Гипноз. Новейший справочник. и ревнивая ненависть к родителю противоположного пола

и ревнивая ненависть к родителю противоположного пола. В той или иной степени обе эти формы образуют Эдипов комплекс в его завершенном виде. Отсюда два типа гипноза: «материнский», основанный на любви, и «отцовский», базирующийся на страхе. Кроме того, Ш. Ференци высказывал мнение, что большая часть поведения человека мотивируется так называемым «инстинктом материнской регрессии» - желанием вернуться в материнское лоно. Развивая в книге «Море» идею 3. Фройда об. «океаническом чувстве» и опираясь на тот факт, что до рождения индивид окружен материнскими водами и находится в безопасности и комфорте, которых у него никогда не будет, ТТТ. Ференци связывал регрессию к положению в матке с ностальгией по околоплодным водам. По его мнению, сон, гипноз, фантазия, медитация - все это возвращение к утраченным истокам.

Подобных воззрений придерживался и другой ученик 3. Фройда - О. Ранк. Он указывал на первичность и значимость психотравмы рождения (когда каждый из нас находится во власти мучительных страданий и тревоги) и считал, что причина психологических проблем (в том числе и сексуальных) лежит именно там. По его мнению, особые состояния сознания - это один из возможных путей сознательной интеграции переживания родов.

П. Шильдер (1922) также подчеркивает сексуальный характер отношений между гипнотизером и гипнотизируемым и настаивает на отождествлении пациента и врача (на основании экспериментов М. Гилл и Г. Бренман считают, что эротические фантазмы возникают во время гипнотической индукции чаще, чем при других психотерапевтических процедурах). Приписывая врачу магическое всемогущество, больной реализует собственные инфантильные фантазмы, т.е. воображаемые сценарии, в которых исполняются (хотя и в искаженном защитой виде) те или иные желания субъекта. Вместе с тем, П. Шильдер был первым психоаналитиком, привлекшим внимание к физиологическим, телесным факторам и показавшим значение их связи с факторами психологическими. Таким образом, он открыл плодотворный путь, который должен был привести к обновлению теорий особых состояний сознания.

Э. Джонс (1923) рассматривает проблему в аспекте структуры Сверх-Я и нарциссизма, т.е. любви к собственному

Глава 2. Модели особых состояний сознания 55

образу. Выделяют первичный нарциссизм (ранний период детства, когда либидо ребенка полностью обращено на себя) и вторичный нарциссизм (изъятие либидо из объектных нагрузок и обращение его вновь на Я). Нарциссизм - существенный компонент ауто- и гетеровнушения; и в гипнозе, как, впрочем, и в любом другом особом состоянии сознания, по данным Э.Джонса,происходитрегрессиякаутоэротическойстадииразви-тия либидо. Аутоэротизм - удовлетворение сексуальных влечений при отсутствии какого-либо постороннего, внешнего объекта, т.е. с помощью органов и участков собственного тела. Примером аутоэротической деятельности является процесс сосания у младенца, целью которого, наряду с пищевым насыщением, выступает также получение наслаждения, а либидо - энергия, которую 3. Фройд считал первоосновой всех преобразований сексуального влечения в том, что касается его объекта, и есть смещение энергетических нагрузок.

О. Фенихель (1953).более подробно анализирует сексуальные позиции пациента и утверждает, что они направлены на удовлетворение инфантильных прегенитальных влечений пассивно-рецессивного типа. Классическая психоаналитическая теория постулирует серию фаз развития либидо (синхронных параллельной серии фаз развития Я), через которые проходит индивид начиная с младенчества. В большинстве формулировок это оральная (1-й год жизни), анальная (2-3-й годы), фаллическая, или Эдипова (4-6-й годы), латентная и генитальная серии (с начала пубертатного периода), названные так потому, что в эти периоды рот, анус и гениталии соответственно являются главными источниками либидинозного удовольствия. Необходимо отметить, что в некоторых формулировках первые две фазы представлены как нарциссические на том основании, что способность к объектной любви появляется лишь в Эдиповой фазе.

При этом важно помнить, что человеческий «выбор объекта» может иметь два вида: по типу «опоры» (объект выбирают по образу исходного отношения к родителям, в основе которого лежит стремление к заботе и поддержке) и по «нарциссическому» типу (объект выбирается по образцу собственной личности, которую любят больше, чем какой-либо внешний объект).

