О ЕСТЕСТВЕННОМ СОСТОЯНИИ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО РОДА В ЕГО ОТНОШЕНИИ К СЧАСТЬЮ И БЕДСТВИЯМ ЛЮДЕЙ

Природа создала людей равными в отношении фи­зических и умственных способностей, ибо хотя мы на­блюдаем иногда, что один человек физически сильнее или умнее другого, однако, если рассмотреть все вме­сте, то окажется, что разница между ними не настолько велика, чтобы один человек, основываясь на ней, мог претендовать на какое-нибудь благо для себя, на кото­рое другой не мог бы претендовать с таким же пра­вом. [...]

Из этого равенства способностей возникает равенство надежд на достижение наших целей. Вот почему, если два человека желают одной и той же вещи, которой, однако, они не могут обладать вдвоем, они становятся врагами. На пути к достижению их цели (которая со­стоит главным образом в сохранении жизни, а иногда в одном лишь наслаждении) они стараются погубить или покорить друг друга. Таким образом, выходит, что там, 'где человек может отразить нападение лишь сво­ими собственными силами, он, сажая, сея, строя или владея каким-нибудь приличным имением, может с ве­роятностью ожидать, что придут другие люди и соеди-

ненными силами отнимут его владение и лишат его не только плодов собственного груда, но также жизни или свободы. А нападающий находится в такой же опасно­сти со стороны других. [...]

Там, где нет власти, способной держать в подчине­нии всех, люди не испытывают никакого удовольствия (а напротив, значительную горечь) от жизни в обще­стве. Ибо каждый человек добивается того, чтобы его товарищ ценил его так, как он сам себя ценит, и при всяком проявлении презрения или пренебрежительного отношения, естественно, пытается, поскольку у него хватает смелости (а там, где нет общей власти, способ­ной заставить людей жить в мире, эта смелость дохо­дит до того, что они готовы погубить друг друга), вы­нудить у своих хулителей более высокое уважение к себе: у одних — наказанием, у других — примером.

Таким образом, мы находим в природе человека три основные причины войны: во-первых, соперничество; во-вторых, недоверие; в-третьих, жажду славы. [...]

Отсюда очевидно, что, пока люди живут без общей власти, держащей всех их в страхе, они находятся в том состоянии, которое называется войной, и именно в состоянии войны всех против всех. Ибо война есть не только сражение, или военное действие, а промежуток времени, в течение которого явно сказывается воля к борьбе путем сражения. [...]

Вот почему все, что характерно для времени войны, когда каждый является врагом каждого, характерно также для того времени, когда люди живут без всякой другой гарантии безопасности, кроме той, которую им дают их собственная физическая сила и изобретатель­ность. В таком состоянии нет места для трудолюбия, так как никому не гарантированы плоды его труда, и потому нет земледелия, судоходства, морской торговли, удобных зданий, нет средств движения и передвиже­ния вещей, требующих большой силы, нет знания зем­ной поверхности, исчисления времени, ремесла, лите­ратуры, нет общества, а, что хуже всего, есть вечный страх и постоянная опасность насильственной смерти, и жизнь человека одинока, бедна, беспросветна, тупа и кратковременна.

Кое-кому, недостаточно взвесившему эти вещи, мо­жет показаться странным допущение, что природа так разобщает людей и делает их способными нападать друг на друга и разорять друг друга; не доверяя этому выводу, сделанному на основании страстей, он, может быть, пожелает иметь подтверждение этого вывода опы­том. Так вот, пусть такой сомневающийся сам пораз­мыслит над тем обстоятельством, что, отправляясь в путь, он вооружается и старается идти в большой ком­пании; что, отправляясь спать, он запирает двери; что даже в своем доме он запирает ящики, и это тогда, ко­гда он знает, что имеются законы и вооруженные пред­ставители власти, готовые отомстить за всякую причи­ненную ему несправедливость. Какое же мнение имеет он о своих согражданах, отправляясь в путь вооружен­ным, какое мнение имеет он о своих согорожанах, за­пирая свои двери, о своих детях и, слугах, запирая свои ящики? Разве он не в такой же мере обвиняет челове­ческий род своими действиями, как я моими словами? Однако никто из нас не обвиняет человеческую природу саму по себе. Желания и другие человеческие страсти сами по себе не являются грехом. Грехом также не мо­гут считаться действия, проистекающие из этих стра­стей, до тех пор пока люди не знают закона, запре­щающего эти действия; а такого закона они не мо­гут знать до тех пор, пока он не издан, а изданным он не может быть до тех пор, пока люди не догово­рились насчет того лица, которое должно его изда­вать. [...]

Состояние войны всех против всех характеризуется также тем, что при нем ничто не может быть неспра­ведливым. Понятия правильного и неправильного, спра­ведливого и несправедливого не имеют здесь места. Там, где нет общей власти, нет закона, а там, где нет закона, нет несправедливости. [...]

Указанное состояние характеризуется также отсут­ствием собственности, владения, отсутствием точного разграничения между моим и твоим. Каждый человек считает своим лишь то, что он может добыть, и лишь, до тех пор, пока он в состоянии удержать это (II, стр. 149-154).

ГЛАВА XVII