КОСМОГОНИЧЕСКОЙ ГИПОТЕЗЫ — СИЛЫ ПРИТЯЖЕНИЯ

И ОТТАЛКИВАНИЯ]

[...] Я с величайшей осмотрительностью старался избе­жать всяких произвольных измышлений. Представив мир в состоянии простейшего хаоса, я объяснил великий порядок природы только силой_ притяжения и силой отталкивания — двумя силами,""которые одинаково досто­верны, одинаково просты и вместе с тем одинаково пер­вичны и всеобщи. Обе они заимствованы мной из фило­софии Ньютона. Первая в настоящее время есть уже совершенно бесспорный закон природы. Вторая, которой физика Ньютона, быть может, не в состоянии сообщить такую же отчетливость, как первой, принимается здесь мной только в том смысле,, в каком ее никто не оспари­вает, а именно для материи в состоянии наибольшей раз­реженности, как, например, для паров. На столь простых основаниях я совершенно естественно строю всю свою последующую систему, не делая никаких выводов, кото­рые не мог. бы сделать каждый внимательный читатель (I, стр. 131).

[ИДЕЯ ВСЕЛЕННОЙ ГАЛАКТИК)

Если система неподвижных звезд, расположенных око­ло одной общей плоскости, как мы видим это в Млечном Пути, настолько удалена от нас, что даже в телескоп нельзя различить отдельные звезды, из которых она со­стоит, если расстояние ее от звезд Млечного Пути отно­сительно такое же, как расстояние Солнца от нас, — сло­вом, если такой мир неподвижных звезд рассматривается наблюдателем, находящимся вне его, с подобного неизме­римо далекого расстояния, то под малым углом зрения этот звездный мир представится глазу в виде слабо све­тящегося пятнышка совершенно круглой формы, когда его плоскость обращена прямо к глазу, и эллиптической, когда его рассматривают сбоку. Слабость света, форма и заметная величина диаметра будут резко отличать такое явление, если оно имеет место, от всех звезд, наблюдае­мых порознь.

[...] Господин Мопертюи² считает их, принимая во внимание их форму и видимый диаметр, необычайно боль­шими небесными телами, которые сбоку кажутся эллип­тической формы вследствие большой сплющенности, вы­зываемой силой вращения. [...]

Гораздо естественнее и понятнее предположение, что это не отдельные огромные звезды, а системы многих звезд, которые ввиду своей отдаленности кажутся распо­ложенными на столь узком пространстве, что свет, неза­метный от каждой звезды в отдельности, дает при бес­численном множестве звезд однообразное бледное мерца­ние. Сходство с нашей Солнечной системой, их форма, которая как раз такова, какой она должна быть согласно нашей теории, слабость их света, указывающая на бес­конечно большое расстояние, — все это заставляет нас считать эти эллиптические фигуры такими же системами миров и, так сказать, млечными путями, как те, устрой­ство которых мы только что разбирали, и если сопостав­ления и наблюдения вполне согласуются между собой и друг друга подкрепляют, то основанное на них предполо­жение имеет такую же силу, как строгие доказательства, и не может быть сомнений, что эти системы существуют (I, стр. 147-149).

[КРУГОВОРОТ ВОЗНИКНОВЕНИЯ И ГИБЕЛИ МИРОВ ВО ВСЕЛЕННОЙ]

В непреодолимой склонности каждого вполне сформи­ровавшегося мироздания к постепенной гибели своей можно усмотреть один из доводов в доказательство того, что в противовес этому в других местах Вселенная будет создавать новые миры, дабы восполнить ущерб, нанесен­ный ей в каком-либо месте. Вся известная нам часть при­роды, хотя и составляет один только атом по сравнению с тем, что остается скрытым за пределами доступного нам кругозора, все же подтверждает эту плодородность при­роды, не имеющую предела, ибо она есть не что иное, как проявление божественного всемогущества. Бесчисленное множество животных и растений ежедневно погибает и становится жертвой бренности; но не меньшее чис­ло их природа создает вновь в других местах неисто­щимой своей способностью воспроизведения и заполняет

пустоты.

[...] Целые миры и системы миров сходят со сцены, после того как они сыграли свою роль. Бесконечность творения достаточно велика, чтобы по сравнению с ней какой-то мир или какой-нибудь млечный путь миров рас­сматривать так же, как цветок или насекомое по сравне­нию с Землей. В то время как природа украшает вечность разнообразием явлений, бог в неустанном творении со­здает материал для образования еще больших миров (I,

стр. 211-213).

[...] Когда через всю бесконечность времен и прост­
ранств мы следим за этим фениксом природы, который
лишь затем сжигает себя, чтобы вновь возродиться юным
из своего пепла, когда мы видим, как природа даже там,
где она распадается и дряхлеет, неисчерпаема в новых
проявлениях, а на другой границе творения, в простран­
стве несформировавшейся первичной материи, она не­
престанно расширяет сферу божественного откровения,
дабы и вечность, и все пространства наполнить его чуде­
сами, тогда наш дух, размышляя обо всем этом, приходит
в глубокое изумление; но, еще не довольствуясь этим
столь великим предметом, бренность которого не может
вполне удовлетворить душу, он желает ближе познать то
существо, чей разум и величие — источник света, изли­
вающегося как бы из одного центра на всю природу (I,
стр.216).

