Четыре времени года

 

Как говорил один замечательный товарищ, лицо курсанта – его сапоги. Так и лицо любой воинской части, а тем более военного училища, – его территория!

О как радуется непросвещенный глаз обывателя ровненьким газончикам, клумбочкам, белоснежным бордюрам и ровненьким сугробикам. И как это восхитительно и удивительно, что зимой, как и летом, асфальт сияет своей первозданной матовой чернотой, где не найдешь ни горелой спички, ни затушенного окурка, ни фантика. Как все красиво и эстетично! Хочется гулять и гулять, рассматривая многочисленные стенды, плакаты и скульптуры, любоваться архитектурой, чистотой и уютностью армейского быта, вдыхая воздух лип и свежескошенной травы.

Люди ценят красоту, но эта дама обманчива и коварна. Рассматривая шедевр, человек вряд ли задумывается, сколько труда вложенного в его создание. Так и любимая территория Системы: сколько пота, проклятий и матюгов она заслужила, знает лишь только тот, кто недосыпал ночей, набивая мозоли то скребком и лопатой, то веником, тот, кто щипал ручками травку и мыл с мылом асфальт.

 

- Осенняя пора – очей очарованье! – ранним утром махая самодельной метлой, от души продекламировал Сашка. В отличие от великого поэта, курсантов не интересовал багрянец и многообразие форм падающих листьев. Поднятые за полчаса до подъема и освобожденные от физической зарядки пять курсантов во главе с командиром отделения в срочном порядке приводили свой участок в порядок. Значимость этой наиважнейшей работы можно было судить по тому, что после каждой вечерней поверки, сразу после объявления суточного наряда, заступающего на следующие сутки, назначались уборщики территории и помещений, а только затем зачитывались всевозможные приказы и распоряжения.

Хорошо хоть территория, закрепленная за группой, была скрыта зданием столовой и относилась к малопосещаемым высоким начальством местам. Это давало небольшое преимущество, но хватало и своих командиров, которые в порядке служебной иерархии контролировали качество и своевременность ее уборки. Сначала проверял замковзвод, затем взводный, ротный и, наконец, воплощение наивысшей оценки качества - сам комбат! Состояние территории входило в составную показателей соцсоревнования наравне с успеваемостью, дисциплиной и качеством несения гарнизонной и караульной службы. За нее, родную, хвалили, но, как правило, больше драли.

- Листья желтые над городом кружатся,

С тихим шорохом нам под ноги лежаться.

И от осени не спрятаться, не скрыться

Листья желтые, скажите, что нам снится

- гнусаво выводил слова шлягера также махающий метлой Олег Шашкин. - Листья желтые, чтоб всем вам повалиться, - с претензией на рифмовку выводил курсант.

- Ори больше, - прервал певца комод Генка, - мети давай быстрее и сильнее, не успеем до утреннего осмотра - нам всем вместе глаз на жопу натянут!

Шашкин был прав: к концу осени листики-листочки уже действительно начинали сниться. Первая осень отложилась в сознании бесконечным маханием метлой. Подлые листья падали и падали, никак не желая полностью оголить стволы деревьев и кустарников. Их убирали утром, снимали курсантов с занятий для уборки днем, мели вечером. Хорошо, когда было сухо, а когда намоченные листья прилипали к земле расползающимися кусками непонятной липкой субстанции! Незабываемое удовольствие! Листья и веточки, в любом их состоянии бесконечно подметали и подметали, набивая охапками многострадальные совсем еще недавно новые плащ-палатки (первокурсники давно поняли, что данное воинское имущество использовалось практически только в хозяйственных целях). Смекалка и творческий подход, применяемый при использовании плащ-палаток, вызвал восторг и чувство гордости за русского солдата.

- Давай быстрей, - помогая взваливать на Сашкину спину последний разбухший и сочившийся мерзкой влагой узел, торопил комод, - давай быстрей! Ротный уже на территории первой группы!

- Да уже даю, даю, - вполголоса вяло огрызался Чижик, таща сверток на находящуюся на расстоянии семисот метров мусорку. - Даю, даю, - ворчал он, взбираясь по крутой лесенке и вываливая в зловонную пасть мусоросборника слипшийся бесформенный ком.

«А ведь скоро зима, как же мы снег таскать будем? – задал он сам себе вопрос. - Снег не листья, на свалку в плащ-палатке не оттащишь».

