Студопедия — Об авторе
Студопедия Главная Случайная страница Обратная связь

Разделы: Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

Об авторе






Александр Николаевич Тимофеев родился в г. Веймар (Германия) в семье офицера. Учился в школах разных городов (Гусиноозерск, Бурятия, г. Крнов, Чехия, с. Заслоново, Витебская область, Белоруссия). Закончил с отличием Львовское высшее военно-политическое училище, служил в различных родах войск в г. Галич Костромской области, п. Кречевицы Новгородской области. После сокращения в Министерстве обороны проходил службу в подразделениях Минюста и УВД Новгородской области.

После окончания службы - работа на мебельном предприятии, в Комитете социальной защиты администрации и Управлении федеральной службы судебных приставов Новгородской области. Со времени службы в п. Кречевицы вся его жизнь неразрывно связанна с Великим Новгородом.

От автора

Не почтите этот, можно сказать, с Вашего позволения, труд, как попытку унизить, облаять все то хорошее, что было за то хорошее время, время молодости, надежд, мечтаний и относительной, социальной стабильности. Пусть простят меня те люди, чьи интересы, чувства или идеологические убеждения я ненароком оскорбил.

Это рассказы не только о самом смешном, веселом и прикольном, порядочном и хорошем, что мне довелось повидать на государевой службе более чем за двадцать лет, но и о тех перегибах, недостатках, а порой и просто человеческой подлости.

 

Присяга

«Если курсант первого курса смеется, значит, в его воспитании мы что-то не доработали…»

(Отцы-командиры)

 

Для вчерашнего школьника, а пока просто абитуриента, в перспективе будущего курсанта, а возможно и офицера, Александра Николаевича Чижика, наступили новые времена. После маменькой «сиськи», перловая «семь-сорок», казалась отнюдь не небесной манной, а проклятые портянки постоянно натирали ноги.

Остался позади напряженный месяц абитуры, месяц в переполненных палатках учебного центра, месяц экзаменов, блата, взяток, честных знаний, обычных бытовых краж и воровства документов. Из восьми-девяти приехавших по вызову поступил один. Закон природы – выживает сильнейший.

Затем последовал месяц курса молодого бойца (КМБ), где пришло глубокое осознание того, что все то, что было до училища – это сплошной праздник жизни, что все существовавшие на гражданке проблемы – это просто мелочи. Уже не интересовала ни внешняя и внутренняя политика, ни спорт; где-то далеко остались музыка, книги и прочие интересы. Гораздо больше интересовало то, что скажет о тебе заместитель командира или командир взвода, как правильно намотать портянки, подшить подворотничок, постирать обмундирование, или просто – ХБ. Стало привычным чувство тревоги, постоянного беспокойства и волнения. Научились ходить с оглядкой: а вдруг, рядом есть кто-нибудь из маленького или большого начальства! И уже прочно засели в голове три главных принципа армейской жизни: пункт первый - командир всегда прав, пункт второй – если командир не прав, смотри пункт первый, любая кривая вокруг начальства короче прямой, а также – подальше от начальства, поближе к кухне.

Строй, готовившихся принять воинскую присягу, выглядел внешне безукоризненно и красиво. До блеска начищенные сапоги, отражающие солнечные блики медные бляхи на туго затянутых белых ремнях, блестящие кокарды и эмблемы на красном бархате околышек фуражек и петлиц, – все выглядело нарядно, торжественно и даже изящно. Только на левом рукаве, на красном фоне шеврона одиноко желтел «минус», а затылки украшала выскобленная прическа «полубокс» - знаки первокурсника, низшей касты в курсантской иерархии.

