Античность. уподоблялось числам по всему своему существу, а числа занимали первое место во всей природе, элементы чисел они предположили элементами всех вещей и всю

уподоблялось числам по всему своему существу, а числа занимали первое место во всей природе, элементы чисел они предположили элементами всех вещей и всю Вселенную [признали] гармонией и числом. И все, что они могли в числах и гармони­ческих сочетаниях показать согласующегося с со­стояниями и частями мира и со всем мировым уст­ройством, это они сводили вместе и приспособляли [одно к другому]; и, если у них где-нибудь того или иного не хватало, они стремились [добавить это так], чтобы все построение находилось у них в сплош­ной связи. Так, например, ввиду того что десятка (де­када), как им представляется, есть нечто совершен­ное и вместила в себе всю природу чисел, то и несу­щихся по небу тел они считают десять, а так как видимых тел только девять, поэтому на десятом ме­сте они помещают противоземлю... Во всяком слу­чае и у них, по-видимому, число принимается за на­чало и в качестве материи для вещей, и в качестве [выражения для] их состояний и свойств, а элемен­тами числа они считают чет и нечет, из коих пер­вый является неопределенным, а второй определен­ным; единое состоит у них из того и другого, оно яв­ляется и четным, и нечетным; число [образуется] из единого, а [различные] числа, как было сказано, — это вся Вселенная. Другие из этих же мыслителей принимают десять начал, идущих [каждый раз] в од­ном ряду — предел и беспредельное, нечет и чет, единое и множество, правое и левое, мужское и женское, покоящееся и движущееся, прямое и кри­вое, свет и тьму, хорошее и дурное, четырехуголь­ное и разностороннее... Пифагорейцы указали и сколько противоположностей, и какие они. И в том и в другом случае мы, следовательно, узнаем, что противоположности суть начала вещей; но сколько их — узнаем у одних пифагорейцев, и также — ка­кие они. А как можно [принимаемые пифагорейца­ми начала] свести к указанным выше причинам, это у них ясно не расчленено, но, по-видимому, они по­мещают свои элементы в разряд материи; ибо, по их словам, из этих элементов, как из внутри находя-

I

щихся частей, составлена и образована сущность.

Аристотель Metaph. 16. Пифагорейцы утвержда­ют, что вещи существуют по подражанию числам.

Аристотель Metaph. XIV 3- Пифагорейцы, видя в чувственных телах много свойств, которые есть учи-сел, заставили вещи быть числами, — только это не были числа, наделенные самостоятельным существо­ванием, но, по их мнению, вещи состоят из чисел. Л почему так? Потому что свойства, которые присущи числам, даны в музыкальной гармонии, в строении не­ба и во многом другом. Между тем для тех, кто прини­мает одно только математическое число, нет возмож­ности в связи с их предпосылками утверждать что-ли­бо подобное... И ясно, что математические предметы не обладают отдельным существованием: если бы они им обладали, их свойства не находились бы в [кон­кретных) телах. 1<!сли взять пифагорейцев, то в этом вопрск'с па них никакой вины нет; однако, поскольку они делают из чисел физические тела, из вещей, не имеющих тяжести и легкости, — такие, у которых есть тяжесть и легкость, получается впечатление, что они говорят о другом небе и о других телах, а не о чув­ственных.

Аристотель Phys. TV 6. Пифагорейцы также ут­верждали, что пустота существует и входит из бес­конечной пневмы в само небо, как бы вдыхающее в себя пустоту, которая определяет природные суще­ствования, как если бы пустота служила для разделе­ния и определения предметов, примыкающих друг к другу. И прежде всего, по их мнению, это происхо­дит и числах, так как пустота разграничивает их природу.

СтобейЕсИ 18,1 с. В первой же книге [сочине­ния] «О философии Пифагора» [Аристотель] пишет, что небо (Вселенная) едино, что оно втягивает в се­бя из беспредельного время, дыхание и пустоту, ко­торая постоянно разграничивает места, занимаемые отдельными вещами.

Аристотель de caelo II13- Между тем как весьма многие говорили, что [земля] лежит посредине... противоположное учение высказывали италийские

[философы], так называемые пифагорейцы. А имен­но они говорят, что в центре [Вселенной] находится огонь, земля же [есть] одно из светил, совершающее круговое движение вокруг [этого] центра и [тем] про­изводящее ночь и день. Кроме того, они выдумыва­ют другую землю, лежащую напротив нашей, и на­зывают ее именем «антихтон» [противоземлие]. [Так они измышляют, потому что] не для явлений ищут оснований и причин, но [насильственно] прилажи­вают явления к некоторым своим учениям и мнени­ям и [таким образом как бы] пытаются быть участ­никами в устроении мира. Пожалуй, многие другие также держались мнения, что не должно приписы­вать земле центрального положения; уверенность в этом они почерпают не из [наблюдения] явлений, но скорее из рассуждений. А именно они полагают, что самое почетное место должно принадлежать то­му, что достойно наибольшего почитания, огонь же более достоин почитания, чем земля, предел же — бо­лее, чем промежуточные [вещи], конец же и центр — [это] предел. Еще же пифагорейцы [выставляют] в качестве причины [этого] то, что самому важному [месту] Вселенной подобает быть наиболее оберега­емым. Таков центр. Его они называют «стражей Зев­са»; это место занимает огонь, который [является] как бы центром в собственном смысле, будучи как центром пространственным, так и центром силы и природы.

Аристотель de caelo //£>. Как очевидно из сказан­ного, учение, что от движения [светил] возникает гар­мония, так как-де [от этого] происходят гармоничес­кие звуки, свидетельствует об остроумии и большой учености высказавших его, однако истина не такова. А именно некоторые считают необходимым, чтобы возникал звук от движения столь великих тел, так как [звук бывает] при движении у нас тел, не имеющих равных масс и не несущихся с такой быстротой. Ког­да же несутся солнце, луна и еще столь великое мно­жество таких огромных светил со столь великой бы­стротою, невозможно, чтобы не возникал некото­рый, необыкновенный по силе звук. Предположив

это и [приняв], что скорости [движения их, завися­щие] от расстояний, имеют отношения созвучий, они говорят, что от кругового движения светил воз­никает гармонический звук.

Аристотель de anima 13- [Исследователи] стара­ются только указать, какова душа, о теле же, которое должно принять душу, они больше не дают никаких объяснений, словно возможно любой душе облечь­ся в любое тело, как [говорится] в пифагорейских мифах.

Аристотель de animal2. По-видимому, учение, ис­ходящее от пифагорейцев, имеет тот же смысл. Неко­торые из них говорили, что носящиеся в воздухе пы­линки и составляют душу, другие же, что душа есть то, что их движет.

Аристотель de anima 14- Именно [представители:-)Того взгляда] говорят, что душа есть некая гармо­ния, а что гармония есть смешение и сочетание про­тивоположностей и что тело также составлено из противоположностей.

Геродот II123. Египтяне первые высказали уче­ние, что душа человека бессмертна, что с разруше­нием тела она вселяется в другое животное, которое рождается в то же самое время; обошедши всех жи­вотных — земных, морских и пернатых, душа вселя­ется снова в нарождающееся тело человека; круго­вращение совершается в течение трех тысяч лет. Учение это излагали и некоторые эллины как свое собственное.

j,'

•'Л'