Глава 43

 

Стража вывела ее в другой двор. Холли шла, потрясенная, оцепеневшая. Она изо всех сил старалась не расплакаться. Кейдеон обманул ее, заманил в эту ловушку, пообещав обратить вспять ее превращение в валькирию. А потом сделал так, чтобы она стала плодовитой самкой другого мужчины.

Холли любила его, и он притворялся. Значила ли она вообще что-нибудь для него?

Дверь с шумом заперли у нее за спиной. Главным предметом в комнате была большая кровать с черными шелковыми простынями. Отвратительное напоминание о том, что собирается сделать с ней этот безумец.

Как мог Кейдеон предать ее?..

Холли вытерла глаза рукавом. Нужно осмотреться. Да, она ошиблась, доверившись Кейдеону, но это еще не значит, что все его уроки прошли для нее даром. Холли огляделась. Кроме главной двери, в комнате было еще две. Она подбежала сначала к более узкой — заперта. Попробовала другую. Тоже. Но эта дверь была более холодной. Значит, она ведет наружу. Холли задумалась.

Убежать нельзя? Тогда она будет драться. Она осмотрелась в поисках оружия. Ее взгляд остановился на двух боевых топорах, висевших над камином. И в тот момент, когда она приготовилась подпрыгнуть и снять один из них, вошел Грут.

Дверь автоматически заперлась за ним.

— У тебя расстроенный вид.

Стараясь говорить спокойно, она ответила:

— Я не предполагала, что меня ждет такое.

Это еще слабо сказано. Он с сомнением посмотрел на нее.

— Прямо-таки ни в малейшей степени?

Она стиснула зубы, вспомнив, как заставляла себя пренебрегать опасениями и доверилась демону.

— Да, наверное, он давал тебе очень серьезные обещания, пытаясь завоевать твое доверие. Он спел тебе песнь о предназначенной женщине и исполнил соответствующий танец? — Когда Холли отвела глаза, Грут воскликнул: — Ах вот как он это сделал! — И добавил, вздохнув: — Боюсь, тебя поймали на удочку самого древнего трюка в Законе.

Холли вздернула подбородок.

— Существуют способы определить, на самом ли деле я его женщина. У меня есть доказательства.

— А кто сообщил тебе, что это за доказательства?

Сердце у нее упало. Очевидно, Кейдеон лгал. Как он, должно быть, смеялся у нее за спиной.

— Все, что он говорил тебе, ложь. Ложь срывается с его языка гораздо чаще, чем правда.

— Но Никс тоже говорила...

— Никс? Ты поверила этому безумному созданию? Она играет судьбами. Это забавляет ее. Когда ты поживешь так долго, будешь тоже забавляться всем, чем только возможно. Итак, мы оба знаем, зачем мы здесь, — сказал Грут. — Ты хочешь сделать это более неприятным, чем необходимо?

— Нет. Я устала убегать. Я устала от того, что в меня стреляют. Любой, кто сможет спрятать меня и сохранить мою жизнь, кажется мне теперь очень хорошим.

— Вот именно. Здесь ты будешь под защитой. Тебе будет гораздо лучше без Кейдеона.

— И мне осточертело, что меня предают.

— Умница валькирия. А сейчас мне нужно только проверить, убыл ли демон. — Он подошел к тонкой двери, и она открылась автоматически.

Грут вошел в маленькую комнатку, в которой находилось нечто вроде контрольной будки властелина крепости, с двумя рядами телеэкранов и мониторов, многоканальной клавиатурой и по меньшей мере четырьмя жужжащими процессорами.

— Замечательная система. Вы знаете путь к сердцу компьютерной фанатки. — Она увидела, что все экраны связаны с камерами слежения. — Но не слишком ли это смахивает на паранойю?

Он довольно заметил:

— Нелегко жить, когда самый могущественный волшебник в мире ищет твоей смерти.

— А зачем вся эта техника? Почему бы вам не пользоваться магией?

— Я пользуюсь и тем и другим. — Он указал на один из мониторов второго ряда. — Эти наружные ворота защищены мистически. Можно наехать на них танком, и они не сдвинутся с места ни на дюйм, а открываются они только с этого контрольного пункта.

Она подняла брови, увидев этот экран.

— Это вендиго. — Те, что двигались следом за их грузовиком.

— Да, это мои варвары-привратники. Прекрасные стражи и злобные защитники долины, — сказал он восхищенно. — Некоторые следуют за редкими машинами, попадающими сюда, жаждая свежего мяса. Большая часть остается в городке.

