут в ней, пока та жива.

– А мне на кой ляд это?

– Энергии в них полно. Как со светом проблемы будут – стукни об пол шарик этот, и два‑три оборота у тебя в заведении будет солнце местное свое сиять.

– Хе… – прищурился хозяин, – это нужная вещица… Мы ее пока до поры в ящичек положим… Пригодится… За енто спасибо. Вещь заморская, цены немалой, а магия у нас в торговле, завсегда в ходу…

– Ну и хорошо, – я направился к выходу, – до встречи, Угава!

– Так будет! – по местному ответил Угава, и дверь между нами закрылась, прозвенев колокольчиком.

Я оглянулся. Здесь вечерело. И хоть небо здесь всегда было одного неопределенного серого цвета, но все же заметно темнело на полуоборот планеты, что принималось здесь как «ночь». Убедившись, что в пределах видимости никого нет, я щелкнул пальцами, дав команду. Инфразвук комариным писком завис над ухом.

– Эрарбика!

– Три возможных направления слежения. Вероятность совпадения встречи двух особ Королевских кровей – один к трем. – Механически протараторила та.

– Таак… Проработаем пока первый вариант.

– Гномы. Основной род занятий – переправка людей и грузов по Системе. Торговля.

– Понял. Наведаемся…

Я поправил очки на носу и двинулся обратно к реке. Нужно было попасть в порт и сесть на корабль, который проходил мимо ближайших поселений гномов… А это пол‑оборота пути. Становилось прохладно, и звуки моих шагов стали как будто длиннее и громче. Видимо, многие жители уже легли спать, и поэтому стабильность реальности все же немного размывалась. «Всего раз по ней и попал… Под глаз засветил под левый…» – все вертелось у меня в голове. Я с удивлением отметил у себя раздражение. Ерунда какая‑то… И что этой из Высших здесь нужно было?

 

 

Г.

 

– Машина! – автоматом бросила Ли. Мы были уже близко. Совсем близко. Блуждающий Эфирный Коридор набирал уже заряд и приближался к Сосновому Бору, пригороду в паре часов езды от Петербурга. Мы уже забрались дальше Стрельны, но Стихии сбивались. Вектора направления тоже плясали как хотели. Грозы… проклятые Грозы! Как же я не догадался раньше?! Период Пассивного Разрушения же…Глупец!

Я поднял руку, голосуя. Мы огибали Широкую Кривую Лабиринта по касательной. Глиук переходил по дуге, с другого конца, чтоб на всякий случай создать лишний момент равновесия. Сейчас он был ближе, чем мы, но движение по воде было не столь скоростным, как у нас. «Успеет!» – утвердительно сказал я себе. У обочины затормозил жигуленок. Номера 322 – отметил я.

– Куда? – открыв дверцу, спросил водитель.

– Прямо! – ответил я, показывая полтинник.

– Садитесь.

Я – на переднее, Ли – назад. Поехали. Молчим. Водитель включил радио.

«Во второй половине дня (322 – вспомнил я) сегодня произошел пожар на улице Крыленко (крылья… птицы… Воздух… и Огонь – отмечал я данные). Пострадали двое. С ожогами третьей степени они были доставлены…» – радио заглушил проезжающий справа грузовик. Плохо… Грузовики стягиваются. Система не хотела отпускать нас ни за что.

– Что‑то сегодня прям нашествие какое‑то! – проворчал водитель.

Я молчал и спиной чувствовал, как сзади Ли сжала зубы. Я осторожно сбросил на пол под ноги две монеты по два рубля и три монеты по рублю.

– Грузовики прям колоннами идут… И шальные все какие‑то… На пожар, что ли?

Я обернулся к Ли и подмигнул. (огонь – поняли мы команду)

– Что‑то в салоне сзади дымом пахнет, вы не чувствуете? – Ли взялась за ручку дверцы.

– Даа?? Хм… Давайте остановимся, посмотрим… И в правду, что‑то есть… – водитель прижался к обочине. Пока он обходил машину, мы выскочили и в мгновение ока были уже за 50 метров далее по направлению.

– Он! – я указал на приближающийся камуфляжный грузовик.