Сам процесс принятия присяги прошел по накатанной годами схеме. Гремел начищенными трубами оркестр, алело боевое знамя. На огромном плацу, уставленном многочисленными столами, покрытыми красными скатертями, вчерашние абитуриенты самозабвенно и убежденно клялись в верности своему народу, Родине, а главное - правительству. С большой трибуны давали отеческие наставления защитникам Родины отцы-командиры, ветераны и родители. Наилучший представитель молодого пополнения в ответ клятвенно заверял руководство от лица своих товарищей о верности партии и правительству. За процессом наблюдали: привычно и снисходительно училищное начальство и с любопытством и восхищением многочисленные родственники, знакомые и друзья. Последние не знали, что за этой праздничной мишурой были дни изнурительных тренировок, строевых занятий и смотров, бессонные ночи по подгонке обмундирования, постоянная нервотрепка и прессинг со стороны отцов-командиров.

Наконец наступил долгожданный финал и виновники торжества без лишних, всегда присутствующих при такой процедуре, инструктажей, наставлений и осмотров внешнего вида были отпущены в долгожданное первое увольнение.

Будущая краса и гордость Вооруженных Сил и офицерского корпуса СССР в сопровождении многочисленных посетителей, была выпущена на волю. Долгожданные часы призрачной свободы были недалеко, за красивой, с парадного фасада витой, чугунной решеткой забора. А с тыльной, невидимой стороны, куда нечасто забредали редкие прохожие, забор был уже бетонным и шершавым, для пущего дизайна утыканный битым стеклом, опутанный колючей проволокой и обмазанный солидолом.

Чижику повезло. Половина из его сослуживцев не имели в этом красивом старинном городе родственников, и им пришлось бродить по многочисленным паркам, кафе и забегаловкам. А у Чижика в городе жила родная тетка Вера и ее муж дядя Витя, и вдобавок, на присягу приехала его мать, поэтому такой знаменательный день в его будущей жизни, службе и карьере прошел за обильным столом, щедро уставленном разными закусками, под многочисленные здравицы и тосты. Возлияния и насыщение за полтора месяца подзабытой гражданской пищей привели к тому, что Чижик, убаюкиваемый застольными разговорами, уснул. Забытье было беспокойным и прерывистым, а пробуждение – неприятным. Впереди ждало родное училище, (уже традиционно ласково называемое Дуркой или Системой) с многочисленными препятствиями на пути следования до родной, любимой всеми защитниками Родины, казенной койки.

Возвращающего в родные пенаты курсанта всегда по пути поджидает множество заслонов.

Первое, но для бывалых и опытных не всегда существенное препятствие – гарнизонный и внутренний патрули. Но их маршруты из года в год стандартны и практически всегда предсказуемы. А у Сашки был старший брат, в этом же году с отличием окончивший Систему, который заранее проинструктировал младшенького о многих подводных мелях и скалах. Следуя его многолетнему опыту, Чижик-младший, так же, как и старший, во всех анкетах и опросниках записался как местный житель, указав местом жительства теткин адрес. Учитывая то, что его родители в данный момент не имели постоянной прописки, а его собственный паспорт изъяли сразу после поступления, выдав взамен военный билет, то данный Сашкин финт прошел без сучка и задоринки, обещая принести потом немаленькие дивиденды. Также старший брат показал «тропы Хошимина», короткие и относительно безопасные маршруты для самовольных отлучек (самоволок, самоходов).

Вторым препятствием было – прохождение КПП. Если на нем не находится офицер конкурирующего курса, представитель управления или офицер службы войск - тоже препятствие несущественное: брат-курсант своего не тронет.

Третье – отметка у дежурного по училищу. Это тоже терпимо, при условии, что тот не обладает сверхчутким обонянием и чувством ненависти к курсантской породе. Зато «залет» здесь означал неприятности на высшем уровне, вплоть до отчисления.