В 50-е гг. XX в. гипноз анализируется психоаналитиками преимущественно в плане Эго-психологии (Эго-анализ) - одно-

Гипноз. Новейший справочник

го из направлений психоанализа (основано в 30-е гг. XX в. А. 3. Фройдом и Г. Гартманом), центром исследований которого стало Я субъекта как опосредующее звено между Оно и Сверх-Я. Именно в рамках этого направления были наиболее тщательно рассмотрены защитные механизмы.

• Г. Бренман (1952), а также М. Гилл и Р. Найт (1989) подчеркивают значение изучения психологии Я для понимания сущности гипноза. Они экспериментально изучали «колебания глубины гипноза» и их отношение к состоянию Я. Работы этих авторов вскрыли сложность феномена транса - того феномена, который не может оцениваться только в плане большей или меньшей глубины.

Действительно, до сих пор нет достоверных способов измерения глубины транса. Наиболее точный субъективный критерий - это высказывания пациента о своих переживаниях в особом состоянии сознания (конечно, при условии, что он достаточно умен и способен к самоанализу).

Исследования Г. Бренмана, М. Гилла и Р. Найта основаны на анализе высказываний пациентов. Суммировав ряд наблюдений во время сеансов, на которых отмечались колебания глубины транса, авторы предложили проверить их людям, хорошо знавшим биографии больных. Учитывая контекст гипнотического сеанса, эти люди могли даже предугадать, наблюдались ли у данного пациента колебания глубины транса и в каком направлении они происходили. Авторы пришли к заключению, что углубление или ослабление транса может быть проявлением механизма защиты. Глубина транса меняется при нарушении равновесия импульс - защита. Так, изменение глубины транса может следовать за появлением агрессивной эмоции по отношению к гипнотизеру. Пациент впадает в более глубокий транс не столько для получения инфантильного сексуального вознаграждения, сколько для того, чтобы скрыть свою агрессивность путем преувеличения своей покорности. Углубление или ослабление транса служит то сексуальному вознаграждению, то защите против агрессивных импульсов.

Итак, психоаналитическая теория переноса позволяет еще полнее проанализировать отношения между гипнотизером и гипнотизируемым. Однако исчерпывающего объяснения эта теория не дает, поскольку перенос имеет место при всех спо-

Глава 2. Модели особых состояний сознания 57

собах психотерапии и не является спецификой гипнотических отношений.

И. Макалпин (1950) показала, что гипнотизация обусловливает мгновенное развитие трансферентных отношений, аналогичных тем, которые устанавливаются в процессе психоанализа, однако в последнем случае они развиваются постепенно. Механизм создания переноса, по мнению автора, идентичен при обоих способах психотерапии: пациент оказывается в инфантильной ситуации, к которой он приспосабливается посредством регрессии.

В гипнотических отношениях перенос обычно управляется вознаграждением: гипнотизер одаривает своими словами, внушение принимается как подкрепление, как хорошая пища.

К. Фишер (1953) пишет по этому поводу: «Внушения принимаются или отвергаются в зависимости от степени тревоги или вознаграждения, обусловленных фантазмами поглощения или отвержения; иначе говоря, внушение принимается, если оно бессознательно ассимилируется с принятием хорошей пищи, хорошего объекта, и отвергается, если оно приобретает значение «плохогообъекта». Понятия «хороший» объект, «плохой» объект ввела в психоанализ М. Кляйн. Они обозначают первые объекты влечений (частичные - «хорошая» или «плохая» грудь, или цельные — «хорошая» или «плохая» мать), как они проявляются в детских фантазиях. Качества «хороший» или «плохой» приписываются им не только потому, что они приносят удовлетворение или фрустрацию (состояние, при котором субъекту отказывают или сам он отказывается от удовлетворения влечений), но и потому, что на них проецируются либидозные или деструктивные влечения субъекта. Такое расщепление становится первым способом защиты от страха.

С этой точки зрения, о субъекте, загипнотизированном словесным внушением, можно сказать, что он как бы включил в свой организм «хороший» объект. К. Фишер добавляет, что динамика влечений, подобная той, какая имеет место в процессе внушения, развертывается и в ходе психоанализа; она играет роль и в обычных человеческих взаимоотношениях.