Номера 223. «Вот это скорость переворачивания! Мы совсем уже близко!» Я подхватил красный припасенный камешек из кармана, прихваченный еще на Второй Касательной Лабиринта. Вот она, недостающая связка! (красный – огонь) Мозаика складывалась удачно.

– Железо! – крикнул я Ли.

– Какое?

– Любое!

– Нет у меня! – с ужасом отозвалась она.

– Должно быть! Ищи! Оно есть! Его не может не быть!

Ли судорожно стала рыться в пальто.

– Нету! Да нет же! – из кармана ее пальто выскользнуло маленькое перышко. (а вот и воздух – облегченно заметил я)

Грузовик приближался.

– Оно есть! Ищи!

– Есть! Скрепка! Есть! – Ли выхватила скрепку из кармана и кинула мне.

Я поймал ее на лету и вместе с камешком бросил под колеса грузовика. Визг тормозов был нам ответом. Машина сдала назад, так как практически пролетела уже мимо нас.

– Подбросить, что ли? – высунулся молодой парень в военной пилотке. Ли уже полностью взяла себя под контроль, и, мило улыбаясь, подошла, не спеша, к кабине.

– О, рыцари, не могли бы вы помочь заблудшим двум скитальцам? Мы почти добрались до родного дома, а тут колонны грозных машин… Что происходит?

– Залезайте! – парень принял важный вид и открыл высокую дверцу. Мы втиснулись против правил вчетвером на переднее сидение. (четыре – отметил я. Там где должно было быть трое – стало четверо). Водитель оказался тоже совсем молодым солдатом. Он уважительно и заинтересованно покосился на Ли, а я постарался скрыться как можно больше за ее фигурой, прижавшись к дверце.

– К нам сегодня внезапно приказ прилетел. (воздух… воздух…) Всех гнать в Сосновку. Может, приехал кто… А может внеплановые учения какие… Наше дело – приказы выполнять… – ребята понесли хвастливую околесицу, а я переводил дыхание.

Дорога под нами бежала, и сие было главное. Мы приближались. Тело почти уже вышло из под моего контроля. Захват был близко. Еще немного, и я выйду за Внутренний Барьер Лабиринта. Ноги уже немели, и мышцы теряли контроль. Чужеродная Сила захватывала власть надо мной, проверяя по пунктам все мое тело. Я старался расслабиться, откинувшись спиной на заднюю стенку кабины. Глаза остановились. Шла полная перепроверка всех органов и автономных систем организма. Невидимые щупальца кололи меня в точечные нервы. И вот уже палец руки описал независимо от меня в воздухе маленький круг, и совершил четыре коротких щелчка об другие пальцы. А затем я провалился полностью в себя и стал лишь наблюдать. Теперь мое тело целиком было под властью Узора. Я вывалил себя за границы Системы и больше не владел своей физической оболочкой. Наклонившись, «я» ударился лбом в ветровое стекло, чем привлек к «себе» внимание, слегка ошарашив сидевших рядом.

– Что случилось? Тебе плохо, что ли? – напарник водителя наклонился ко мне. (захват!)

– «\\\\» – произнес «я» на языке Тари. Напарник отвел глаза и застыл в сидячей позе.

– Тогда хорошо… – промямлил он, и продолжал сидеть. Ли повернулась ко мне вопрошающе. «Я» кивнул. В глазах ее отразился испуг. Ее глаза спрашивали: «Что, уже?»

– «\\\\» – прошептал «я» ей.

Ли застыла. «Я» ухватил водителя, взяв под контроль все его эмоции, желания и импульсы. Грузовик летел, набирая скорость. И теперь я был в нем один, вытеснив всех остальных в ближайший Смещенный Слой.