Четвертое, и самое страшное – контроль, производимый в родном батальоне и роте. Отчисление здесь не грозило, зато набор неприятностей ожидал весьма существенный. Тем более в батальоне уже всем было известно, что их командир, громадный, напоминавший здоровущего эсэсовца из художественных фильмов, майор Витос, по прозвищу Слон, Еб-н гора и т.д., зверь был еще тот. Все курсанты, независимо от курса, батальон которым командовал майор, называли первым дисциплинарным, или год службы – за два. И если какие-то поблажки в других подразделениях считались возможными, то любое маломальское нарушение в первом дисбате не оставалось без жесточайших репрессий. Тем более, с весны текущего года благодаря неусыпной заботе партии и правительства и личному указанию самого главного пятнистого трезвенника страны, в одночасье объявившего страну здоровой и безалкогольной, путь домой для курсантов невероятно осложнялся. Военнослужащим срочной службы, к которым приравнивались будущие офицеры и коммунисты, употреблять спиртные напитки категорически запрещалось, а тем, кто попался – грозило немедленное отчисление и исключение из рядов КПСС. За свои недолгие годы Чижик уже понял, что если слуги народа начинают заботиться о благосостоянии своего народа, не спросив мнения у него самого, то из этого ничего хорошего не выходит. Но сегодня Бог берег Сашку, нарушившего (как, впрочем, и большинство) высочайший запрет. Миновав все преграды и препоны, благополучно доложившись в роте и отстояв вечернюю поверку, Санька переоделся, сдал парадку в каптерку, разделся, аккуратно сложив хлопчатобумажное обмундирование на стул и, стоя возле койки, с ненавистью уставился на свои портянки, которыми он обернул сапоги. И это не самое фиговое, из того, что еще предстоит пережить, подумал он и взгромоздился на свой второй ярус, но сон, несмотря на небольшой хмель в организме, отвыкшем от спиртного, не шел. То, что еще долго и стойко предстоит преодолевать сложности и тягости армейской службы, он уже понимал. Только на хрена их создавать из ничего, он еще не понял. Старый армейский принцип «круглое - носить, квадратное - катать», оставался пока неясным. И вообще, сознание того, что это еще только цветочки, только начало долгого и тернистого пути, за время прохождения которого предстоит познать еще много всего «интересного» и поучительного, энтузиазма не прибавляло. Волновал еще тот факт, что коллектив по своей структуре был неоднородным. Наряду с большинством вчерашних школьников и выпускников учреждений средне-специального образования, были курсанты, прослужившие срочную службу в частях Советской Армии по полгода и году. Как обладающие определенным опытом службы, ими командование укомплектовало звено младшего командного состава. Заняв должности командиров отделений (комодов), заместителей командиров учебных взводов (замков) и старшин рот, они пытались показать подчиненным, что они никто и ничто, и звать их никак. Получив в руки кусочек реальной власти, они тешили свое самолюбие, усложняя и без того непростое существование вчерашним домашним питомцам. То, что они уже умеют ходить строевым шагом, поверхностно знакомы с уставами, умеют подшивать подворотнички, наматывать портянки и содержать в порядке обмундирование, ставило их в собственных глазах на порядок выше остальных. Остальные, в свою очередь, отвечали тихой ненавистью угнетенных и обиженных.

Сашка понимал, что это явление временное, но легче ему от этого не становилось. Он с самого начала попал в немилость к замку, по фамилии Колодный, и тот допекал курсанта по полной программе, тем более спал Чижик прямо над ним.

Еще три года и десять месяцев, - подумал Сашка, - черт, как еще долго, - и провалился в долгожданный сон.

Как гусенице предстояло превратиться спустя некоторое время, в бабочку, так и первокурсникам, спустя более долгий период, предстояло превратиться в старшекурсников, а затем и офицеров.

Приказано выжить…

 

- Взвод! Бегом! Подтянуться, твою мать! Стой! Бегом! Подтянуться! – Батальонная колонна, то причудливо растягиваясь на километр, то сжимаясь до нескольких сот метров, шла маршем в учебный центр.

Вот и началось, а говорила мама, иди в мединститут - безучастно подумал Чижик в очередной раз, стараясь уклониться от автоматного ствола, болтающегося за спиной впереди идущего товарища, - правильно предупреждали брат и старшие товарищи, эти три дня надо выжить, продержаться, глядишь, потом и легче будет.

Двумя часами ранее, старый пригородный дизель, на котором сотрудниками военных сообщений (ВСО) для первого батальона было забронировано три вагона, выплюнул из своего объемного черва более трехсот курсантов.