 

Тем временем Советская Армия перешла на зимнюю форму одежды. Курсантам вместо трусов и маек стали выдавать льняные подштанники и рубашки (фасон не менялся со времен Великой Отечественной войны, только завязки заменили на пуговицы), вместо ХБ – полушерстяное обмундирование (ПШ), бязевые портянки сменили фланелевые, пилотки – шапки. Многим впервые довелось надеть шинели, которые были сшиты из офицерского сукна, но по солдатскому фасону.

- Почему советский офицер зимой не может сдаться в плен? – как-то спросил один из преподавателей и ответил сам себе:

- Да потому, что он в шинели руки вверх поднять не может.

Правда, офицерам предусматривалось по нормам получение зимнего полевого обмундирования – бушлатов. А для курсанта же шинель была на все случаи жизни: для повседневной носки, караулов, парадов, увольнений, полевых выходов. И крутись два года, как хочешь. Те же шинели спровоцировали эпидемию воровства хлястиков. Началось с того, что у кого-то пропал хлястик, скрепляющий сзади полы шинели. Исчез он у одного, а через несколько дней началась цепная реакция. Сегодня нет у одного, завтра у другого и так по кругу. Эта деталь военного обмундирования появлялась и исчезала у одних и тех же лиц с завидным постоянством, пока сама собой как-то не прекратилась.

Особый прикол создовали курсанты со специального факультета. В Системе обучались курсанты примерно из пятнадцати стран мира. Все они ходили в своей повседневной национальной форме. Тут были немцы, чехи, кубинцы, монголы, вьетнамцы и многочисленные представители африканского континента. Европейцы и азиаты имели свою зимнюю форму, а африканцам выдавали коротенькие неприталенные офицерские шинельки балахончиком и шапки на два-три размера больше, так что из-под шапки выглядывала только черная физиономия, нос и глаза. Эта часть спецфака буквально шалела, увидев первый в своей жизни снег.

 

- Машина времени с этого дня будет крутиться самым жесточайшим образом! – заявил на вечерней поверке ротный Федоткин, кивая в окно на только пошедший валом первый снег. - Подъем завтра в 6.00! И меня не волнует, как и что вы будете делать! Главное, чтоб территория блестела, как у кота яйца.

Вставать раньше на один час – удовольствие из малоприятных, но Чижик понимал, что это только цветочки. Ягодки начались с утра, когда перестраховавшиеся замкомвзвода подняли народ не на час, а на полтора раньше. Недоспавшая толпа, вполголоса проклиная по матушке армейские порядки, гурьбой вылезла на засыпанные мокрым, истекающим тяжелыми каплями влаги заснеженные участки, отведенные для каждого взвода. Начинало подмораживать, и вязкая субстанция в ближайшее время грозила превратиться в схваченный ледяной коркой каток.

- Быстрей! Быстрей! – вопил в голос подошедший взводный. Впрочем, понукания цели не достигали: все и так понимали - немного опоздаешь и придется не мокрый снег гребсти, а лед до асфальта долбить. А инструмента нет - еще неопытные курсанты не запаслись подобающим оборудованием, способствующим быстрейшей уборке. В их распоряжении было лишь несколько тяжелейших металлических щитов и скребков, поэтому в ход шли все подручные средства – фанера, куски жести, совковые лопаты.

- Эх! Давай, давай! – трое тащивших перед собой железный скребок курсантов с разгона пробегают несколько метров и останавливаются, не в силах сдвинуть образовавшийся впереди сугроб. Дается обратный ход. – Давай! Давай! – Скребок врезается в кучу и, протащив ее еще несколько метров, останавливается.

Вход вступают совковые лопаты, но они малоэффективны, нужны лопаты для уборки снега, а их нет.

- Мужики, спасение утопающих - дело рук самих утопающих! Давайте, у кого на старших курсах знакомые есть, может, у них инвентарь одолжим? – предлагает замок.

- У меня на третьем курсе брат, - ориентируется Генка Нос.

- А у меня знакомые в шестой роте, на втором, – дополняет Чижик.

- Тогда бегом, времени мало.

И добровольцы рысью срываются с места.

- Отдай скребок! – требует тем временем взводный Котелков у сержанта первого взвода, пытаясь отобрать единственный дюралевый скребок.

- Не отдам, товарищ лейтенант, самим нужен, - не поддается на требования и уговоры тот, - мы его первыми с вечера взяли, придет наш взводный, с ним и разбирайтесь.

