Глава 7. БРАНДЕР

 

Обратный путь к гавани оказался для отряда флибустьеров нелегким. Испанцы опомнились и напали на них с тыла. К тому же на любой из улочек могла встретиться засада, а самые смелые из жителей открыли стрельбу по пиратам со своих крыш и из окон домов.

Ответными меткими выстрелами те вынудили жителей укрыться за окнами и тут же выслали вперед авангард, чтобы расчистить дорогу к гавани и избежать неожиданностей.

– Еще десять человек вперед! – приказал Морган. – Еще десять в арьергард, и огонь по всей линии!

– Берегись боковых улиц! – крикнул Кармо, который принял на себя командование арьергардом.

И весь отряд, продолжая стрелять и вопить в темноте во все горло, чтобы посеять больший страх и создать впечатление, что их значительно больше, почти бегом направился в порт. Напуганные жители отказались от мысли преследовать флибустьеров, однако время от времени с какой-нибудь высокой террасы раздавался ружейный выстрел или летел цветочный горшок.

Отряд был уже метрах в трехстах от порта, когда в центре города раздались новые выстрелы. И вскоре появились люди из арьергарда, бегущие, прижимаясь к стенам домов.

– На нас напали с тыла! – крикнул Кармо, догнавший отряд вместе с Моко и Ван Штиллером.

– Их много? – спросил Черный Корсар.

– Не меньше сотни по крайней мере.

В этот момент со стороны бухты прогремели пушечные выстрелы.

– Ну и дела! – воскликнул Кармо. – Фрегаты тоже хотят принять участие в празднике!

Отряд, который Морган повел было вперед, заслышав за спиной мушкетную пальбу, быстро вернулся к Черному Корсару, чтобы защитить его от этой атаки.

– Морган! – крикнул сеньор ди Вентимилья, увидев вернувшегося помощника. – Что происходит в бухте?

– Ничего особенного, капитан, – отвечал тот. – Это фрегаты палят по берегу, решив, видимо, что мы готовимся напасть на них.

– У нас за спиной гарнизон форта.

– Знаю, капитан. Но он не причинит нам хлопот. Эй! Тридцать человек в арьергард и отстреливайтесь! А мы вперед, бегом!.. Дорога свободна!

И пока арьергард, усиленный еще двадцатью людьми, удерживал испанцев в их натиске, авангард отряда, ускорив шаг, вышел по берегу к тому месту, напротив которого стоял «Молниеносный».

Экипаж, заметив, что на берегу началась схватка, заранее спустил на воду шлюпки, а канониры, чтобы прикрыть их огнем, принялись палить по фрегатам и форту.

– Садитесь! – приказал Морган.

Черный Корсар был помещен в одну шлюпку вместе с Ярой, Кармо и несколькими ранеными и быстро доставлен на борт.

Вступив на палубу своего доблестного корабля, он глубоко вздохнул и сказал:

– Вот теперь сразимся по-настоящему. Мой «Молниеносный» стоит целой эскадры!

Тем временем его люди, оставшиеся на берегу, продолжали отбиваться от врага, который наседал, паля из всех улиц и переулков; силы нападавших увеличивались на глазах. Залпы следовали за залпами, не давая флибустьерам добраться до шлюпок. Видя опасность, которой подвергались его матросы, Черный Корсар не покинул палубу, а повернувшись к канонирам, приказал:

– Картечью по врагам!.. Зарядов не жалеть! Оба орудия повернули свои жерла к главной улице города, где скопилось больше всего испанцев, и обрушили на нее ураган картечи. Нескольких выстрелов хватило, чтобы рассеять врагов хотя бы на некоторое время. Флибустьеры, которые оставались на берегу, воспользовавшись этим, быстро сели в шлюпки.

Когда испанцы заполнили берег, последние матросы уже всходили на борт.

– Опоздали, дорогие мои! – крикнул Кармо, делая врагам длинный нос. – И не суйтесь – в картечи у нас нет недостатка.

Видя, что его люди, включая раненых, уже на борту, Черный Корсар велел перенести себя в каюту.

Это была не обычная капитанская каюта, а скорее, просторный салон, прекрасно меблированный, с двумя окнами, обрамленными резными колонками, с роскошными шелковыми занавесками на них.