Триста спартанцев, твою мать, - прокомментировал про себя Сашка, оглядев обряженных в полевую форму сослуживцев. Впрочем, полевая форма как таковая не отличалась от повседневной. Вернее было бы сказать, что полевым является только снаряжение – поясной и плечевые ремни, гранатный подсумок, саперная лопатка, фляга, каска и многострадальный армейский вещмешок, набитый всякой дребеденью и обвешанный комплектом ОЗК и шинелью в скатку. – Интересно, а у них в Греции тоже постоянные строевые смотры были?

Быстро вникающие в повседневную армейскую действительность, вчерашние школьники уже уяснили, что мало-мальски важному событию предшествует череда смотров. Перед очередным увольнением – два смотра, пред присягой - минимум четыре, парадом – столько же.

Сашка еще не понимал, чем сдвинутая на несколько миллиметров пуговица или эмблема может повлиять на имидж Советской армии или ее боеспособность, а отсутствие белоснежного носового платка, годного только для показухи, но никак не для бытовых надобностей – на опрятный внешний вид. Но выдумка взводного лейтехи превзошла все мыслимые и немыслимые пределы понимания. Содрав с личного состава по червонцу, Рыжий решил устроить каждому персональный полевой гигиенический набор. В достижении технической мысли входило: зубная щетка в футляре, зубная паста, мыло в мыльнице, сапожная щетка и крем, нитки с иголкой, набор запасных пуговиц, эмблем, подворотничков и прочей бытовой шушеры. Бесспорно, вещи необходимые, но вся изюминка выдумки состояла в том, что все эти изделия были разложены в строго определенном порядке и запаяны в прочный полиэтилен и сопровождены пояснительными надписями. То есть, пользоваться ими было нельзя, приходилось нести с собой второй комплект. Выдумка Котелкова пришлась по вкусу комбату, в результате чего, смущаясь и краснея без того вечно красной физиономией, лейтенант выслушал свою первую офицерскую благодарность…

- Стой! Бегом! Подтянись!

Нет, хорошо быть первым взводом, идешь себе без лишних телодвижений, а тут самое противное – то стоять, то бежать, - чертыхался про себя Сашка, - после речушки сапоги промокли, портянки бы перемотать.

Но колонна, не внимая на мысленные пожелания курсантов, упорно продолжала двигаться вперед в сторону учебного центра.

Хорошо, что у меня автомат, - вон у Пашки Махно станковый пулемет ПК, умрешь, таская, - чувство того, что кому-то еще хуже согревало курсанта.

- Подтянись, гады! Сгною! Бегом! – Подгонял взводный.

Матюкаясь про себя, а порой и вслух колонна медленно и упорно продолжала ползти вперед. Уже в сгущающихся сумерках высунувшие на плечо языки, не привычные к прогулкам с полной выкладкой курсанты достигли учебного центра.

Вопреки ожиданиям, роты миновали учебный городок, полевые сборно-щитовые казармы и, пройдя пару километров, уже в сумерках, выползли на пригорок, недалеко от стрельбища.

- А где ночевать-то будем? – недоуменно возмущалась часть курсантов, провожая взглядом скрывшиеся за перелеском, пусть неудобные, тесные, но все же, жилые помещения.

- А ужинать где? – Вторила им вторая половина, переминаясь с ноги на ногу.

- Взвод разойдись! Окопаться! Окопы для стрельбы с колена! На окапывание тридцать минут! Первое, второе отделение – первый эшелон, третье – второй! – Подбежал отсутствующий на совещании у комбата взводный. – Шевелись! Сгною!

- Сгною…, сгною, тут и так одни дебилы прокаженные, - расчехляя саперную лопатку и вгрызаясь в грунт, прокомментировал Сашка, - ну я понимаю, джигит с гор за солью спустился, а его в армию забрали, или в степи, в тайге кого отловили. Так они по принуждению, всего на два года. А мы тут все сами, ярмо на шею надели.

Песок, неоднократно перелопаченный предыдущими поколениями, был мягок, копать труда не составляло, но чувство неопределенности грызло весь взвод, наверняка, и роту.