В процессе проведения психоанализа терапевт вначале пассивен, он ничего не предпринимает, безмолвствует. Перенос при этом развивается в атмосфере некой фрустрации. Конечно, различие процедур не всегда так ясно выражено,

Гипноз. Новейший справочник

и переживания пациента, подвергающегося гипнозу или проходящего курс психоанализа, могут быть сходными. Вопрос о таком разочаровании в начале курса психоанализа вновь был поставлен С. Наштом (1962). Автор считает необходимым строгий нейтралитет врача. Перенос в этих условиях возникает и развивается с трудом, однако глубоко бессознательное отношение психоаналитика, основанное на доброжелательности, «внимательной открытости», чуткости и уступчивости, способствует вовлечению больного в процесс лечения. Даже во время молчания психоаналитика пациент должен чувствовать его постоянное внимание, воспринимаемое как помощь. С. Нашт идет дальше, считая, что бессловесное общение является наиболее значимым и что «речь, во всяком случае, в начале лечения, утверждает и усиливает отчуждение, отрыв пациента от врача, что... порождает страх». Австралийский исследователь А. Мере (1960) полагает, что в гипнозе словесное общение в какой-то мере тормозит пациента; он описывает технику бессловесного гипнотизирования, при которой эффект достигается благодаря особой атмосфере.

Таким образом, роль речи или молчания в терапевтических отношениях по-разному оценивается различными авторами. Несомненно, что значение этих факторов различно в зависимости от стадии развития лечебного процесса.

Важным шагом на пути к пониманию роли переноса в гипнотических отношениях стал выход в свет в 1944 г. статьи Л. Кьюби и С. Марголина «Процесс гипнотизма и природа гипнотического состояния». После плодотворных исследований П. Шильдера эта статья явилась первой смелой попыткой сформулировать с психоаналитических позиций теорию гипноза в частности и особых состояний сознания вообще с учетом как психологических, так и физиологических факторов. Авторы много экспериментировали с гипнозом и сделали следующее заключение: «Наука постепенно пришла к признанию существования гипнотизма, но мы до сих пор еще не имеем удовлетворительного ему объяснения. Одной из причин этого является то, что мы до сих пор не осознали необходимости описывать и объяснять два совершенно разных феномена, а именно: гипнотическое внушение и гипнотическое состояние. Они различны как в психологическом, так и в физиологическом плане». Это различие отчетливо

Глава 2. Модели особых состояний сознания 59

выявляется в отношении переноса. Л. Кьюби и С. Марголин установили, что перенос не является обязательным условием для индукции гипноза, его можно достигнуть посредством чисто физических манипуляций.

Кроме того, авторы отмечают, что перенос, когда он происходит в стадии индукции, не обязательно служит причиной последующего особого состояния сознания. В то же время очевидно, что гипнотическое состояние со всеми присущими данному субъекту психологическими особенностями может быть вызвано сенсомоторными манипуляциями.

Опираясь на эти данные, Л. Кьюби и С. Марголин попытались достичь синтеза психоаналитической и Павловской теорий гипноза. Они полагали, что в процессе индукции происходит постепенное вытеснение всех стимулов, не исходящих от гипнотизера. Это понимается как возникновение очага концентрированного кортикального возбуждения, окруженного зоной торможения. В психологическом плане авторы понимают этот процесс как отождествление Я и внешнего мира, представляемого гипнотизером, с которым субъект в конце концов совмещается. Последний регрессирует в состояние, напоминающее состояние грудного ребенка, гипнотизер же играет роль родителей.

Не меньшее значение имеет и работа психоаналитиков М. Гилла и Г. Бренмана (1959). В использованные ими новые понятия Эго-психологии авторы попытались включить некоторые данные экспериментальной психологии и даже физиологии. Авторы отмечают, что до сих пор психоаналитические объяснения гипноза вращались вокруг переноса и мазохизма - сексуальных отношений, при которых удовлетворение связано со страданием и унижением субъекта. Отношения гипнотизируемого и гипнотизера рассматривались как отношения мазохистского типа, а перенос - как активация Эдипова комплекса. Таким образом, речь шла только об инстинктивных силах.

Как уже отмечалось, «сенсомоторная», телесная сторона гипноза не принималась во внимание психоаналитиками, за исключением П. Шильдера и А. Коде (1926), Л. Кьюби и С. Марголина (1944); она оставалась областью психологов-экспериментаторов.