[космологический довод как основа веры

В СУЩЕСТВОВАНИЕ БОГА]

[...] Имеется сущность всех сущностей, бесконечный разум и самостоятельная мудрость, откуда природа со всеми своими возможностями и свойствами берет свое начало. С этой точки зрения уже нельзя оспаривать спо­собность природы как нечто противное бытию высшего существа; чем совершеннее природа в своем развитии, чем лучше ее всеобщие законы ведут к стройности и согласию, тем вернее доказывает она существование божества, от которого она получает эти свойства. Ее по­рождения уже не дело случая, не результат стечения об­стоятельств; все проистекает из нее по неизменным зако­нам, которые потому именно должны порождать одно лишь искусное, что они претворение премудрого за­мысла, исключающего все беспорядочное. Не случайное стечение атомов, как думал Лукреций, образовало мир; присущие им силы, а также законы, имеющие своим источником мудрейший разум, были неизменным нача­лом того порядка, который должен был возникнуть из них не случайно, а по необходимости (I, стр. 229).

[ОБ ОТКАЗЕ НЬЮТОНА ОТ ЕСТЕСТВЕННОЙ КОСМОГОНИИ]

[...] Ньютон, который имел основание доверять выво­дам своей философии не меньше, чем любой другой смерт­ный, счел себя вынужденным оставить [...] всякую на­дежду объяснить законами природы и силами материи присущие планетам центробежные силы, несмотря на всю их согласованность, указывающую на их механиче­ское происхождение. И хотя философу бывает грустно отказаться' от исследования сложного явления, далекого от простых основных законов, и довольствоваться только ссылкой на непосредственную волю бога, тем не менее Ньютон усмотрел здесь рубеж, отделяющий друг от дру­га природу и перст божий, действие установленных зако­нов природы и мановение бога. Если уж такой великий философ потерял здесь всякую надежду, то не может не казаться дерзостью рассчитывать на успех в таком труд­ном деле.

Однако именно эта трудность, лишившая Ньютона надежды объяснить силами природы сообщенную небес­ным телам центробежную силу, направление и действия которой показывают, что мироздание образует систе-

му, — эта трудность [...] обосновывает механическую тео­рию, весьма далекую от той, которую Ньютон признал недостаточной и из-за которой он отверг все скрытые причины, ошибочно (если позволительно мне так выра­зиться) считая ее единственной из всех возможных. Как раз затруднение, которое испытывал Ньютон, может со­действовать тому, чтобы очень легко и естественно на основании ряда строгих умозаключений убедиться в до­стоверности того механического способа объяснения, ко­торый мы примениди в настоящем сочинении. Если пред­положить (а этого нельзя не признать), что приведенные выше аналогии с величайшей достоверностью устанав­ливают, что согласные и закономерно связанные друг с другом движения и орбиты небесных тел указывают на естественную причину как на свой источник, то этой при­чиной никак не может быть та самая материя, которая ныне наполняет небесное пространство. Стало быть, та материя, которая наполняла это пространство прежде и движение которой послужило основой существующих теперь обращений небесных тел, после того как она ско­пилась в этих телах и таким образом очистила простран­ство, оказавшееся ныне пустым, или (что непосредст­венно вытекает из сказанного) та материя, из которой состоят планеты, кометы да и само Солнце, первоначаль­но должна была быть рассеяна по всему пространству планетной системы и в этом состоянии должна была быть приведена в движение, которое она сохранила и после того, как соединилась в отдельные сгустки и образовала небесные тела, содержащие в себе прежде рассеянное ве­щество мировой материи. При этом нетрудно найти и ме­ханизм, который мог привести в движение это вещество формирующейся природы. Тот импульс, который осуще­ствил соединение масс, а именно сила притяжения, при­сущая материи и потому как нельзя лучше пригодная к тому, чтобы быть первопричиной движения при первом порыве природы, и был источником этого движения (I, стр. 234-235).

[НЕОБХОДИМОСТЬ ОБРАЩАТЬСЯ ПРИ ИССЛЕДОВАНИИ ПОДОБНЫХ ПРОБЛЕМ ТОЛЬКО К ЕСТЕСТВЕННОЙ ФИЛОСОФИИ]

Цель этого рассуждения состоит главным образом в том, чтобы привести пример применения метода, на ко­торый нам дали право наши предшествующие доказа-

тельства, причем устраняется необоснованное опасение, будто всякое объяснение великого устройства мира из все­общих законов природы открывает для нечестивых врагов религии возможность проникнуть в ее твердыни. По мо­ему мнению, приведенная гипотеза имеет во всяком слу­чае достаточно оснований побудить людей более широ­кого кругозора к более подробному рассмотрению пред­ставленного в ней плана, который есть лишь грубый очерк. Моя цель, поскольку она касается настоящего со­чинения, будет достигнута, если читатель, подготовлен­ный признанием правильности и порядка в мире, кото­рые могут вытекать из всеобщих законов природы, будет [в решении таких проблем] обращаться единственно только к естественной философии и будет побужден к то­му, чтобы наш способ объяснения или другой подобный ему рассматривать как возможный и вполне согласую­щийся с познанием мудрого бога (I, стр. 490—491).