В правом углу располагалась удобная кровать, слева шкафы из красного дерева, на стенах большие венецианские зеркала и драгоценное оружие в живописном беспорядке.

Большая лампа с плафоном из розоватого стекла распространяла странный свет, похожий на свет летней утренней зари.

Корсар позволил перенести себя на кровать, не сделав и движения. Его веки были сомкнуты, лицо исхудало и побледнело. Казалось, пережитые волнения и нечеловеческие усилия совершенно истощили силы этого несокрушимого человека, он явно нуждался хотя бы в кратковременном отдыхе и лечении.

Морган спустился к нему в каюту в сопровождении Яры, корабельного врача и Кармо. Все четверо молча расположились у постели Корсара.

– Что вы скажете? – спросил помощник капитана у врача, когда тот осмотрел раненого.

– Ничего страшного, – ответил врач. – Раны скорее болезненные, чем опасные, хотя одна довольно глубокая. Недели через две кабальеро сможет вернуть полученные удары.

– В этом не будет необходимости, доктор, – сказал Кармо. – Люди, которые его ранили, должны быть уже у сатаны в преисподней.

– Приведите капитана в сознание, – сказал Морган. – Я должен переговорить с ним немедленно.

Доктор открыл свой саквояж, достал какой-то флакон с пахучей жидкостью и натер виски капитану.

Через мгновение сеньор ди Вентимилья открыл глаза, глядя то на Моргана, то на врача, которые склонились над ним, затуманенным взглядом.

– Гром и молния! – воскликнул он. – Я думал, это сон! Еще не верится, что я на борту моего корабля.

– И тем не менее это так, – ответил Морган, улыбаясь.

– Я был без памяти?

– Да, капитан.

– Проклятые раны! – воскликнул с яростью Корсар. – Уже второй раз они сыграли со мной злую шутку!.. Должно быть, это были отличные удары!..

– Вы быстро поправитесь, сеньор, – пообещал врач.

– Спасибо на добром слове. Ну, Морган, как наши дела?

– Бухта все еще блокирована.

– А гарнизон форта?

– Пока что просто глядит на нас.

– Нужно попытаться прорвать блокаду.

– Сегодня ночью?

– Да, лейтенант. Завтра уже будет поздно.

– Оба фрегата, должно быть, начеку, капитан.

– О!.. Я в этом нисколько не сомневаюсь.

– И очень мощно вооружены. На одном восемнадцать пушек, а на другом четырнадцать.

– На двадцать больше, чем у нас.

– Да, капитан.

– Я не думал, что они так хорошо вооружены, – прошептал Корсар. Он помолчал немного, озабоченно нахмурившись, потом решительно сказал: – Мы все равно выйдем в море. Необходимо прорваться сегодня же ночью. Иначе нам не избежать двойной атаки, и с моря, и с суши.

– Выйти в море? – с сомнением покачал головой Морган. – Три-четыре их бортовых залпа снесут все наши мачты и продырявят борта.

– Мы сможем избежать бортовых залпов.

– Каким образом, капитан?

– Приготовив брандер. Разве нет какого-нибудь судна в порту?

– Есть одна барка на якоре возле островка. Испанцы оставили ее сразу же, как только мы бросили здесь якорь.

– Вооружена?

– Двумя пушками и несет две мачты.

– С грузом?

– Нет, капитан.

– У нас есть горючие материалы на борту?

– Сколько угодно. Нет недостатка ни в сере, ни в смоле, ни в гранатах.

– Тогда прикажите немедленно готовить брандер. Если маневр нам удастся, один из фрегатов скоро будет в огне. Который час?

– Десять, капитан, – сказал Морган.

– Дайте мне отдохнуть до двух ночи. В три я поднимусь на палубу командовать операцией.

Морган, Кармо и врач вышли, в то время как Корсар снова улегся. Прежде чем закрыть глаза, он нашел взглядом индианку, которая молча забилась в угол каюты.

– Что ты делаешь там, милая? – спросил он мягко.

– Смотрю за тобой, мой сеньор.