- Ты еще добавь, что солдатикам лишь бы до дембеля дотянуть. Им учеба и прочие прелести до лампочки, главное в дисбат не попасть, а мы тут все добровольцы, и иметь нас будут, как хотят, особенно первое время. – Включился в дискуссию, уже отслуживший год рядовым Женька Россольник. – Хотел ведь шлангануть, ленинскую комнату оформлять, так нет, всех, сто процентов выгнали! Бегай тут теперь, как сивый мерин, в войнушку играй! – Женька со злостью плюнул в зияющую чернотой могилу окопа.

- Вспышка справа! – словно подтверждая его слова, прогремел голос комбата.

- Вспышка справа! Вспышка справа! Вспышка справа-а-а-а! – Завторили на все голоса ротные-взводные-замкомвзводные-отделенные.

- Справа, справа, - озлобленно, с удручающей покорностью прокомментировал команду народ, располагаясь в окопах, задницами к возможному очагу поражения и накрывая голову руками.

- Головы ниже! Чего жопу оттопырил? Ты что, ей ударную волну будешь гасить? – Вдоль окопчиков вышагивал ротный Федоткин, с сарказмом комментируя действия подчиненных. – Малинкин, это что? Окоп для стрельбы с колена, курсант? Да это окоп для стрельбы с колена на лошади! А ну вылезай!

- Да я как лучше хотел, товарищ майор, - с самого левого фланга оправдывался Малинкин, пытаясь вылезти из глубокой траншеи. Рыхлый грунт осыпался из-под рук и ног курсанта и тот, не смотря на все усилия, никак не мог выкарабкаться на волю.

- Сержант! Выньте из ямы это чудо, пока оно себя не похоронило! И пусть окоп присыплет, мне до центра земли скважины не нужны. – Сыпля ценными указаниями, ротный постепенно удалялся в сторону первого взвода.

- Батальон строиться на ужин! – Дублируясь по цепочке окопчиков, пронеслась долгожданная команда.

С шоссе, пыля и чихая, свернул на грунтовку старенький газон, тянущий на прицепе дымящуюся полевую кухню.

- Хорошо, что мы в первой роте, жратву быстрее получим. – Кивнул в сторону вытягивающегося в длинную очередь батальона вечно голодный Вовка Лисицин, с восторгом потрясая новеньким котелком.

- Ага, и в атаку, и в болото, и в караул, всюду – первые, - сбил с него энтузиазм единственный курсант, не только отслуживший полностью срочную службу, но отслуживший ее в Афганистане и единственный награжденный боевой наградой Коля Гладкий.

Возле кухни вместе с жратвой, заодно раздали по тридцать холостых патронов и насадки на стволы автоматов для стрельбы холостыми.

Сашка, получивший боеприпасы в подсумок, а в котелок порцию пшенки с едва заметными прожилками тушенки, устроился на бруствере своего окопчика.

Ковыряясь алюминиевой ложкой в полученном «лакомстве», он задумчиво оглядывал лежащие внизу уже знакомые по абитуре и курсу молодого бойца участок для обкатки танками, стрельбище с центральной трехэтажной вышкой, танковый полигон.

Во бля, махина, этот Яворовский полигон. Сколь же здесь сотен квадратных километров?

- Интересно, куда завтра пойдем? Еще ведь два дня здесь ползать! – рядом уселся Романовский с Сураевым.

- Хорошо, когда сам далеко пошел. Хуже когда далеко послали. – Буркнул Сашка, выскребывая дно котелка, - мне брат рассказывал, что все два дня нас будут по полям-лесам гонять как коней педальных.

- Всем вымыть котелки и спать! От каждого отделения один часовой, смена через каждый час! – пробежался вдоль ячеек замкомвзвод.

- Ты дежуришь вторым, - ткнул пальцем в Чижика командир отделения.

Вторым, не последним, - Сашка развернул скатку шинели и влез в рукава, - хоть и сентябрь, а ночи, черт, холодные, и сапоги не снять, портянки просушить.