Через сорок минут по местному времени мы въезжали на территорию Соснового Бора. Никто нас не задерживал. Никто не просил документов. Система отпустила нас и теперь старательно выталкивала за Внешний Барьер. Любое наше движение в ней теперь только нарушало ее баланс. Планета старательно отрыгивала меня, как чужеродное тело, случайно попавшее в ее организм. Время ускорилось. Зрение превратилось в выхваченные кадры. Внимания тела было недостаточно для того, чтобы целиком и полностью отслеживать операции Системы и Лабиринта. Поэтому, как несоответствующий скорости прохождения информации процессор в компьютере, мое физическое тело воспроизводило теперь только каждый пятый кадр из происходящего. Данные и параметры с бешеной быстротой менялись, открывая проход в защитном поле Системы. Код этот невозможно было просчитать ни одной созданной искусственно машиной, так как скорость раскодировки превосходила все возможные способности какого‑либо существа или механизма. Моя память вскрывалась с методической точностью, следуя определенному порядку открытия «файлов». Где‑то на подступах к берегу залива «я» мимолетом увидел подскочившего Глиука с ошарашенными глазами, который сунул мне какие‑то штаны, которые я тут же одел (недостающий элемент – он захватил его на Правой Дуге Лабиринта), сунув свои в руку какому‑то бомжу, который механически восхитился ими за 5 местных минут до этого. Все сопоставилось. Все занимало свои места. Мозаика почти собралась. Все вещи легли в свои пазы. Перед моим взором сверкал Лабиринт во всей красе. Теперь я помнил все. Я вспомнил Глиука, верного советника Ее Величества Эххенны, который был взят на службу после случая спасения дочери Королевы. Я вспомнил, как Глиук стал верным слугой, Учителем и советником спасенной им Принцессы Ли. Я вспомнил о государственном перевороте в Пределах Серебряных Ветвей, и о том, как мне было поручено решать проблему по выводу важных послов из их Системы. Я вспомнил, что много раз выполнял поручения, связанные с их Двором, и что я знаком с Глиуком очень давно и не только по работе. Я вспомнил, как мы с Ли стали друзьями, много времени проводя вместе. Как мы с ней ходили по Слоям и делились опытом и знаниями, будучи еще подростками, после того, как познакомились у Махм‑Атмы, и встретились потом на моем первом задании в отношении их Рода. И что именно поэтому я был назначен на эту работу Советниками Замка, как близкий друг Ее Высочества. Я вспомнил и Игхуану, сестру Ли, вечно смеющуюся и веселую, и такую испуганную, когда мне пришлось их уводить через Эфирные Коридоры от взбесившихся угррувов. И я вспомнил, что мы давно и крепко связаны, намного дольше и глубже, чем даже эта наша жизнь. Я знал, что Глиук и Ли это тоже вспомнили сейчас, но не могут даже жестом показать мне это. А еще я вспомнил, что как только мы сейчас пройдем в Центр Лабиринта и совершим Прыжок, я все это опять забуду. Потому что сработает защита Систем.

Десять – серия движений руками и выпаленная на бешеной скорости мантра. Девять – изогнувшись колесом, я прокатился участок, который не имел права пройти на ногах или на руках. Восемь – сцепление рук между нами, подтверждая команду «единое целое». Семь – наши три лежащие на земле тела образовали треугольник, голова к голове. Шесть – последний вдох в этой Системе и распределение внимания каждого на внутреннюю работу тела. Пять – начало звука, из ног… из паха… зарождается звук «а». Четыре – звук закручивается, воронка энергии внутри тел тоже. Три – тело включает «перезагрузку», звук склоняется к «о», переходя в «у». Два – звук пришел в «ммм», полный выдох и замыкание всех внешних датчиков получения информации физических тел. Один – я мысленно даю команду, замыкая собой последнее пустое окошечко в общей картине Лабиринта. Все собрано. Я даю команду и щелкаю пальцами. Лабиринт вспыхивает. Разряд.

Уши болели. Во рту стоял привкус крови. Оглушительный подавляющий гул растекался во все стороны, стремясь скрыться за горизонтом. Его высокое мерцание разваливалось, постепенно теряя целостность, и отдельные маленькие брызги звуков катились куда‑то в высоту подобно… ну, этому самому… ну, этому… чему? Что‑то знакомое было для него в этом звуке. Звон чего‑то стеклянного, нет, медного по… по чему? Гул утекал вниз, в землю, теряя свою плотность, и вот уже он не был слышен ухом, а лишь отдавался во всем теле дрожью, которая все замирала. Амплитуда колебаний резонанса спадала, и уже можно было попробовать вздохнуть. Он осторожно попытался приоткрыть глаза. Это было нелегко. Глаза как будто склеились и сильно болели. Влажным жаром жгло веки. Разум медленно просыпался… Глаза осторожно открыли просвет между век.

– Э… а… собственно, где я? И главное…кто я?