– Ложись на один из этих диванов и постарайся отдохнуть. Через несколько часов засвистят пули и гранаты, огонь пушек будет слишком ярок для твоих глаз. Спи, добрая девушка, и пусть тебе приснится твоя месть.

– Вы отомстите за меня, сеньор? – спросила девушка со сверкающим взглядом.

– Да. Обещаю тебе, Яра.

– Спасибо, сеньор. Вы господин мой навеки!

Корсар улыбнулся и откинулся на подушки, закрыв глаза.

Пока он отдыхал, Морган поднялся на палубу, чтобы подготовить тот решительный прорыв, который должен был принести запертым в бухте флибустьерам или смерть, или свободу.

Помощник капитана был невысок, довольно плотен и коренаст, с загорелым, ничем не примечательным лицом, но с зорким и решительным взглядом. Это был один из самых опытных морских волков, что создавало ему огромный авторитет среди антильских корсаров. А впоследствии, после его громкой экспедиции в Панаме и нескольких отчаянных набегов на Маракайбо, ему суждено было стать самым знаменитым среди них.

Едва появившись на палубе, Морган приказал отряду матросов взять на буксир баркас, предназначенный послужить брандером, и подвести его к «Молниеносному».

Собственно, это был даже не баркас, а старая, уже отслужившая свой срок каравелла, годная, в силу дряхлости, только для каботажного плавания и неспособная уже противостоять мощному натиску волн Карибского моря. Как все подобного рода суда, она имела приподнятый нос с очень мощным бушпритом, так что ночью ее вполне можно было принять за тяжелое судно, даже за сам «Молниеносный».

Владелец каравеллы успел разгрузить ее еще до появления флибустьеров, однако на борту оставалось еще немало сухого леса и досок, предназначенных для одного из мексиканских портов.

– Эти деревяшки нам очень кстати, – сказал Морган, осмотрев палубу и трюм каравеллы. – Они увеличивают шансы на успех.

Он подозвал Кармо и боцмана экипажа и дал им несколько приказаний, добавив при этом:

– Главное, делайте все быстро и хорошо. Сходство должно быть полным.

– Положитесь на нас, – ответил Кармо. – Тут будут даже пушки.

Некоторое время спустя тридцать матросов поднялись на палубу каравеллы, уже пришвартованной к «Молниеносному». Под руководством Кармо и боцмана они тут же взялись за работу, чтобы преобразить эту старую посудину в страшный брандер.

Прежде всего возле штурвала возвели крепкое заграждение из досок и стволов, чтобы защитить рулевого, затем из жердей и старой ветоши соорудили чучела, которые разместили вдоль фальшборта, словно матросов, готовых броситься на абордаж, а из круглых бревен пушки, которые поставили на баке и на юте. В ночной темноте эти бревна и впрямь выглядели артиллерийскими орудиями – с их помощью старая каравелла приняла грозный, устрашающий вид.

Сделав это, матросы уложили на главный люк несколько бочек пороха и серы, а также штук пятьдесят гранат. Затем пропитали доски смолой, чтобы огонь занялся быстрее.

– Черт побери! – воскликнул Кармо, потирая руки. – Этот брандер вспыхнет, как порох, от первой же искры.

– Прямо плавучий пороховой склад, – сказал Ван Штиллер, который и здесь не оставлял друга.

– Воткнем по бортам несколько факелов и зажжем на шканцах большие фонари, – предложил Кармо.

– А на корме поднимем большой флаг сеньоров ди Вентимилья и ди Вальпента.

– Отлично, друг Штиллер.

– Ты веришь, что испанцы попадутся на эту удочку?

– Совершенно уверен, – ответил Кармо. – Увидишь, они попытаются взять нас на абордаж.

– Кто поведет брандер?

– Мы с тремя или четырьмя товарищами.

– Риск серьезный, Кармо. Фрегаты нас обстреляют, конечно.

– Мы укроемся за баррикадой. А потом, достаточно будет бросить факел, чтобы загорелась вся эта груда горючих материалов.

– Вы кончили? – спросил Морган, наклонившись через борт «Молниеносного».

– Все готово, лейтенант, – ответил Кармо.

– Пора. Уже три часа.

– Прикажите нашим людям переходить сюда.

– А ты сам?