Ночь окутала истерзанную саперными лопатками землю, но Чижику катастрофически не спалось. Сунув вещмешок под голову, он бессмысленно смотрел в бескрайнее звездное небо и лениво ждал своей очереди дежурить.

- Вставай, пора, - затряс мечтателя за плечо Тилибов, - твоя очередь.

- Да не шуми, не сплю я. – Сашка сел в окопе и положил автомат на бруствер. – Поспишь тут, как в могиле.

- Вот, вот и я так говорю, - с соседнего окопчика показалась голова Севки Климкина, облаченная в каску, - ползи сюда, покурим.

- А каска-то тебе зачем? - Размещаясь в гостях у соседа и протягивая тому спичку, поинтересовался Чижик.

- Да в ней теплее. – Климкин затянулся полусырой сигаретой и мечтательно произнес, - эх, сейчас бы войну кому-нибудь объявили…

- А тебе-то зачем, - удивился внезапному переходу курсант.

- Да нас бы, как в Великую отечественную, еще б месяц-другой промурыжили, звания присвоили, и в войска отправили.

- А три пули в жопу не хочешь, романтик хренов, - прокомментировал со второго эшелона Гладкий, - в тебя, сосунок, хоть раз стреляли, мечтатель долбанутый.

Севка пристыжено засопел.

Медленно и тягуче, словно кисель из курсантской пайки, тянулось время. Наступило время смены, и Сашка, закутавшись в шинель, все же задремал.

Кроткое забытье прервалось шипением взвившейся в небо сигнальной ракеты и истошным криками:

- Тревога! Рота, твою мать, к бою! – вопли сопровождались дробью автоматных очередей и разрывами взрывпакетов.

Шарахаясь, не отойдя от недолгого сна, словно пьяные тараканы, курсанты суетились в своих окопчиках, не зная, за что хвататься и что делать.

- Что, бляди, врагов проспали! – Потешался взводный, бросая очередной взрывпакет под ноги очумелым подчиненным. – Лежать, придурки! Беглым, огонь!

То там, то тут, словно очнувшись, в разнобой, раздавались короткие очереди.

- Газы! – В ход пошли дымовые шашки, и позиции окутал едкий дым.

- Твою мать! – Народ в спешном порядке начал отыскивать сброшенные на ночь подсумки с противогазами.

- Взвод! Штыки примкнуть! В атаку вперед! – И под пригорок устремилось стадо «слоников», сосредоточенно крича «Ура». Орать, под масками противогазов было отнюдь не совсем удобно, и бегущая толпа скорее фырчала, мычала и хрюкала.

Вскоре, порыв угас, и бег плавно перешел в усталую трусцу, стекла противогазов запотели. Местность сквозь окуляры масок стала туманной и размытой. Атакующие стали спотыкаться и натыкаться друг в друга, и во избежание несчастных случаев наступление было прекращено, а курсанты возвращены на исходную.

После завтрака, который опять подвезла полевая кухня, курсанты собрали свои немудреные пожитки, закопали окопы (чтоб на следующий год молодняку было чем заняться) и, обвешавшись снаряжением, построились. Были розданы суточные сухие пайки.

- Батальон, вперед! – Дал отмашку комбат, и колонна поползла по необъятным просторам полигона. Увлекательная прогулка на природе и приключения продолжались

Не выспавшемуся Чижику, как по всей вероятности и большинству сослуживцев, дальнейшие похождения батальона запомнились весьма смутно, как муторно-изнуряющий марш, порой переходящий в кросс. Чтоб юнкера не скучали, постоянно следовали вводные – то неожиданно, из-за кустов нападал противник, то, он, подлец, применял ядерное оружие, то, не смотря на международную конвекцию – отравляющие вещества. Часть пути пришлось проделать в резиновых общевойсковых защитных комплектах (ОЗК), якобы по зараженной местности. После применения ОЗК, на войсковом сленге – химгондонов, последовал короткий привал на обед.