Холли отвела глаза, в которых сверкнул огонь — ее негодование возрастало. Ее мысли прервало изображение, появившееся на одном из экранов.

— Неужели это... коттедж, в котором мы жили?

— Ну да.

— Так вы следили за нами? — Никогда в жизни никто не вызывал у нее такой бешеной ненависти, как этот ублюдок.

— А ты думала, что нет смысла устанавливать слежку за таким безопасным контрольным пунктом? Он кажется таким деревенским, и вам в голову не пришло, что там установлены камеры. Сначала я велел установить их для того, чтобы проверить, не замышляете ли вы против меня. Но потом там оказались другие... интересные вещи. Чем больше я видел, тем сильнее хотел тебя.

Унижение и отвращение, испытываемые ею, были невыразимы.

— Я не мог дождаться, когда же тебя доставят сюда, но демон хотел сначала сам насладиться тобой.

— Тогда вы понимаете: есть шанс, что я ношу ребенка от этого демона.

— Он скорее всего также подходит, чтобы плодить зло, как и я.

— Вот как?

— В Законе он известен как жестокий убийца. Но я хочу, чтобы это дитя было моим. Если ты беременна, я позабочусь об этом.

— Позаботитесь о... — Внезапно она поняла, что он хочет сказать. — Зачем вам вообще понадобился ребенок?

— Чтобы обладать воином зла в его предельном выражении. Я хочу сформировать его, сотворить.

Она отвела взгляд. Ее внимание привлек еще один экран. Холли скосила на него глаза.

— А это... это призрак-женщина? Я думала, из мертвых воскрешают только мужчин.

Грут улыбнулся:

— Здесь одиноко.

Она почувствовала, что ее вот-вот стошнит.

— Знаете что? Я не буду вилять. Я не могу этого сделать. Вы так мне отвратительны, что я не могу притворяться.

— В таком случае мне придется настоять на том, чтобы ты немедленно приняла мой ценный подарок. — Он вытащил из комода коробку, обшитую изнутри войлоком. Там лежал блестящий шип, похожий на новенький костыль — такими костылями прикрепляют железнодорожные шпалы.

— Это для чего? — спросила Холли.

Он выпрямился и пошел к ней.

— Это заменит твою волю моей.

— Вы думаете, что сейчас вставите это мне в висок? — Ее когти стали острыми, как кинжалы.

Она пустит их в ход, чтобы разорвать его мясистую шею.

— Больно будет всего пару месяцев, пока он окончательно не врастет в голову.

— Только через мой труп, Грут. Я буду драться с тобой до смерти. Я буду...

Внезапно перед ее глазами появился самый крупный алмаз из всех, что она видела в жизни. Грут вынул откуда-то из-за спины бриллиант размером со свою ладонь.

— Видишь, валькирия, как он сверкает.

Она уставилась на него как зачарованная. Нужно отвести взгляд. Иначе ее ждет судьба худшая, чем смерть. От страха сердце у нее гулко билось.

— Глаза у тебя стали серебряными, — сказал он охрипшим голосом. Став прямо перед ней, Грут поднял шип повыше. — Расслабься, валькирия...

Она выбросила вперед руку, схватив его между ног.

Его глаза расширились. Он уронил бриллиант и шип, чтобы вырваться из ее рук. Холли дернула вниз изо всех сил, прошипев:

— Больно будет недолго. Расслабься.

Должно быть, Грут подал какой-то неслышный знак тревоги, потому что в спальню ворвались призраки.

— Держите ее! — приказал он, вытирая ладонью окровавленное лицо.

Охранники бросились к ней. Двадцать, подсчитала Холли, с мечами и в доспехах. Нужно бежать, но главный выход заблокирован. Вторая дверь ведет в контрольную будку. Остается только один выход. Бросившись к этой двери, она с воплем толкнула ее. Дверь распахнулась. Она выбежала на балкон — он висел над самым краем водопада.

Когда Грут прошел между охранниками, держа шип в руке, она вспрыгнула на скользкую каменную балюстраду.

— Иди сюда, валькирия! — крикнул он, перекрывая своим голосом грохот водопада. — Ты не понимаешь, что делаешь.

Может ли она на самом деле заставить себя прыгнуть?

— Ты не выживешь, — бросил Грут. — А если и выживешь каким-то чудом, то пожалеешь, что осталась жива.