Сашка тем временем в ускоренным темпе продвигался к казармам второго курса, по пути наблюдая за действиями старшекурсников. А у них все было в порядке, несмотря на то, что они встали гораздо позже. Остались отдельные курсанты, трамбующие и придающие квадратную форму выкинутым за бордюры сугробам.

Вот, что значит сноровка и инструмент, - с завистью залюбовался Чижик, смотря на тройку бегущих уступом друг за другом курсантов, убирающих длинные полоски снега, оставшиеся после прохождения больших скребков.

К просьбе знакомые второкурсники отнеслись с пониманием:

- Что, салобоны запарились? Это вам не на гражданке в снежки играть! Это там снег в радость – на лыжи, а лед – на коньки! Мы тоже поначалу помирали, а теперь ничего, приспособились, инструмент где достали, где прикупили. Наше дело маленькое – чисти, копай, бери больше, кидай дальше, пока летит, отдыхай. Думаешь, весело было, когда в пять утра Шада врывается в расположение и во все легкие орет: «Шпите, шволочи, а родину шнегом шаметает!»? (Командир их батальона фронтовик полковник Садальский по прозвищу Шада имел из-за ранения дефект речи и не выговаривал букву «с». Он даже представлялся: «Командир батальона полковник Шадальский».)

Чижику под честное слово выделили во временное пользование три дюралевых лопаты и скребок, на которых красной краской было выведено огромными буквами: «Шестая рота. Второй взвод».

- Такие не продаются, - добытчик удивился их малому весу и удобности.

- Так на заводе договариваться надо, работяги за водку все сделают. Вон, за караулкой стена, за ней металлообрабатывающий завод, можно на нем попробовать.

Вместе с Сашкой несколько скребков принес и Нос. Дело пошло гораздо веселее, однако до завтрака все же не успели, и тогда ротный, вопреки всем запретам, принял волевое решение и снял с занятий для продолжения уборки по два человека с группы. Чижик, правда, в число этих счастливчиков не попал.

Вечером во взводе было производственное совещание. Его результатом стало то, что на следующий день на соседний завод была направлена небольшая делегация. Переговоры велись на низшем уровне, что способствовало достижению наибыстрейшего консенсуса. Правда, всему взводу пришлось отдать почти месячное курсантское денежное содержание, зато через несколько дней ротный писарь Костя любовно выводил на четырех скребках и восьми лопатах: «Первая рота. Второй взвод».

Вооружившись достижениями прогресса, со снегом бороться стало значительнее проще, что все равно не исключало из-за капризов природы многочисленных авралов. Научились справляться и с гололедом. В этом помогала обыкновенная поваренная соль, закупаемая за личный счет в ближайших магазинах. Слава Богу и пищепрому, она стоила сущие копейки и даже скудных курсантских денег хватало на ее приобретение в надлежащих количествах. Причем поход за ней за территорию училища не приравнивался к самовольной отлучке.

- Слушай, хорошо было великому поэту: «Выпьем няня, где же кружка», - Сашка поделился мыслью с друзьями, - Пушкину хорошо осень с зимой любить – заперся себе в имении, тепло, светло, и мухи не кусают. А тут явно не до романтики, я бы снег вместе с листьями еще бы все три оставшиеся года не видел.

Наконец наступила долгожданная весна. Снег постепенно стаивал, обнажая спрятанные под его покровом многочисленные фрагменты повседневной жизнедеятельности. Убирать их особого труда не составляло и при наведении порядка на территории курсанты получили долгожданную передышку.

Только отдых длился недолго: чья то умная голова проявила оформительские способности и придумала новый дизайн газонов. По стратегическому замыслу обычного белого бордюра, разграничивающего асфальт с газоном, уже было мало. Теперь после него следовала канавка, заполненная красной кирпичной крошкой, затем полоска дерна, небольшая полоска чернозема с посаженными через равный интервал цветочками, опять полоска дерна кирпичной крошки, и только затем – сам газон с ровно подстриженной травкой.