Повалившись спиной на вещевой мешок, Чижик снял сапоги и расстелил сушиться портянки. Задрав ноги на ближайшие деревце, он достал коробку сухпая. Год выпуска – 1965, всего на несколько лет старше, могло быть и хуже. Относительно содержимого он не питал абсолютно никаких иллюзий, приходилось сталкиваться и раньше. Самое съедобное – банка тушенки, если повезет, то еще банка рисовой или гречневой каши с мясом, не повезет – перловка. Пара железнодорожных пакетиков с сахаром, пакетик заварки и бумажный пакет с сухарями, причем сухари, наверное, сушил еще Гришка Потемкин, собираясь на войну против турок. Жри, солдат, ни в чем себе не отказывай!

После короткого отдыха, несколько человек встать уже не смогли. Под завистливые и злобные взгляды оставшихся их увез санитарный Газ-66. Везет же некоторым!

Остальным – снова на марш, наматывать все новые и новые километры украинских дорог на спидометры задубевших пыльных сапог. Поле, перелесок, лес. Речушку – вброд. Вспышка слева. Газы. Снова лес. Сашка идет в забытье, как на автопилоте. В очумевшее сознание врезаются сплошные обрывки. Вот, Пашка Школьник дремлет на ходу, уткнувшись в вещмешок впереди идущего. Вот сваливается с обочины уснувший Витька Данилкин и, смешно семеня, догоняет ушедший вперед взвод. Вот на небе сгущаются тучи, обещая очередную дозу мокрой романтики.

А это что? Вот хитрюга! А я где был, че, дурак, думал?! Колька Гладкий, умудренный боевым опытом, скидывает сапоги, притягивает их ремешком к рюкзаку и продолжает путь в гражданских кроссовках.

Раз-два-три, лишь дойти. – Самопальная считалочка заменяет допинг. - Дотянуть до привала. Три-четыре-пять, там поспать. Вон до того лесочка. Вон до того кустика.

Когда поступает команда на ночлег, уже смеркается. Все обессилено падают на землю, а сверху начинает моросить постепенно усиливающийся дождик.

- Достать плащ-палатки! – пробегает взводный.

Век живи - век учись и все равно дураком помрешь, - Сашка знал, что ими можно укрыться от дождя, таскать на них разнообразные предметы, но что второе слово «палатка» имеет прямой смысл, не догадывался.

Путем проб и ошибок, через час, в конце-концов из шести индивидуальных плащ-палаток выходит небольшая палатка, в которой разместится от силы человека три. Значит, спать придется по очереди.

- Голову б тому открутить, кто это придумал, - выражает всеобщее мнение Эльдар Сураев, оглядывая выстроившееся в ряд уже успевшие промокнуть временные пристанища.

- Разжечь костры! – Дымя и чадя, уже в полной темноте нехотя заколебались огоньки, выстроенные в одну шеренгу, как и палатки. В армии должно быть все симметрично, параллельно и перпендикулярно, а иначе бардак и сплошное безобразие.

Раскочегарив костры приступили к ужину. Сашка вскрыл гречневую кашу и пристроил банку с боку у огня. Каша подгорала с одного края, пыхтела и плевалась плавленым жиром. По лесу поползи запахи горелых продуктов. На автоматных шомполах, положенных поперек деревянных рогаток закипала вода.

- Это только в блокадном Ленинграде жрать, - Генка Нос, любивший кулинарные изыски, повертел дубовый, погрызенный червями сухпайковый сухарь и бросил его в пламя. Высохший за десятилетия, сухарь весело затрещал.

- Нет, мужики, я в морскую роту переведусь, не мое это дело по полям-лесам бегать, я спокойной жизни хочу. – Принял решение комод Игорь Букин, ежась и прячась от дождя, - ну ее нахрен, эту пехотную романтику. Я спать пошел. Кто со мной?

Сержант прополз в палатку, следом полезли Чижик с Арсеном. Внутри было тесно, мокро и холодно. Еловые ветки, накиданные на полу, не могли сгладить рельеф местности и тепла не добавляли. Несмотря на все неудобства и периодически капающую с полога воду, Сашка моментом отрубился. Подняла его следующая партия служивых, желающая покемарить.