Однако со временем пропасть, разделявшая психологов-экспериментаторов и психоаналитиков, стала сокращаться:

Гипноз. Новейший справочник

психологи начали учитывать бессознательные мотивации, а психоаналитики - склоняться к признанию роли сенсомотор-ных феноменов. М. Гилл и Г. Бренман, исходя из работ Л. Кьюби и С. Марголина, в которых они видели неуклонную попытку соединить психологические и физиологические феномены, и вдохновляемые идеями Г. Гартмана о функциональных системах Я и их первичной автономии, стали изучать сенсомоторную проблему в гипнозе. Кроме того, работы Э. Криса о регрессе для удовлетворения Я позволили рассматривать гипноз как регрессию такого же типа.

Вместе с тем, на М. Гилла и Г. Бренмана оказали большое влияние работы школы Д. Хебба (1954) о сенсорной деприва-ции. То же понятие получило название «сенсорная изоляция», или «афферентная изоляция» (Л. Кьюби). Во всех случаях речь идет о психических изменениях, возникающих вследствие лишения индивидуума сенсорной информации путем заключения его в кубическую клетку (У. Бекстон, 1954) или в ванну с водой в респираторной маске (Дж. Лилли, 1956). В этих условиях через некоторое время проявляются регрессивные феномены, иногда сопровождаемые серьезными психическими расстройствами (галлюцинациями, депрессивными состояниями, бредом и др.).

М. Гилл и Г. Бренман считают, что в гипнозе заключены два фактора регрессии: отношение и мотивировка (перенос) и физический (сенсорная депривация). Этот последний состоит, как ранее отмечали Л. Кьюби и С. Марголин, в ограничении контакта субъекта с внешним миром стимулами, исходящими от гипнотизера. Таким образом, в гипнозе сосуществуют два процесса, т.е. гипнотизер провоцирует регрессию двумя механизмами - действием на инфантильные импульсы и уменьшением сенсорного поля и поля генерации идей. Следовательно, гипноз для этих авторов является «неким регрессивным процессом, который может быть включен посредством снижения активности генерации идей и сенсомоторной активности или посредством установления архаических отношений с гипнотизером». Авторы добавляют далее: «Если регрессивный процесс пущен в ход одним из этих двух факторов, то появляются характерные феномены другого фактора». На практике гипнотизер использует одновременно оба фактора. Что касается собственно гипнотического состояния, то авторы определяют его как ин-

Глава 2. Модели особых состояний сознания 61

дуцированную психологическую регрессию, которая на основе межличностных отношений регрессивного типа приводит к относительно стабильному состоянию, включающему подсистему Я с различной степенью изменения контроля функции Я.

В 1960 г. Л. Кьюби предсказывал, что человек в космическом пространстве будет подвержен такому сенсорному ограничению (невесомость, неподвижность, полное безмолвие, отсутствие всякого общения), что впадет в гипноидное состояние мечтательности. Но на практике оказалось, что космонавты, находившиеся в длительном космическом полете, вели себя иначе. Их изоляция не была такой полной, как себе представлял Л. Кьюби, поскольку они поддерживали связь с Землей и между собой. Несомненно, что в их поведении важную роль сыграли тренировки и мотивировка.

Таким образом, у гипнотизируемого субъектаЯне устраняет-ся, как предполагалось в ранних психоаналитических теориях; речь скорее идет об изменении Я посредством особого регрессивного процесса. М. Гилл и Г. Бренман выдвигают гипотезу: «Любая психотерапевтическая ситуация в некоторой степени побуждает больного к регрессии; подобный регрессивный процесс в той или иной мере имеет место во всякой психотерапии, где есть контакт с больным; в гипнозе этот феномен проявляется отчетливее, поскольку он принимает грубую форму». По мнению автора, «именно в этой регрессии и в том, как психотерапевты с ней обращаются с помощью гипноза или без него, и заключается секрет поддержания оптимального эмоционального включения пациента в терапевтический процесс». Что же касается личного клинического опыта авторов, то, по их мнению, обозначенные ими «регрессивные тенденции», присущие гипнозу, в одних случаях могут быть полезными в психотерапии, в других же - бесполезными, если не пагубными.

* Несмотря на то, что М. Гилл и Г. Бренман исходили из работ Л. Кьюби и С. Марголина, их заключения в некоторых пунктах оспаривались Л. Кьюби. Напомним, что Л. Кьюби и С. Марголин настаивали на возможности осуществления гипноза без гипнотизера. Таким образом, они поднимали вопрос о том, содержатся ли межличностные отношения в самой природе особого состояния сознания независимо от условий его возникновения.

На этот спорный вопрос Л. Кьюби (1961) дает тонкий и блестящий ответ, представляющий собой, однако, лишь рабочую