– Себе я оставляю честь вести этот брандер. Дайте мне Ван Штиллера, Моко и еще четырех человек.

– Будьте готовы обрасопить паруса. Ветер дует с суши и сразу понесет вас к фрегатам.

– Жду только вашего приказа, чтобы отдать швартовы. Когда Морган поднялся на капитанский мостик «Молниеносного», Черный Корсар уже лежал там на двух больших шелковых подушках, положенных поверх персидского ковра. Молодая индианка, несмотря на его уговоры, тоже покинула каюту, решив встретить смерть рядом со своим господином.

– Все готово, капитан, – подходя к нему, сказал Морган.

Черный Корсар приподнялся на локте и взглянул на выход из бухты.

Ночь была не очень темная, и он отчетливо различал в гавани оба фрегата. В тропиках и на экваторе даже темные ночи по-своему прозрачны. Звезды светят так ярко, что даже на значительном расстоянии можно видеть крупный объект.

Два могучих корабля не покинули своих якорных стоянок; их силуэты четко выделялись на линии горизонта. Однако течение несколько их сблизило, оставив по бравому борту одного и по левому другого лишь минимальное пространство, при котором они могли еще маневрировать.

– Мы пройдем, почти не дав им обстрелять нас как следует, – сказал Корсар.

– Все люди на своих боевых местах?

– Все готово, капитан.

– Надежный человек поведет брандер?

– Это Кармо.

– Хорошо: он смельчак, – ответил Корсар. – Напомните ему, чтобы, как только брандер загорится, тут же прыгал в шлюпку со своими людьми. Минутное опоздание может стать для них роковым. Ага!..

– Что такое, капитан?

– Я вижу огни на берегу.

Морган обернулся, нахмурив лоб.

– Неужели солдаты гарнизона собираются захватить нас врасплох?

– Они явятся сюда слишком поздно, – сказал Корсар. – Прикажите поднять якоря и ставить паруса. Потом обернулся к девушке:

– Уходи в каюту, Яра.

– Нет, мой сеньор.

– Здесь скоро засвистят пули и полетят гранаты.

– Я не боюсь.

– И завизжит картечь.

– Раз ты, раненый, здесь остаешься, останусь и я.

– Тебя может настигнуть смерть.

– Я умру рядом с тобой, мой сеньор. Дочь кацика из Дарьена никогда не боялась огня испанцев.

– Ты, значит, уже была в сражении?

– Да, вместе с моими братьями и отцом.

– Ну хорошо, раз ты такая отважная, оставайся рядом со мной. Может быть, ты принесешь мне удачу.

С усилием приподнявшись на локте и взяв шпагу, которую держал обнаженной возле себя, он закричал громовым голосом:

– Морские волки! Все по своим боевым местам! Свобода или смерть! На прорыв!..

– Отчаливай, Кармо! – крикнул Морган.

Одним махом были перерублены швартовы, и каравелла двинулась вперед.

Кармо встал к рулю и повел ее к двум фрегатам. Его люди тут же зажгли два больших фонаря на квартердеке и факелы, которые были привязаны вдоль фальшборта, чтобы испанцы могли увидеть большой флаг сеньоров ди Вентимилья, развевавшийся на гакаборте.

Громкий крик поднялся на борту брандера и «Молниеносного», далеко разносясь по морю:

– Да здравствуют флибустьеры!.. Ура Черному Корсару!.. Гулко зарокотали барабаны, запели трубы, дававшие сигнал к абордажу.

А брандер уже обогнул оконечность островка и бесстрашно двинулся прямо к фрегатам, словно намеревался напасть на них. «Молниеносный» следовал за ним в двухстах метрах, и вся команда его была на своих боевых местах. Канониры застыли возле орудий, стрелки пригнулись за фальшбортом, марсовые засели на реях и салингах.

Яркая вспышка, и тут же еще одна, и следом еще три-четыре разорвали темноту. Через секунду пушечный гул смешался с могучим «ура!» экипажей и воинственными криками гарнизона крепости, собравшегося на берегу.

– Вот это музыка! Как нас встречают! – весело воскликнул Кармо. – Но берегитесь испанских конфеток. Они очень твердые, от них заболит живот!