Слава Богу, саперных лопаток хватало, и трассировка газонов была проведена в кратчайшее время. Проблема возникла с кирпичной крошкой. Поначалу ее просто добывали путем дробления кирпича. Тут и там сидели курсанты, сосредоточенно долбя по кирпичам молотками и кувалдами. Энтузиазм и скорость этой операции вскоре привели к тому, что в училище и его окрестностях не осталось ни одного кирпича. Возникшая нехватка была восполнена весьма неожиданным образом. Стас Радевский во время прогулки с одной из своих многочисленных девчонок, желая уединиться, набрел на стоявшие неподалеку скрытые многочисленными постройками теннисные корты. Их поле засыпалось кирпичной крошкой, для изготовления которой была приспособлена целая промышленная дробилка. О своей стратегической находке Стас немедленно доложил взводному, и ближайшим вечером втайне была сформирована и направлена экспедиция, состоявшая из восьми человек под предводительством замкомзвода. Каждый участник был оснащен саперной лопаткой и вещмешком. Таким образом, данная проблемы была неожиданно разрешена.

Человек привыкает ко всему, и уже на более старших курсах, за исключением осеннее-зимних авралов, уборка местности уже не вызывала такой неприязни, а поздней весной и летом даже приносила некое удовольствие, напоминая своеобразный пленер.

- Все-таки весна и лето лучше, - озвучил общее мнение Чижик, развалившись вечером на газоне и лениво пропалывая травку. – Гляди, маупы в город пошли, - кивнул он в сторону негров спецфака, направляющихся в сторону КПП. – Дискриминация: черные отдыхают, а белые работают. Недавно с пальмы спустились, а все на белых баб их тянет.

- Им бы, гадам, мотыгу в руки и на поле, - поддержал интернациональные настроения Пашка Школьник.

- А слышали, как в прошлом году из-за такого козла парня с третьего курса отчислили? – Олег Орликов, как никто, обладал подобной информацией, имея родного дядьку начальником отдела кадров.

- Как?

- Пололи мужики травку, а тут негритос в гражданке подходит и говорит: «Работай, белый, работай, а негр русских баб драть пойдет». Вот мужик и не выдержал, приложил ему между глаз. Начальства понабежало, мужика обвинили в отсутствии интернационализма и образцово-показательно отчислили.

- Не повезло парню. Да вообще от этого спецфака одни неприятности. Ладно немцы и кубинцы, нормальные мужики, ну, может, еще монголы с вьетнамцами и афганскими офицерами, а остальные, большинство – так себе вояки.

- Да ну их, обезьян ряженных! – курсантская масса в своем большинстве недолюбливала детей солнечной Африки, - вы их парадную форму видели?! Попугаи ряженные!

- Я на первой торжественной проверке увидел – чуть не упал, - подтвердил Пашка Михнев, - это ж надо додуматься! Белые туфли, белые носки, мундир, перчатки, фуражка-аэродром. Лампасы куруче чем у маршала, красный ремень, пряжка размером с блюдце, золотые эполеты с аксельбантом, кокарда с кулак. Все блестит, переливается, а среди всего этого белого великолепия черная морда и белые зубы!

- А помните, немецкий министр обороны приезжал?

- Немцы тогда наравне с нами в песенной композиции больше месяца тренировались.

Песенной композицией было изобретение кафедры музыки под предводительством ее начальника Пэдэка. Около восьмисот курсантов, одетых в полевую форму, в плечевых ремнях, касках в сопровождении оркестра пели на три голоса сборное ассорти из строевых песен. Но этого было мало и в процессе пения, они сходились и расходились, выполняя при этом приемы с оружием. Тренировки к показу были жесточайшие по два-три часа в день. За любое нарушение равнения по диагонали, фронту и глубине тренировка продлялась на неопределенное время. Такие композиции предъявлялись как визитная карточка Системы для очень крупного руководства. В случае с немецким министром первую шеренгу курсантов через трех человек разбавили немецкими курсантами, тоже одетыми в национальную полевую форму и каски. Так же был разучен куплет и припев песни на немецком языке. Показанное шоу произвело такое впечатление на нашего и немецкого министров, что те прослезились, а участники представления получили по трое дополнительных суток к отпуску.

- Но немцы-то асфальт с мылом не мыли! – возмутился Сашка.

Действительно, зрелище было пикантное. На каждом углу Системы, по маршруту следования министров стояло по старшему офицеру, следящему за продвижением высокопоставленных особ. Перед ними вне пределов видимости четыре курсанта сапожными щетками с жидким мылом чистили асфальт, а за ними шел АРС и поливал дорожки водой.

- Так им, наверное, по трое суток к отпуску не добавляли, - резонно заметил Витька Романоский, - а нам-то что, и не такое видали. - Пошли лучше, мужики, в столовую строиться - уборка уборкой, а ужин по распорядку.