Дождь кончился, курсант сходил за хворостом и уселся, поклевывая носом возле костра, сушить сапоги и стоящие колом портянки. Так он и встретил утренний рассвет, нагло нарушивший относительный покой батальона.

После утреннего осмотра (хоть физзарядки не было) оказалось, что около четверти личного состава натерли ноги так, что идти дальше были не в состоянии. Эти люди, после санитарной обработки погрузились в автобус и с довольными улыбками укатили к месту основного рандеву. Остальным предстояло пройти еще пятнадцать километров. Скорость передвижения колонны значительно снизилась. Народ уже не шел, а вернее брел, спотыкаясь и ругаясь на каждом шагу. Команд «Газы» больше не поступало.

Когда вдалеке показалась поляна со стоящими на ней ЗИЛками и автобусами, сил для радости уже не было, а хромал каждый второй.

Дошел таки, дошел, - стоя в строю и представляя для осмотра снаряжение и оружие, устало думал Чижик.

Наконец, колона автомашин, натужно урча, повезла горемык в ставшие почти удобными и родными стены Системы. Лучше плохо ехать, чем хорошо идти – народная истинна, многократно проверенная практикой…

К концу третьего дня скитаний выгрузившийся возле казармы батальон представлял собой жалкое зрелище. Уставшие до чертиков, помятые, прокопченные и заросшие курсанты напоминали бойцов, чудом вышедших из вражеского окружения.

- Ну, что, теперь понимаете, каково было немцам под Сталинградом? Кто не понял, до того на зимнем полевом выходе дойдет. – Ротный, ухмыляясь, осмотрел потрепанную роту. – Разойдись, и чтоб к утру понедельника все блестели и сверкали, как новенькие.

Приказ есть приказ, и к понедельнику рота действительно привела себя в божеский вид. Постирались, прогладились, подшились и побрились, почистили оружие и снаряжение. Только еще дней десять вслед за строем основного состава вразнобой ковыляло несколько десятков хромых курсантов. Одна нога - в сапоге, другая - в казарменном тапочке – хрум-хрум, скри-скрип. Прав был дедушка Суворов – тяжело в учении, легко в бою!







Дата добавления: 2015-10-19; просмотров: 390. Нарушение авторских прав; Мы поможем в написании вашей работы!



Композиция из абстрактных геометрических фигур Данная композиция состоит из линий, штриховки, абстрактных геометрических форм...

Важнейшие способы обработки и анализа рядов динамики Не во всех случаях эмпирические данные рядов динамики позволяют определить тенденцию изменения явления во времени...

ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ МЕХАНИКА Статика является частью теоретической механики, изучающей условия, при ко­торых тело находится под действием заданной системы сил...

Теория усилителей. Схема Основная масса современных аналоговых и аналого-цифровых электронных устройств выполняется на специализированных микросхемах...

Трамадол (Маброн, Плазадол, Трамал, Трамалин) Групповая принадлежность · Наркотический анальгетик со смешанным механизмом действия, агонист опиоидных рецепторов...

Мелоксикам (Мовалис) Групповая принадлежность · Нестероидное противовоспалительное средство, преимущественно селективный обратимый ингибитор циклооксигеназы (ЦОГ-2)...

Менадиона натрия бисульфит (Викасол) Групповая принадлежность •Синтетический аналог витамина K, жирорастворимый, коагулянт...

Травматическая окклюзия и ее клинические признаки При пародонтите и парадонтозе резистентность тканей пародонта падает...

Подкожное введение сывороток по методу Безредки. С целью предупреждения развития анафилактического шока и других аллергических реак­ций при введении иммунных сывороток используют метод Безредки для определения реакции больного на введение сыворотки...

Принципы и методы управления в таможенных органах Под принципами управления понимаются идеи, правила, основные положения и нормы поведения, которыми руководствуются общие, частные и организационно-технологические принципы...

Studopedia.info - Студопедия - 2014-2024 год . (0.012 сек.) русская версия | украинская версия